Последовало продолжительное молчание. Филипп смотрел куда-то в сторону, и Маргарэт был виден только контур его плеч. Внезапно она почувствовала сильную, но совершенно необъяснимую тревогу. Филипп обернулся, подошёл к ней и мягко спросил:

— Ну что, теперь всё в порядке? Не следует оставаться здесь слишком долго.

Маргарэт почувствовала, что он протягивает ей руку, и отпрянула:

— Нет, нет, мне не хочется туда возвращаться… давайте ещё чуть-чуть подождём.

— Нельзя, Мэг. Вы и так слишком много времени провели в его обществе: ещё немного, и всё станет известно мсье. Вас должны видеть, и чем скорее, тем лучше.

Их пальцы скрестились в темноте. Сердце у неё подпрыгивало. Филипп слегка сжал её запястье, Мэг ничего не оставалось, как следовать за ним. Слова Филиппа были чистой правдой, она сразу же убедилась в этом: любопытствующие взгляды дам, насмешливые улыбки кавалеров из Вестминстера свидетельствовали об этом. Маргарэт бросало то в жар, то в холод. Едва держась на ногах, она переступила порог. Филипп остановился перекинуться парой слов со своими знакомыми французами. Маргарэт последовала за ним в центр зала. Фрэнсис, перехватив взгляд Филиппа, направился в их сторону. Собственно, в молчаливом обмене посланиями не было нужды — Фрэнсис постоянно следил за входом в зал с того самого момента, как его кузен вышел. Фрэнсис явно был в приподнятом настроении — только что его удостоила беседы герцогиня Бургундская, теперь ему не терпелось похвастаться.

— Честное слово, кузен, она — настоящий генерал. Жаль, что она не может командовать войсками вместо мужа. А ему бы лучше оставаться дома. Это правда, что епископ Комбрийский её любовник?

— Понятия не имею, — с улыбкой ответил Филипп. — К тому же Ваша Светлость знает герцогиню куда лучше моего, чего же спрашивать?

Подошедший Перси, в свою очередь, призвал Фрэнсиса быть поскромнее, а оказавшиеся рядом англичане отвернулись, с трудом сдерживая улыбку.

Маргарэт почти не слышала, о чём они так весело болтали. Она смутно ощущала, как что-то стремительно меняется: даже любопытные дамы перестали перешёптываться и глазеть на неё. Ей было всё равно, главное — она спасена. И спас её Филипп. Единственное, что имело значение, — его рука, прикрывающая её руки. Муж, думала она, будет недоволен, ну и пусть. Лишь бы Филипп посмотрел на неё сейчас и перестал болтать, сколько же можно разговаривать, в самом-то деле! Между ними вновь воздвигается и растёт стена. Хоть бы он умолк и снова стал самим собой! Филипп, что бы он там ни говорил, рассуждала про себя Мэг, наверняка зол на неё. А держится рядом только потому, что когда-то капризную девчонку отдали на его попечение, он не может забыть этого и считает, что до сих пор обязан о ней заботиться. Яркий свет люстр резал глаза, Маргарэт было не по себе, она сгорала от стыда, саднило на душе, единственное, чего хотелось, — найти место поукромнее и выплакаться.

Наконец места на возвышении опустели. Карл с женой, а вслед за ними гости разошлись по своим апартаментам. Филипп, однако же, продолжал о чём-то оживлённо беседовать с друзьями. Улучив минуту, Маргарэт прошептала:

— Прошу вас, право же, я больше не могу…

Они стояли недалеко от входа. Конечно же он должен всё понять и последовать за ней! Пройдя несколько шагов, Маргарэт остановилась в ожидании, прислонившись к яркой колонне. Ничего, кроме собственного прерывистого дыхания, Мэг не услышала, а когда она обернулась, на пороге никого не было.

Ранним утром Эдуард отбыл в Кале. Ричард, чьё здоровье явно пошло на поправку, проделал с ним часть пути, а ближе к полудню вернулся в Сен-Омер. Среди тех, кто встречал его, Филиппа не было. С некоторым удивлением герцог обнаружил его в собственных апартаментах. Филипп смотрел в открытое окно, откуда открывался вид на двор, в котором сновало множество людей, и дальше — на зелёные поля, расстилавшиеся за городскими стенами. Ричард стал рядом и заметил:

— Превосходная панорама, не правда ли? Полагаю, у нас будет немало возможностей ею насладиться. Отчего бы, Филипп, вам не послать в Англию за собаками и соколами — скоро у нас будет полно свободного времени.

