По ту сторону увитой плющом стены послышался стук копыт; у Анны забилось сердце — было слышно, как кого-то приветствуют и этот кто-то отвечает твёрдым и решительным голосом. Руки её слегка задрожали, она вновь подняла шитьё, и в этот момент Гилберт, который, казалось, ничего не слышал, попытался надеть ей на шею венок из примул. Шаги приближались к садовой калитке. Живо повернувшись, чтобы Гилберту было удобнее, Анна лукаво спросила:

— Гилберт, а вы будете по мне скучать, когда я уеду? — И, улыбаясь, откинула голову.

Гилберту недавно исполнилось восемнадцать, но не похоже было, что он так опытен, как прикидывается. Анна подняла подбородок, и эта впечатляющая картина открылась гневному и изумлённому взору Фрэнсиса Ловела, который как раз входил в сад.

Какое-то время он просто не мог вымолвить ни слова. Затем, вспыхнув, шагнул вперёд и, схватив Гилберта за воротник, рывком поднял его на ноги.

— Господин Гилберт Секотт? Да, он самый. В таком случае соблаговолите объяснить мне, какого чёрта, — говоря это, Фрэнсис время от времени крепко встряхивал свою жертву, — вы пристаёте тут к моей жене?

Фрэнсис ещё крепче сжал Гилберту локоть — тот и пошевелиться не мог. Анна, сердито воскликнув что-то, вскочила на ноги, а молодой человек нервно забормотал:

— Сэр… милорд, вы оскорбляете меня. Я отношусь к миледи с величайшим почтением…

— Ну и правильно делаете, — грубо перебил его Фрэнсис. — Только почитайте её издали. А теперь — вон отсюда!

Стукнула калитка. Оказавшись по ту сторону сада, Гилберт переживал свой позор, и за яростью и смущением юноши угадывалось обещание мужчины — не забуду!

Не обращая больше на него внимания, Фрэнсис круто повернулся к Анне:

— Что же до вас, мадам… — Он изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться. Он прекрасно понимал, отчего это Анна позволила себе такое легкомыслие, но она-то не ведала того. Анна поспешно отступила назад и, споткнувшись о низкую ограду фонтана, свалилась в воду, подняв кучу брызг.

— Мать честная!.. — Фрэнсис одним прыжком подскочил к ней, протянул руку и вытащил из воды. — Чего-чего… Ты до нитки промокла, родная. Прямо как ирландский водяной — есть такая порода спаниелей, ну-ка, разреши…

Он нагнулся и принялся выжимать отяжелевшую юбку, а Анна, припав к его плечу, скинула туфли. Они стояли так близко, что ощущали дыхание друг друга. Внезапно Фрэнсис выпрямился. Возбуждение прошло, а вместе с ним — все слова, которые он с таким старанием готовил для этой встречи.

— Анна… — Он гладил её лицо, а она отводила глаза, в которых отражалась голубизна безграничного неба. На его взгляд, Анна выросла — чтобы взять её за подбородок, наклоняться пришлось совсем немного. Трава ещё хранила теплоту дня. Анна откинулась на спину и, обняв Фрэнсиса за шею, потянула его за собой. Он вцепился ей в плечи, жадно ища губы…

Солнце, казалось, готово было расплавить садовую ограду. По траве ползли тени. Прижавшись к щеке жены, Фрэнсис хрипло спросил:

— Где твоя спальня, дорогая?

Анна зашевелилась в его объятиях и ещё теснее прижалась к нему. Оба непроизвольно посмотрели на садовую калитку. На ней не было задвижки. Фрэнсис прикоснулся губами к ресницам Анны и повторил свой вопрос. Приглаживая волосы, она неуверенно сказала:

— Скоро ужин. Нам ведь, наверное, надо быть там.

— А ты что, так сильно проголодалась?

Анна зарделась и, не сдержав улыбки, отрицательно покачала головой.

— Ах ты, ведьма, — всё так же хрипло проговорил Фрэнсис, — ты что же, собираешься томить меня до тех пор, пока Секотт не отправится спать?

Оба расхохотались. Они лежали неподвижно и готовы были, кажется, пролежать так целую вечность, но тут заскрипела калитка. Фрэнсис бросил взгляд через плечо и неторопливо поднялся на ноги.

— Добрый день, Кейт. По-видимому, я должен извиниться за то, что не сразу зашёл к тебе. Но, видишь ли, я тут возобновлял знакомство со своей женой.

— Да я уж вижу, — заметила кузина, не спуская глаз с Анны.

— Я просто поскользнулась, — быстро проговорила та. — Не обращайте внимания, Кейт, это же у меня не единственное платье… — Она неловко встала и, покраснев, принялась оправлять прилипший к ногам подол.

— Я за камеристку не сойду? — весело крикнул ей вслед Фрэнсис.

В холле они столкнулись с сэром Уильямом, тот, шумно поприветствовав Фрэнсиса, немедленно засыпал его вопросами. Больше всего его интересовало, как идут дела в Кентербери. Удовлетворив первый интерес, сэр Уильям удобно устроился в резном кресле и велел слугам принести вина и клубники. Меньше всего Фрэнсису хотелось сейчас болтать с хозяином. Но политес есть политес. Он отхлебнул вина и негромко сказал Анне, чтобы та шла к себе, скоро он к ней присоединится. Фрэнсис уловил изумлённый взгляд, брошенный служанкой на вымокшую насквозь Анну. Но на это ему было наплевать. Хуже было то, что сэр Уильям, похоже, приготовился к долгой беседе. К счастью, вскоре появилась Кейт. Ещё раз поблагодарив хозяев за гостеприимство, Фрэнсис поклонился и легко взбежал по лестнице на второй этаж, где находилась спальня жены.

Он увидел просторную комнату с окнами на восток и на юг. Сейчас, когда во дворе уже сгущались сумерки, тут стоял полумрак. Свежие травы пахли пряно и терпко: стены были сплошь увешаны лавандой и розмарином, как в брачных покоях, а стебли камыша, которыми Анна уложила пол, дали новые побеги. Заметив улыбку на лице Фрэнсиса, Анна покраснела:

— Это всё Кейт и служанки.

Фрэнсис обнял её за талию.

— Весьма предусмотрительно с их стороны. Не забыть бы поблагодарить утром. Милая, да ты вся дрожишь после этого купания.

Он принялся расстёгивать многочисленные застёжки на платье, и в конце концов оно соскользнуло на пол. Нижняя сорочка Анны была из тончайшего шёлка, с вышивкой наверху. Тесно облегая тело, она подчёркивала мягкую округлость груди, отливающей под полупрозрачной рубашкой жемчужной белизной. Анна немного утратила былую девичью гибкость, но талия осталась такой же тонкой, и вообще перемены, с ней произошедшие, нравились Фрэнсису, он сказал об этом Анне, немало смутив её. Фрэнсис мечтал сразу увлечь жену в постель, но она уже успела взять себя в руки. Выругав про себя Уильяма Секотта за потерянное время, Фрэнсис поцеловал руку Анны и выпустил её из объятий.

На буфете обнаружились хлеб, мясо, вино. Фрэнсис пошёл наполнить бокалы и услышал, как Анна с облегчением вздохнула. Скинув куртку, он растянулся на кровати и заметил с усмешкой:

— Право, не могу винить юного Гилберта. Выглядишь ты весьма соблазнительно, моя дорогая.

Анна бросила на него такой взгляд, что у Фрэнсиса едва язык не прилип к нёбу.

— Бедняга Гилберт, как ты мог быть с ним так груб?

— А что такое? Мне кажется, что он как раз удачно выбрался из этой переделки — вполне мог бы оказаться вместо тебя в фонтане.

Заметив, что Анна снимает ожерелье с шеи, он сел на кровати и потянулся за кошельком.

— Чуть не забыл. Тут у меня для тебя подарок. В Йорк приехал один итальянский купец и, узнав, что герцог в Шериф-Хаттоне, отправился прямо туда. И было у него с собой некое украшение, обещающее удачу и доброе здоровье, а также надёжно охраняющее женскую скромность… — Фрэнсис проказливо подмигнул жене. — Я сказал, что беру. Вот, посмотри-ка.

Это было большое золотое ожерелье с кулоном. Рассматривая застёжку, Фрэнсис огорчённо заметил:

— Боюсь, куплена эта штука на деньги герцога. Король все эти годы выдавал мне ровно столько, сколько полагалось, но Глостер-то понимал, что я не могу поехать к тебе с пустыми руками и что в Лондоне ничего похожего не найдёшь… Что-нибудь не так, дорогая?

Он протянул жене ожерелье, она устроилась рядом с Фрэнсисом на кровати и принялась перебирать золотые звенья. Стараясь говорить спокойно, Анна отвернулась от мужа:

— Я не могу принять это.

В комнате разом стало тихо и холодно — это было даже физически ощутимо. Анна почувствовала, как Фрэнсис напрягся. Наконец она заговорила: