— Почему ты не оставишь меня в покое?

— Началось, Дэвисон. Там! — Нефертити вытянула вперед свою прозрачную руку, указывая на какую-то точку у него за спиной. — Началось…

Марк обернулся и увидел, как поднимается полог на двери фотолаборатории. Рон, пошатываясь, вышел на улицу и стал озираться по сторонам. Казалось, он прислушивался к чему-то витающему в воздухе. Марк быстро пошел к нему через лагерь.

— Рон, что случилось?

Рон медленно окинул взглядом спящий лагерь и странно уставился в темноту позади палаток.

— Там что-то движется, — прошептал он. — Что-то приближается к нам вон с той стороны.

Марк прислушался и невольно задрожал:

— Я ничего не слышу.

— Ты и не можешь это услышать. Это просто предчувствие. Я проявлял пленки, и вдруг меня охватило чувство бесконечного… отчаяния. — Он посмотрел Марку в глаза. — Ты тоже это чувствуешь. Я вижу по тебе.

Марк старался не морщиться, когда почувствовал пульсирующую боль в висках. Да, он снова испытывал то же самое, что и дважды до этого: непреодолимый ужас, мучительную тоску, внезапное желание упасть на колени и зарыдать.

— Прислушайся! — Рон поднял руку. — Теперь уже слышно.

Марк широко раскрыл глаза, всматриваясь во тьму ночной пустыни. Оно было там. Было слышно, как оно идет к ним сквозь кромешную мглу, сначала тихо, потом все громче и громче: бом-бом, бом-бом… Звук был похож на неровные шаги пьяного, на удары пульса, бом-бом, бом-бом, как будто кто-то полусонный, с трудом переставляя ноги, брел по холодной пустыне.

Оно приближалось все ближе.

Рон раскрыл рот, уже готовый закричать.

Марк попятился, наткнулся на остов палатки и как каменный застыл на месте.

Оно прошло пешком весь путь от гробницы до маленьких белых палаток — сначала по длинному туннелю, потом тринадцать ступеней наверх, по темному каньону, вниз по Вади и, наконец, вдоль скал до самого лагеря. Ужасные шаги медленно и настойчиво приближались к ним. Оно шло босиком по песку.

Потом они увидели ее. Она вышла из темноты на свет. Высокая стройная женщина с кожей цвета слоновой кости и красивой фигурой. У нее были длинные руки и ноги, а сквозь ее прозрачную одежду просвечивали небольшие упругие груди с розовыми сосками и широкие бедра.

На ее плечах вместо головы находились два глаза без век и твердое щупальце скорпиона.

У Рона вырвался тонкий сдавленный возглас, походивший больше на жалобный писк котенка.

Выйдя на свет, чудовище ненадолго остановилось, зловеще щелкая своим блестящим желтым щупальцем. Затем женщина-скорпион с неподвижно висящими руками, покачиваясь, двинулась дальше. У входа одной из палаток она остановилась. Марк хотел закричать, чтобы предупредить об опасности, но у него пропал голос и он не мог даже дышать. Он был парализован, как во сне. Он мог только с ужасом наблюдать за тем, как она вытянула вперед свои тонкие руки, будто хотела кого-то обнять, и исчезла в палатке.

Из палатки послышался ужасающий пронзительный вопль. Марк, очнувшись от оцепенения, упал на колени. Один за другим в палатках зажглись огни. На улицу выбежала Жасмина, поспешно запахивая на ходу свой халат. Полуголый Сенфорд Холстид, с испуганным лицом, спотыкаясь, выскочил из своей палатки.

В ночи снова раздался пронзительный крик. На этот раз и Рон зашевелился. Он сдвинулся с места, пошатываясь, пробежал по лагерю и распахнул дверь палатки, в которую только что проникло чудовище.

На полу с перекошенным от ужаса лицом сидел Абдула. Он запрокинул голову и снова пронзительно закричал.

Тут все ввалились в палатку: Жасмина, судорожно сжимавшая в руках свою медицинскую сумку, Холстид, тупо смотревший перед собой вытаращенными глазами, Рон, дрожащий и всхлипывающий, и, наконец, Марк, который, налетев с разбегу на арматуру палатки, ошарашенно уставился на тело Хасима.

Он лежал на спине, обнаженный, с широко раскрытыми, безжизненными глазами, а его тело было сплошь покрыто отвратительными желтыми скорпионами, которые снова и снова вонзали в него свои щупальца.

Марк изо всех сил старался сдержать дрожь в руках, но ему это не удавалось. Наливая себе бурбона, он расплескал на пол добрую половину виски. Вдруг полог на двери приподнялся, и он, вскрикнув от ужаса, выронил стакан из рук. Это была Жасмина.

Она выглядела очень усталой, ее волосы были растрепаны. Она села напротив Марка на кровать Рона:

— Они уже спят.

Марк поднял стакан, плотно прижал к его краю горлышко бутылки, и таким образом ему наконец-то удалось налить себе виски, которое он тут же залпом выпил.

— Пойдемте, я дам вам успокоительное, — сказала Жасмина.

— Не надо, уже все в порядке. Не беспокойтесь. Я не собираюсь напиваться. — Он поставил бутылку и стакан на ночной столик и провел рукой по волосам. — Так значит, остальные уже пришли в себя.

— Я вынуждена была сделать мистеру Холстиду и Абдуле укол, чтобы они заснули. А миссис Холстид, как ни странно, даже не проснулась от криков Абдулы, она и сейчас спокойно, крепко спит.

— А как Рон?

— Он занимается тем, что расставляет камеры вокруг лагеря и возится с проводкой. Он говорит, что если это произойдет еще раз, то он сделает снимки.

Марк прислушался, но ему было совсем не до веселья.

— В этом весь Рон!

Он внезапно закрыл лицо руками и начал всхлипывать:

— О Господи, она же предупреждала меня…

— Марк… — Жасмина попыталась успокоить его.

Он поднял голову.

— Мы должны уехать отсюда — продолжала она.

— Нет, — ответил он.

— Мы должны уехать отсюда, все вместе, и причем немедленно.

— Этого они и добиваются, — сказал он сдавленным голосом. — Доменикос и умда. Разве вы этого не понимаете? Они хотят избавиться от нас. Мы нашли для них гробницу, и теперь они хотят прикарманить ее. Они выручат за мумии уйму денег.

Жасмина оставалась абсолютно спокойной, ее голос прозвучал ровно и твердо:

— Марк, вы же и сами в это не верите. Вы видели чудовище, которое убило Хасима. Рон говорит, что это был один из демонов гробницы, богиня, пленяющая мертвых.

— Но вы же не станете верить в эти глупости!

Жасмина пристально посмотрела на Марка. Его поведение противоречило здравому смыслу, при этом он беспорядочно жестикулировал, его глаза странно блестели, а в голосе слышались истерические нотки. Он просто не хотел смотреть правде в глаза. По какой-то непонятной причине он хотел непременно остаться здесь…

Она встала с кровати Рона, затянула потуже пояс своего халата и, сев рядом с Марком, взяла его за руку:

— Пожалуйста, примите успокоительное. У вас совсем расшатались нервы.

— Нет. — Марк изо всех сил старался взять себя в руки. Он несколько раз глотнул воздуха и медленно, с шумом выдохнул. — Это просто последствия первого шока от увиденного… Я уже пришел в себя. — Он схватил ее руку и, пытаясь ее успокоить, улыбнулся. — Не беспокойтесь обо мне, Жасмина.

— И все-таки я беспокоюсь, Марк. Я просто не могу иначе.

Он посмотрел в ее темные глаза, а когда она прислонилась к нему и он почувствовал тепло ее тела, ему стало намного лучше.

— Вы очень мужественная, — прошептал он. — Вы единственная из нас, кому удается сохранить трезвую голову, хотя вам и приходится разрываться между больными, делать уколы, приводить в чувство впавших в истерику. А ведь все должно было бы быть совсем иначе. В подобной ситуации вполне вероятно было бы ожидать, что это вы потеряете самообладание, а я буду тем мужчиной со стальными нервами, который станет Вас успокаивать.

Он замолчал, и они посмотрели друг другу в глаза. В палатке было слышно, как Рон все еще возится на улице со штативами.

— Мы сделаем вот что, Жасмина. Завтра утром я созвонюсь с Каиром. А потом я лично буду охранять гробницу. Мы с Абдулой справимся с этим. Вы же с Роном тем временем доставите Холстидов и тело Хасима в Эль-Минью.

Она решительно затрясла головой: