Шучу, шучу, не парься.

А док между тем подходит к книжному шкафу и вытаскивает талмуд.

– «Психотехнологии измененных состояний сознания, – и показывает издали обложку. – В. В.Козлов.

Я говорю:

– Теперь вижу, док, что это не энциклопедия для девочек. И что?

А он страничками шелестит.

– Хотел вам зачитать… Где же это? А, вот! Слушайте: «В настоящее время большинство людей совершенно не знакомы с грибами, они совсем не соответствуют обычному представлению о растениях. Они размножаются не из семени, им не надо света для роста, у них нет листьев…»

(Я, может, не слово в слово передаю, дружище, но примерно так).

– «…Иногда они вдруг появляются после теплого летнего дождя, через ночь в полный рост на каком-нибудь неожиданном месте или образуют известные ведьмины круги, где на земле кругом растут сотни грибов. На газоне их не видно, и при попытке истребить грибы успеха не будет, они всегда возвращаются…»

– Они всегда возвращаются… Круто, док. Они возвращаются…

– Н-да… Есть в них что-то этакое, согласен…

Док откладывает книгу и лезет за другой, продолжая бубнить:

– Кактус пейотль, кстати, по действию похож на грибы из рода «псилоцибе». Вот как описывает монах… э-э… Бернардино де Сахагун использование псилоцибина мексиканскими индейцами…

(Ботан, может, найдешь в интернете писанину этого… де Сахагуна, и подправишь цитату, если я налажаю? А я ведь точно налажаю. Заметано? Вот спасибо, старик!)

– М-м… Ага! «Они пили шоколад, ели грибы с медом… некоторые танцевали, плакали, другие… оставались на своих местах и тихо покачивали головами. В своих видениях наблюдали, как они погибают в сражениях, пожираются дикими зверями, берут в плен врага, становятся богатыми, нарушают супружескую верность, как им разбивают головы, они превращаются в камень или мирно уходят из жизни…»

Пока Альфред Вульфович говорит, я разглядываю обстановку. У дока большой кабинет – метров тридцать, наверное, квадратных. Нет, тридцать – это я загнул, метров двадцать… пять. У окна, посередине, огромный стол – на нем док с другими врачами играет в футбол. Ну, то есть, наверное, играет. Площадь вполне позволяет.

– …Под влиянием католической церкви, запрещавшей употребление гриба как дьявольское наваждение, – продолжает Альфред Вульфович, – культ его не был утрачен, но стал тайным и исчез из поля зрения официальной науки…

Помню, такой стол у моего преподавателя в консерватории стоял. Звали его Дмитрий Алексеевич, но за глаза называли «профессором Димой». И студенты, и другие преподы. Такой маленький, лысенький живчик, наш профессор Дима. Женат пятый раз, причем три последние супруги – его же студентки. Безумно любил молоденьких девочек, но, как человек порядочный, всегда на них женился. И талантлив, как бог. На меня очень похож. Ха-ха.

– …В настоящее время используются два вида психоактивных грибов. Первый – грибы, содержащие псилоцибин и псилоцин. Это соединения триптамина, и они вызывают эффект, схожий с ЛСД…

Зря смеешься, дружище, мы с профессором Димой на самом деле похожи. Правда, он к сорока годам стал первым кларнетом республиканского симфонического оркестра… Я говорил, что я по специальности кларнетист? А саксофон – это для души, тем более, что сакс и кларнет – почти одно и то же. И по звукоизвлечению и по аппликатуре.

– …Второй вид – группа «Аманита», в простонародье – мухоморы. Это грибы, содержащие в качестве действенного принципа иботеновую кислоту, мускимол, мусказон и гиоскиамин…

Так вот, Дима к своим сорока стал первым кларнетом симфонического оркестра и профессором Казанской консерватории. А я к сорока буду…

– …К сожалению, в этой группе грибов встречается опасное биологически активное вещество мускарин – один из мощнейших биологических ядов…

Никем, дружище, уже не буду.

Никогда.

– …при отравлении которым летальный исход гарантирован. В общем, Виргус, как говорили древние – «или ты, или тебя»…

Странный он все-таки, наш главврач.

Над столом у него три портрета великих психиатров – док называл их имена, но я забыл. Извини, дружище. Помню только – первого задушили психи (вот хохма, да?). Чувак в своей клинике отказался от строгого содержания (ну, знаешь, смирительные рубашки, шоковая терапия и все такое), дал буйным свободу передвижения и разрешил развязывать руки… Вот и попал под замес. За шо боролись, на то и напоролись.

Второй, наоборот, вводил суровые меры, и славился жестокостью. А третий портрет – в центре, – был нормальным. (Не портрет, конечно, а психиатр. Ты опять перепутал, дружище).

«Или ты – или тебя». Вот такая философская подоплека в доковой портретной галерее. А может, другая? Типа – будьте умерены в помыслах. Или так – истина всегда посередине.

Хм… Клево получилось – ну, последние мысли. А что, может, мне в таком духе книгу писать? Назидательно-дидактическом, морально-нравственном? Всецело радея о пользе для юных умов, а посему блюдя чистоту жанра и слога? (Как вы считаете, многоуважаемый Ботан?)

Давайте я уже возьмусь приучать вас к высокому стилю общения, дружище! Гордо понесу культуру слова в народные массы… Да и воздастся мне! (А, как тебе?! Круто?) Я стану ангелом, распростершим сияющие крылья над бездной вульгарности и плебейства! Архангелом, вздымающим меч возмездия над творцами пошлости! Пусть сонмы приверженцев бульварщины пригибаются под свист моего клинка… Аллилуйя, убогие, сирые, нищие, аллилуйя!..

Так, что-то я разошелся. Ладно, закругляюсь.

Автор прерывает свое повествование, мой любезнейший друг. Опускается занавес, оставив перед собой мордастого конферансье, который голосом Гердта жизнерадостно провозглашает: «Антракт, негодяи!»

(Ботан, здесь смайл поставь, чтобы читатель не обиделся. Это ж я так… для красоты только сказал – ну, про негодяев). :)

Только что вернулась из Зазеркалья, и чувствую себя… заблудившейся в стране чудес…

Все, все. Лучше продолжим смотреть фотографии. На чем мы остановились?

Ага, фотка с лежащими вповалку людьми. Так вот…

Нет, неохота сейчас про это. Потом как-нибудь. Дальше поехали.

…Ой, откуда это безобразие выплыло?! Мы с девками наклюкались… когда?.. на восьмое марта, года три назад. Так получилось, что мне справлять было не с кем, Луизку никто не поздравлял, и что уж совсем необычно – Жанна в столь знаменательный день оказалась одна! Ох и злилась она, как черт прямо!

– Все мужики – козлы вонючие! – постановила Жанка и припечатала палец с длиннющим ядовито-розовым ногтем к столу. Будто точку поставила. – А ну их в баню, подруги, лучше напьемся-ка сегодня от души, а?!

– Принимается! – дружно закричали мы с Луизкой.

И напились. Ох, и дали же тогда стране угля!

Жанна в платье-сафари цвета слоновой кости и стильном песочном пиджачке, на Луизе черный сарафан в мелкий белый горошек и красно-черные бусы – длинные, многонитчатые. Я в джинсах и белой облегающей блузке со стоячим воротником… На фотографии мы уже окосевшие, помада размазалась, тушь тоже – и посмеяться успели, и поплакать над бедками своими. У каждой нашлось о чем…

Особенно Луизка отличилась – ну хлебом не корми девушку, дай пореветь. Жанка так ее и называет – «наша нюня». Обычно хныканье начинается с обсуждения собственной внешности. Луизка у нас пухленькая, и это – неиссякаемый источник для…

– Ну почему, почему я такая?! Элис стройная, ты, Жанна, вообще доска… А ведь ем я совсем мало, совсем чуть-чуть, – вздыхает Луизка, отправляя в рот очередной кусок «Графских развалин».

– Да ладно тебе, Луиза! Ты смотришься вполне даже ничего. И вообще – мужики не собаки, на кости не бросаются, – успокаиваю я.

– Ни фига! – в запале восклицает Жанна. – Что значит «на кости не бросаются»?! Так ведь можно себя утешать, утешать, да и доуше… дотеу… до-у-те… шаться! Вот, сказала. Следить за собой надо! Даже не то что следить, а – строить себя, лепить, как скульптуру.