Транспортировщик Антонов М.И. против идти не хотел, переступать – не дай бог и продолжал хлопать глазами.

– Что еще можно сказать, товарищи? – продолжил председатель цехкома. – Коллектив нашего завода борется за трезвый быт, наша страна, товарищи, строит газопровод Уренгой – Помары – Ужгород. Наш коллектив, товарищи, создал совершенно новую машину, которая явилась ответом на происки правительства США и личные происки их президента товарища… Извиняюсь, господина Рейгана Р. А в это время транспортировщик Антонов М.И. позволяет себе пить, поджигать лестничные клетки и спать в туалете. Можем ли мы терпеть в своем коллективе такого человека? Нет, нет и еще раз нет! Ставлю перед членами цехкома вопрос на голосование. Кто за то, чтобы дать согласие администрации на увольнение транспортировщика Антонова М.И. по статье 33, пункт 3, КЗОТ, прошу поднять руки.

Руки были подняты.

– Товарищ Антонов М.И., – строго сказал председатель цехкома, – опустите руку. Вы не член цехкома и голосовать сейчас не имеете права.

Транспортировщик Антонов М.И. послушно опустил руку.

– Единогласно.

– Товарищи, так нельзя, – неожиданно заступился за своего транспортировщика мастер участка Юрий Викторович. – Человеку нужно помочь, его нужно спасать, а не толкать дальше в пропасть.

– Юрий Викторович Степанов, – снисходительно сказал председатель цехкома, – а разве коллектив не шел навстречу товарищу Антонову М.И.? Я вас могу ознакомить с документами. Товарищ Антонов М.И. поступил на наш завод восемь лет назад, после того как был демобилизован из рядов Советской армии в звании капитана.

– Майора, – впервые подал голос транспортировщик.

– Капитана, – не согласился председатель цехкома. – Майором вы были за два года до демобилизации, а досрочно были демобилизованы в звании капитана. Товарищ Антонов М.И. поступил на работу в должность начальника бюро, потом работал старшим инженером, инженером, техником. Последние два года работает транспортировщиком. Вот до чего пьянка довела, товарищи! До тележки человек докатился! За это время ему было объявлено одиннадцать выговоров, три строгих выговора, два выговора с предупреждением. Дважды он отправлялся на принудительное лечение от алкоголизма. И как видите, лечение не дало никаких положительных результатов. Скажите, Юрий Викторович Степанов, разве он мало принес неприятностей лично вам?

Юра Степанов скривился. Он вспомнил, скольких премий лишился из-за этого транспортировщика. Да, работничек это был, конечно, ни к черту. Еще он вспомнил последнее посещение своего работника на дому. Вспомнил наполовину сгоревшую входную дверь без замка и лежащего на железной кровати под обгоревшим одеялом транспортировщика. Больших трудов стоило его разбудить, а потом битых полчаса объяснять, зачем пришел. Транспортировщик безумным взглядом шарил по квартире, заваленной пустыми бутылками, потом выдавил из себя:

– Юрик, я сегодня на работу не приду. Не мешай мне, я выйду завтра.

Слово он свое, правда, сдержал, на другой день на работу вышел и полторы недели честно отработал. Потом все вернулось на круги своя.

– Хорошо, – согласился с председателем цехкома Юра. – Я вас понимаю. Но объясните, куда его дальше девать? Тележку возит, проще и неответственнее уже нет работы. Уволим, что дальше?

У нас в стране все должны работать. А мы из него тунеядца хотим сделать?

– Не волнуйтесь, – заверил его председатель. – Через две недели у него закончатся деньги, и он устроится на работу. Куда ему деваться? А подсобного рабочего с любой статьей возьмут. Так что тунеядца из него не получится. Увольнение по статье послужит для него серьезным уроком на будущее. Заседание закончено, все свободны, товарищи. Администрация может оформлять документы.

Члены цехкома разошлись по рабочим местам. Юра Степанов все же остановил председателя и спросил у него:

– Итак, транспортировщика мы уволили. А где я другого возьму? Кто мне детали к станкам подвозить будет?

