— Владыка Тайзен? В чём дело?

— В чём дело?! Да сила сходит с ума! Нити все звенят и дёргаются, я камин хотел разжечь, а вместо этого спалил в Бездну почти всю комнату! Вы что тут творите?!

Первый раз я видел Владыку таким — не просто эмоциональным, а не контролирующим себя. Он на нас орал, громко и грозно, как хозяин псарни на нашкодивших щенков! Это было так поразительно, что вопрос вырвался сам собой:

— Α мы тут причём?

— А ты думаешь, где центр возмущений?

— Где?

Признаю, тупой вопрос, можно было уже и догадаться, но неожиданность всей этой ситуации не давала толком осмыслить происходящее. А у Наставника окончательно сорвало крышу:

— ТУТ! Бездна вас забери! Прекратите немедленно или вся Цитадель сгинет с лица земли!

Опа! Я понял, о чем он. Буря в нитях. Это страшно, нет, это чудовищно, это катастрофа! Я читал о таком, если её не успокоить, не унять, то взбесятся все формулы — и статичные и динамичные, тогда я нам не завидую. Во-первых, Цитадель процентов на девяносто состоит из силы, во-вторых, мы сами наполнены частичками магии, а тут набирает обороты магическая буря!

Я потянулся к внутреннему зрению, как учил Владыка и о чудо! Впервые за всё это время я смог увидеть их! Нити! Они были повсюду, они тянулись ко мне, переплетались, извивались как змеи и целым клубком входили в грудную клетку. Это было прекрасное и одновременно жуткое зрелище — нити необходимы для плетения формул, но такой тесный контакт с ними равносилен самоубийству!

— Чёрт! Как это остановить?!

Этот перепуганный хрип — мой голос? Видимо Наставник понял, что я всё уже сам увидел, так что его глаза поначалу еще сильнее округлились, потом он вдруг совершенно успокоился и уже своим обычным, учительским тоном начал давать указания:

— Так. Ты их видишь?

Моего кивка хватило, чтобы он продолжил.

— Хорошо. Это немного упрощает дело, так как я сам их сейчас плохо различаю — слишком плотное скопление, с моего ракурса они все сливаются, а подойти ближе не рискну — развеет в Бездну.

Это я понимал, если клубок нитей коснется его, полностью инициированного мага, то жди большого бума и последующей силовой воронки — сама реальность может попытаться схлопнуться, дабы выплюнуть в ничто сердце взрыва.

— Да, я их вижу, чётко и ясно.

— Отлично. Попытайся проследить их до другого конца, для начала просто взглядом, а потом потянись, найди Источник.

И это мы проходили, пока чисто теоретически, но, кажется, вот прямо сейчас у меня начинается практика…

— Нити расходятся во все стороны. Часть тянется к огню в камине, часть проходит через вас, есть даже несколько от Иллири. О!..

— Что? Ну?

— Всё это мелочи, почти все нити идут от окна! Тут их целые канаты!

— Источник, где Источник!

Я понимал, почему Наставник требует найти Источник — если я пойму природу этих нитей, то могу попытаться взять их под контроль, могу попробовать оседлать цунами. Но они как-то резко обрывались за окном, на разной длине, они просто зависали в воздухе! При чем каждая нить бесконечно расслаивалась, истончалась, а потом исчезала в никуда! Это был какой-то бред…

— Наставник, я ничего не могу понять. Они просто обрываются, исчезают в воздухе!

— В воздухе? Но этого не может быть… Когда Источник Воздух, то это проявляется совсем иначе…Ветра недостаточно для такой бури нитей…Ты уверен?

— Да.

Я продолжал рассматривать нити, пытаясь потянуться дальше, сквозь то нечто, в котором они зависали, может быть это какой-то барьер, магическая преграда, не дающая понять всё до конца? В какой-то момент я почувствовал, что внутри меня назревает, что-то страшное. Скосив взгляд в сторону груди, понял — осталось совсем чуть-чуть, и Источник уже не будет иметь значения, если клубок нитей войдет в меня до конца, а я так и не пойму, как его обуздать, то быть мне сожранным силой Севера и стану я действительно частью эти бескрайних просторов.

— Снег.

Голос брата заставил оторваться от панического созерцания надвигающегося конца и поднять взгляд на Иллири. А он оторвал взор от окна и посмотрел на меня неожиданно спокойно:

— Снег. Источник — это снег. Каждая снежинка в отдельности.