Всё ещё глядя вдаль, Филипп с некоторым напряжением ответил:

— Странно, милорд, но я и сам об этом только что подумал. А мы долго здесь задержимся?

— По крайней мере несколько недель. Король хочет, чтобы мы не трогались с места, пока он не освоится в Сен-Квентине.

Ричард подошёл к туалетному столику и отпил немного вина прямо из бутылки. Помолчав немного, Филипп сказал:

— Ну что же, раз всё так складывается, не могли бы вы дать мне отпуск на это время? Я собирался вернуться в Кале. А через месяц буду в вашем распоряжении.

Поставив бутылку на место, Ричард внимательно посмотрел на Филиппа:

— В Кале? Бог мой, что вы там забыли? Как только король двинется в путь, в этом местечке никого не останется.

— У меня там дела в доках. Приказчик ворчит, что в последнее время товары стали доставлять с большим опозданием, и я обещал, если позволит время, лично заняться этим делом. Да к тому же и здесь меня ничто не держит.

Сдвинув брови, Ричард подошёл к окну.

— Видите ли, Филипп, мы здесь вовсе не просто потому, что ко мне прицепилась эта проклятая лихорадка. Есть причины и посерьёзнее. Бургундец настолько запустил дела, что в любой момент может пойти на мировую с Людовиком. Наше присутствие здесь должно удержать его от подобных поползновений. С другой стороны, нам нужно убедить его, что мы вовсе не собираемся воткнуть ему нож в спину. К сожалению, Карлу нельзя доверять, но нельзя также позволить ему сомневаться в наших добрых намерениях.

— Ясно, — ответил Филипп. День был холодный и облачный. Из-за морщин, так хорошо видных при тусклом освещении, Филипп казался старше своих лет. — Ясно, — повторил он. — Но я не вижу, каким образом моё отсутствие может возбудить подозрения у герцога. Неужели ему есть хоть какое-то дело до того, что я ближайшие две недели буду проверять счета у торговцев шерстью в Кале?

— Видите ли, на месте герцога я бы весьма усомнился в том, что вы заняты именно этим, — задумчиво проговорил Ричард. — Вы не раз выполняли мои самые конфиденциальные поручения, и герцогу об этом хорошо известно, на этот счёт никаких иллюзий быть не должно. — Ричард с симпатией и некоторым лукавством взглянул на Филиппа. — Вам что, просто на месте не сидится? Что ж, если вы ищете развлечений, всегда можно попросить Эрара Де Брези взять вас с собой. Он сегодня возвращается из Кале, а уже в четверг отправляется в Лотарингию — герцог Бургундский посылает его туда наводить порядок. Рискну предположить, что Де Брези будет приятно ваше общество. Хотя подозреваю, что сами-то вы могли бы найти летом более приятное времяпрепровождение, чем усмирять зарвавшихся юнцов на юге Франции.

Филипп подошёл к окну, взял оставленную там Ричардом бутылку и переставил её на богато инкрустированный буфет.

— Пожалуй, мог бы. — Филипп немного помолчал, задумчиво вертя в руках бокал. С полированных деревянных панелей буфета на Филиппа, лукаво улыбаясь, смотрели резные чёртики. — В четверг, говорите? Я и не думал, что так скоро…

Открылась дверь, и в комнату вошёл паж — он принёс полотенца, губки и таз с травяным отваром. За ним следовали слуги с горячей водой. Они молча направились в спальню, там у камина уже стояла большая бадья для мытья. Зевнув, Ричард отошёл от окна. Один из слуг опустился перед ним на колени, чтобы снять с герцога запылённые ботинки. Бросив на Филиппа, всё ещё неподвижно стоявшего у буфета, лукавый взгляд, Ричард заметил:

— Слушайте, Филипп, в Миддлхэме такой наряд, пожалуй, мог бы сойти, но если вы явитесь к обеду в этом здесь, я за последствия не отвечаю. Если вам нет дела до переживаний моего шурина, то пощадите хотя бы меня. Неужели нельзя надеть хоть какие-нибудь украшения?

Филипп словно очнулся ото сна и, взглянув на свои простые рейтузы и кожаную куртку, отрывисто сказал: