И именно в этот момент раздался крик.

Я не успел кусочка поднести ко рту, как Френки была уже на ногах.

– Видимо, кого-то едят, – флегматично пояснил я. – Недалеко отсюда – вон за тем холмом. Не одного меня мучает голод.

Френки бросилась бежать – словно то, что там могло происходить, как-то ее касалось.

– Да ладно, – произнес я. – Их уже переварить успеют, пока ты добежишь. Какое нам дело.

Я задумался.

– Впрочем, может, после них останется что-то ценное? Надо потом проверить. В любом случае, еще рано туда идти. Франсуаз! Не будь глупой.

Но девушки уже и след простыл – есть такие люди, их хлебом не корми, дай ввязаться в неприятности.

Строго говоря, добрые дела не по моей части. Если же они еще связаны с риском – тогда вообще в следующую дверь. Но мягкое сердце всегда ведет к размягчению мозгов. Это единственная причина, по которой я встал и потащился за Франсуазой.

Съедят ведь девицу, ни за что ни про что – а я потом мучайся угрызениями совести.

Франсуазу я догнал почти сразу – с моей профессией надо уметь бегать. Правда, обычно я бегаю от опасности, а не прямо ей в восемь лап.

Дракон в самом деле выдался крупный – словно небольшой холмик. Черный такой, стоит, шевелит ногами и челюсти открывает.

Футах в пятнадцати от него парнишка – лет десять, оборванец оборванцем, да визжит так, словно ему за это платят. И что самое интересное – ни дракон, ни карапуз не сдвигаются с места, словно ждут кого-то.

Нас они ждали – кого же еще.

Стоило Франсуазе появиться из-за поворота, с ее огромной зубочисткой – а толку от меча против дракона столько же, сколько и от меня, то есть ноль – как парочка пришла в движение.

Маленький поскребыш загоготал что-то, да как пустится наутек. Дракон развернулся, и тоже ринулся – но не за карапузом, конечно, а прямо на нас.

Люблю я попадать в ловушки, ой как люблю.

Дракон огромный, и никогда не поверишь, что эта тварь может так стремительно двигаться. Пока сам не увидишь. Правда, потом уже нет времени восхищаться этим чудом природы.

Меч Франсуазы со свистом вылетел из ножен, прочертив молнию перед зубами чудовища. Я искренне пожалел, что вокруг нет десятка фермеров – тогда я смог бы принимать ставки. Увы – девушки всегда все делают невовремя.

Я вынул из правого кармана маленький шар и помял его в руках. Можете называть меня фетишистом, но мне нравятся такие маленькие игрушки.

Такие шары делают из паутины. Важно, чтобы с того момента, как владелец покинул ее, прошло немного времени, и нити оставались клейкими.

Потом гномы покрывают их специальной слизью, и сворачивают шар. Стоит он невообразимо дорого – но если он у вас есть, значит вы с толком потратили деньги.

Я подбросил шар на руке, примеряя к направлению ветра, потом легко послал его вперед. Франсуаз пригнулась, опустив лезвие меча. Черт его знает, как она угадала мое движение – впрочем, она ведь демон.

Мне как-то все равно, поскольку, как я уже говорил, у меня нет расовых предрассудков.

Шар поднялся над нашими головами, и плавно развернулся в сеть. Ветер пронес ее еще несколько футов, и широкая паутина опустилась на разъяренную рептилию. Клейкие нити охватили его со всех сторон, мягкими смертельными объятиями.

Дракон рванулся – не потому, что понял, какая опасность ему угрожает. Он все еще пытался настичь девушку. Но первое же движение заставило сеть спутаться. Лапы чудовища подогнулись, и оно осело на траве неподвижной грудой.

– Кочевники называют эту паутину «женушкой», – пояснил я. – Прилипает так, что остается только концы отдать.

Я озабоченно посмотрел на Франсуазу.

– А ты должна мне кучу денег, сестричка. В городе мне придется покупать новый шар-ловушку.

Девушка, уже позабыв о драконе, обводила взглядом окрестности. Ее глаза сузились, как бойницы на стенах крепости.

– Где парнишка? – спросила она.

– Убежал к мамочке. Подумай сама, как трогательно, что люди и драконы наконец научились доверять друг другу.

– Мальчик слишком мал, и не понимает опасность, – сказала девушка.

– Но он достаточно взросл, чтобы губить путешественников. Вокруг много ферм, да и город близко – уверен, дракон не голодал. Он не убивал карапуза, пока тот служил приманкой. А смышленое дитя забирало вещи убитых.

Дракон с ненавистью смотрел на нас. Я всегда расстраиваюсь, когда вижу животных в неволе – но освобождать этого здоровяка мне как-то не хотелось.

Считайте меня бессердечным.

– Хотела бы я знать, кто его этому научил, – мрачно произнесла Френки.

– Детей не надо учить, как делать гадости, – с готовностью ответил я. – Такова их сущность.

Сурабая – замечательный город, особенно если вы любите деньги, а деньги любят вас. Здесь не бродят проголодавшиеся драконы, зато много богатых горожан, еще не осознавших, что все зло происходит именно от богатства.

А я пришел сюда для того, чтобы бороться со злом.

Я начал с того, что немного размялся – вытащил парочку кошельков, наведался к знакомому огру-скупщику, да потолкался в тавернах, узнавая новости.

Ничто не вызывает такой аппетит, как с пользой проведенное утро. Поэтому я заказал в лучшей таверне порцию окрошки из моллюсков, и приготовился наслаждаться чудесным летним днем.

Следовало мне провести его в каком-нибудь другом городе, пусть даже не таком богатом – ибо стоило мне посыпать моллюсков свежей петрушкой, как в дверях появилась Френки.

Вернее сказать, сперва за окном послышалась пара ударов, затем еще, хруст сломанных костей, шум падающего тела, а после этого входная дверь распахнулась с таким грохотом, словно поблизости устроили фейерверк.

Впрочем, Френки всегда такая.

Поняв, что красотка вздумала расколоть меня на обед, я постарался выглядеть иначе, в тщетной надежде, что девушка меня не заметит.

Как же.

Она протопала через всю таверну – такая высокая, что едва потолок не задевала – остановилась передо мной и сложила руки на груди. На ее симпатичной мордашке играло ожидание.

– Привет, – сказал я, даже не пытаясь скрыть, что не рад ее видеть. – Если ждешь, что я предложу тебе руку и сердце – зайди как-нибудь в другой раз. У меня и окрошка-то, видишь, почти закончилась.

На всякий случай я стал есть быстрее.

Френки посмотрела на меня сверху вниз, словно в чем-то упрекала. А ведь другая на ее месте давно бы расцеловала героя, спасшего ее от дракона. Меня, то есть.

– Гони деньги, – процедила девушка.

– Деньги? – я сделал вид, будто плохо представляю себе – что может значить это странное, почти заморское слово.

– Мерзкий воришка, – ее голос понизился, но не от скромности – уж чего в Франсуазе никогда не было – а от нарастающего бешенства.

Она села за мой стол, и уперлась взглядом, точно двумя клинками.

– Ах, деньги! – я надеялся, что мое прозрение выглядит убедительно. – Любовь моя. Что же ты хочешь. Я потратил на тебя последний паучий шар, а он, знаешь ли, стоит недешево. Я несколько раз намекнул тебе по пути, дескать, следует платить по своим долгам. Если хочешь точно, то двадцать шесть раз напомнил.

– Последний шар? – девушка приблизилась, и ее правая рука подозрительно опустилась под стол. – Если не хочешь и вправду лишиться своих шаров, верни мой кошелек.

– Как грубо, как грубо, – я покачал головой. – Но ты не можешь отрицать, что сеть израсходована – а кто тебя просил бежать на помощь тому гаденышу?

– Сеть не нужна там, где хватит меча.

– Вот поэтому против драконов ее и надо использовать. И перестань шарить под столом руками – люди бог весть что могут о нас подумать.

На лице Франсуазы отразилось негодование.

– Хватит трескать своих моллюсков, – прошипела она. – Только представьте. Я спасла его от дракона, а он еще и кошелек мой украл.

Это, конечно же, была бесцеремонная ложь – но не мне призывать окружающих к честности, знаете ли.