Чёрт! Вот как?! Скажите мне, как он смог — невидящий нитей, почти ничего не понимающий в магии, он догадался обо всём, пока мы тут с Наставником теряли время, не замечая очевидного.

— Раэль, быстрее, бери под контроль или мы тут все сейчас станем снегом!

Наставник торопил, но стоило ли? Станем снегом? Α почему бы и нет… А может просто снегом стать? Первым-первым по незабытому еще теплу. Снегом стать. Белым-белым-белым по стеклу. Снегом стать. Долгим-долгим-долгим до тепла? Мне бы снегом стать, днем и ночью падать, долгой-белой тишиной. Слова забытой песенки крутились и крутились, вводя в какой-то транс, и я вновь поймал это ощущение разлетающихся искр, одновременно целого и необъятного. Вот оно! Нужно всего лишь собрать себя обратно! Вернуть на место все изящные осколки, вновь стать единым!

Потянувшись мысленно к каждой яркой вспышке, к каждой прекрасной частичке, позвав их за собой, в себя, я и не заметил, когда и как разлетелось вдребезги окно, как меня выкинуло в середину комнаты, как закружило в белом вихре, как утихшая было метель завыла сильнее, чем когда-либо врываясь в раскуроченное окно ярой волной. Я собирал себя, по кусочкам, по осколкам и с каждой поглощённой снежинкой буря снаружи стихала, но та, что была внутри, всё крепла и крепла.

Α потом наступил пик — всё замерло, и такая опустилась тишина, что показалось, будто весь мир умер. Ветер прекратился, снежинки зависли в пустоте, развивающиеся занавески застыли в причудливых складках, а Наставник так и замер с протянутой в мою сторону рукой и только слабый, как будто отдалённый стук нарушал идеальную картину. Сердце брата продолжало биться, пусть всё тише и всё медленнее, но продолжало, и именно этот звук и вывел меня из смертельного транса — единым рывком я вобрал в себя все оставшиеся нити и направленной волной выпустил чудовищный поток силы в сторону замёрзшего моря. После чего с чувством выполненного долга отключился и уже не увидел, как отмирает окружающий мир, как брат подхватывает на руки, а Наставник подбегает и склоняется надо мной, спешно сканируя внутренние потоки, латает и корректирует покорёженные диким напряжением каналы, закрывает дыры в ауре — в общем, спасает от выгорания мою зарвавшуюся тушку…

С первого взгляда я возненавидел эту белую гадость. Слепящие просторы, без красок, запахов и почти без звуков — только завывания ветра и иногда отдалённый шёпот прибоя. Безрадостно, безжизненно, невыносимо скучно и жутко холодно. В первый год ссылки я всё никак не мог согреться — камины жгли, не переставая, но изгнать это ощущение оледеневших рук, ног, да и мозгов никак не получалось.

А потом снег забрал маму, оставив взамен комок новой жизни. Чудо, которое не должно было произойти с нашей семьей — второй сын, да ещё и за такой короткий срок — даже не знаю с чем это сравнить. Жаль только отец не дожил, он, судя по всему, даже не знал о втором сыне. Иначе не оставил бы беременную жену и не поехал на эти крэшшшевы переговоры. Ирония — отец хоть и сгинул в огне, но всё же в снегах.

Так что снег я ненавидел всем своим сердцем и когда брат вдруг за несколько минут превратился в крэшшшево порождение этого самого снега… Вначале я хотел послушаться своих советничков, но потом мелкий обратил взор снежных глаз на меня и что-то дрогнуло — пусть и дитя ненавистных снегов, но это нечто было моим братом, разве мог я его уничтожить? Кровь от крови моих родителей? А ведь наша кровь так сильна…

И брат остался жить. Правда, я не стремился особо с ним контактировать, всё же любить его мне было сложно. Да и лишнего времени совсем не было. Но и не заботиться о нём я не мог — у Раэля было всё самое лучшее, что я мог ему дать. И если сначала это было совсем ничего — лишь кормилица, нянька, кров да нехитрая пища, то после удачного союза с Домом Бьерн появились и учителя, и книги. Α младшенький полностью оправдывал подаренную ему жизнь — рос, учился, по словам наставников был необычайно послушным, рассудительным, старательным. Науки давалась легко, а любознательность поражала. Как я понял из отчётов, библиотеку он проглотил за несколько лет. Не то чтобы она была очень большой и богатой, но всё же. Пару раз я находил время повидаться с ним, и он не переставал меня приятно удивлять — совершенно непохожий внешне на выходца из Дома, он был одним из лучших его представителей, даже в таком юном возрасте.