– Прошу внимания. – Я вскарабкался на ближайшие нары и хлопал в ладоши, пока все лица не повернулись ко мне, и в зале не наступила тишина. – Не умею ораторствовать перед большим количеством людей, но деваться некуда. Тут многие были недовольны дневными нормами продуктов. Но если мы съедим всё за неделю, каждый своё, что нам останется, кроме как умереть от голода или превратиться в каннибалов? Даже если зарежем коз и овец, надолго мяса не хватит. У меня есть предложение. Можно посадить картошку, которой и так слишком мало, чтобы насытить всех. Использовать семена овощей. Возможно, у кого-то появятся ещё идеи, думать и искать решения должны сообща.
Меня поддержали почти все, кроме недовольно поджавшего губы директора, которого звали Рахматулла Олимович, и ещё нескольких человек, возмущавшихся ранее из-за пайков. На собрании приняли решение создать оранжерею. Тут же приступили к осуществлению задуманного. Взяв некоторое количество сена, и смешав с навозом, которого оказалось в избытке в первый же день, мы получили некий субстрат. Заложили его в найденные на складе ящики и мешки, и посадили весь оказавшийся среди продуктов проросший картофель.
В сумках, собранных женой, оказался ноутбук, за что я был ей безмерно благодарен. Среди файлов нашлась информация о выращивании растений при искусственном свете, в частности – преимущество светодиодного освещения, необходимость красного и синего спектра, и, периодически – ультрафиолета. Мы сразу установили над посадками люминесцентные лампы, которые были во всех помещениях убежища. Ультрафиолетовые оказались в достаточном количестве на складе, для замены перегоревших в камере санитарной обработки. А двое умельцев сели паять красно-синие светильники, используя диоды с некоторых плат, что вызвало крайнее негодование нашего дорогого завхоза.
Помимо прочего вместе с продуктами мне повезло кинуть в сумку мешочек с семенами амаранта, которые я выращивал в прошлом, увлекшись мечтами стать фермером. К слову, отсюда и наличие огромного количества информации по сельскому хозяйству в ноутбуке. Кто бы мог подумать, что мои мечты сбудутся таким странным образом. Так вот, эти семена сорта Гигант мы посеяли в нашей «оранжерее», сделав подобие почвы из навоза и песка, который был найден в больших мешках возле пожарного щита на одном из складов. Амарант должен был стать кормом для загнанных добросердечными парнями козы с козлёнком, молодого козла и четырех овец с барашком, а также дать нам новые семена, пригодные в пищу как людям, так и десятку цыплят, оказавшихся у одной из пассажирок автобуса. Для полива приспособили воду из скважины, поначалу она шла с песком, и нужно было дать поработать насосу несколько суток, чтобы можно было пить. Все работали по шестнадцать часов в сутки, стараясь сделать всё для выживания. И всё-таки запасов было мало, только на месяц. Нужно было идти на поверхность.
Первая трудность, с которой мы столкнулись, планируя выход наверх, заключалась в полном незнании действия системы санитарной обработки. А ведь тем, кто выйдет наружу, предстояло вернуться назад (если ничего не случится, о чем думать совершенно не хотелось). Второе – у нас не было оружия, кроме кухонных ножей. Впрочем, этот вопрос быстро был решен благодаря двум работникам нашей мастерской, которым в день, когда на Ташкент обрушились бомбы, до дома было слишком далеко. Они ограничились звонком родным, которые, к счастью, жили возле Чкаловской станции метро, в Шумиловском городке. Далее, как выяснилось, эти двое охламонов от нечего делать взялись перетаскивать доспехи, мечи, алебарды и прочую экипировку с инструментами в бомбоубежище. Всё это они сложили в одном из углов складских помещений и благополучно забыли до того дня, когда возник вопрос о вооружении. Теперь же нужно было только заточить клинки и топоры. Среди готовых изделий нашлась пара луков и арбалет, что обеспечило нас и стрелковым оружием, хотя стрел и болтов было очень мало.
Что же касается санитарной обработки, здесь нам неожиданно помог Рахматулла Олимович. Этот типичный чиновник постоянно изучал все инструкции и предписания, в том числе и касающиеся гражданской обороны, вследствие чего вызубрил их почти наизусть. Он начал нам перечислять с крайне нудным лекторским тоном все действия по зарядке дезинфицирующих веществ в картриджи и резервуары для первичной и вторичной очистки, деактивации и дегазации, причем сам явно не понимал практически ничего, о чём говорил. На складе был запас перечисленных реактивов и препаратов, и в итоге камера санитарной обработки вскоре была готова к первому, пробному пуску. Испытания показали, что всё функционирует. Осталось снарядить участников экспедиции.
В первый поиск вызвались пять человек, уже знакомых с защитными костюмами, в числе которых был и я. После небольшого совещания в тесном кругу, мы решили максимально обезопасить себя от возможных неожиданностей. Натянув ОЗК, каждый из нас надел сверху специальную стеганую одежду, использующуюся для смягчения ударов в спортивном историческом фехтовании, а затем – комплект доспехов, изготовленных нами ранее. Полных латных было всего два, остальным достались пластинчатые. Бригантины, то есть, броню, у которой пластины приклёпаны с изнаночной стороны, решили не использовать, чтобы проще было по возвращении дезинфицировать доспехи.
Поверх противогазов на головы опустились прочные стальные шлемы с мягким подбоем, все без исключения с забралами, полностью закрытые. Было ужасно жарко и душно, пот выступил сразу, заливая всё тело и пропитывая одежду, но деваться было некуда, лучше перетерпеть, чем умереть. Двое вооружились алебардами, еще пара бойцов помимо мечей взяли луки, я же в дополнение к своему двухстороннему топору прихватил арбалет. С Алесей мы уже попрощались, что сопровождалось её слезами наряду с требованиями обязательно вернуться, и моими клятвенными уверениями быть крайне осторожным.
Стоя перед внутренней дверью тамбура, я оглядел отчаянно потеющую команду. Рядом топтались, приноравливаясь к неуклюжей экипировке, Костя и Матвей, оба чуть ниже меня, они удерживали круглые щиты на левых предплечьях, слегка согнув руки. Мечи в ножнах, луки наготове у каждого в «щитовой» руке, стрелы в колчане на поясе. Я арбалет сжимал в правой, заткнув секиру за ремень. Бахром и Арсен замерли сзади, с алебардами Перед нами распахнули гермодверь, мы тяжёлым размеренным шагом двинулись вперед, тяжелая створка тихо отрезала нас от убежища, и у меня начался мандраж. Но деваться уже некуда, нам нужны продукты, и цель поиска – магазин в пятистах метрах. Снаружи, возле ворот, осталась тележка-платформа, на которой возили сено, с её помощью, выполнив несколько ходок, мы сможем обеспечить себя провизией как минимум на полгода. Кроме того, нам нужна кузница, которую было решено хоть частично переместить вниз.
Закрыв за собой вторую дверь, мы миновали распахнутую решетку и начали осторожно подниматься по лестнице. Из-за противогазов и шлемов мы совершенно ничего не слышали и обменивались только жестами, которых сами же не понимали. Матвей нёс счетчик Гейгера, но он показывал нормальный фон, и это успокаивало, однако я хорошо помнил яркую вспышку и был уверен, что ядерная боеголовка взорвалась неподалеку от города. Миновали кузницу, в глубине которой, осветив коридор мощным фонарём, зажатым в щитовой руке, затянутой в прорезиненную перчатку, я увидел несколько бродячих кошек. Старясь ступать как можно бесшумнее, поднялись выше, прошли цокольный этаж и оказались в фойе.
Открыв двери на улицу, мы с опаской вышли на крыльцо, освещенное заходящим солнцем. Я пытался держать под контролем всю улицу, направляя жало болта то вправо, то влево. Один из алебардщиков нашел возле стены тележку и мы двинулись вверх по улице. Уже через несколько десятков метров трое из бойцов остановились и резко отвернулись от дороги. Я спокойно переношу вид мертвых, но и мне стало не по себе: впереди на всём обозримом пространстве гнили сотни трупов, сидящих в автомобилях, лежащих на проезжей части, зачастую прямо под колесами, и на тротуаре. По ним ползали насекомые, в воздухе кружились полчища мух.