– Тоже мне, проблема, – усмехнулся председатель. – Я понимаю, если бы ты спросил, где тебе взять токаря пятого разряда. Токаря пятнадцать лет учить надо, потом только из него специалист получится. А транспортировщика, тьфу… У любой пивточки. Неквалифицированный рабочий.

– Значит, по вашей теории получается, – спросил Юра, – токаря нужно сначала родить, так?

Председатель цехкома кивнул головой.

– Потом ждать, когда ему исполнится семь лет, и он пойдет в школу. Потом учить его в школе. Так?

Председатель снова согласно кивнул.

– Потом учить его в ПТУ, после этого пятнадцать лет на производстве, и получится специалист. Так?

Председатель согласился.

– А с транспортировщиком нужно проделать то же самое, только еще лет десять его у пивточки воспитывать, а потом уже на работу принимать? Но зачем мне у пивточек толкаться и нового кадра искать, если у меня есть старый, выращенный в своем коллективе?

Председатель цехкома удивленно поднял брови, внимательно посмотрел на Юру, потом усмехнулся, дружески хлопнул его по плечу и сказал:

– Ладно. Не придирайся к словам. Пошли работать.

– А кто мне сейчас заготовки возить будет?

– Есть администрация, обращайся к ней. Пусть отдел кадров человека ищет.

Председатель ушел к своему станку. Юра Степанов в раздумье остановился посреди цехового пролета. Не прошло и десяти секунд, как сзади на него наехало что-то очень тяжелое. Он резво отскочил в сторону и обернулся. Пыжась, насколько позволяли его ослабленные зеленым змием мышцы, транспортировщик Антонов М.И. толкал перед собой четырехколесную тележку с заготовками. Кое-как разобрав, что он чуть не задавил свое начальство, транспортировщик неуверенно затормозил.

– Игоревич, ты что здесь делаешь? – удивленно спросил Юра.

– Как «что»? – не меньше его удивился транспортировщик. – Заготовки везу.

– Так ты же уволен.

– Я?! Когда? Я ж никакого заявления не писал.

– На цехкоме постановили тебя уволить.

– А я и думаю, зачем это меня на собрание звали?

– Это не собрание было, а цехком. Тебя уволили по тридцать третьей статье.

– А кто же тележку возить будет?

– Откуда я знаю, – зло сказал Степанов и пошел к себе в конторку.

Транспортировщик, так ничего и не поняв, пожал плечами и покатил тележку дальше, удивляясь непонятным выдумкам мастера.

Степанов вошел в конторку и сел за свой рабочий стол.

– Юрий Викторович, – обратилась к нему девушка-распред. – Нам пора запускать в производство буксы номер двадцать шесть. Скажите транспортировщику, пусть их привезет. Кому их отдадим делать?

– А я почем знаю? – зло проворчал Степанов. – Нет у нас транспортировщика.

– Как это «нет»?

– Уволили сегодня.

– Так кто же тогда заготовки возить будет?

– Отстаньте вы все от меня, – взорвался Юра. – Ну вас всех к черту.

– Все-все-все, поняла, – удивленно сказала девушка, впервые в жизни увидевшая мастера Степанова в разъяренном состоянии.

Она осторожненько вышла из-за своего стола и боком-боком выскользнула из конторки. Юра проводил ее злым взглядом, достал сигарету, раскурил ее и задумался.

Почему-то в голову пришли мысли о защите дипломного проекта, которая состоялась четыре года назад. Тогда он вышел на защиту с новой уникальной системой регулирования газовой турбины. Когда он развесил для защиты листы ватмана с начерченной на них системой, комиссия удивленно покачала головами.

– Такие дипломные проекты обычно защищают студенты факультета автоматики и вычислительной техники, а не турбинисты, – сказал декан факультета.

– Это только специальная часть проекта, – объяснил Юра. – По объему это только половина. Турбина у меня тоже есть.

Он развесил чертежи с турбиной. Турбина была тоже очень сложной и на современном уровне.

– Слушаем вас, молодой человек. Чем вы собираетесь нас поразить? – сказал председатель комиссии, и защита началась.

Защита прошла блестяще. Был, правда, небольшой прокол, когда комиссия усомнилась в результате небольшого расчета, проделанного на вычислительной машине. График расчета на прочность турбинного диска имел небольшой непонятный излом, существование которого комиссией было взято под сомнение.