— Адам Олдри, милорд, — вставил секретарь Тул бесцветным, как его мундир, голосом.

Хотя глава купеческой гильдии и не обладал высоким титулом, почётная должность королевского советника требовала уважительного обращения к нему.

— Да, верно. — Дон-Кан обладал мучительной для собеседника привычкой делать паузы и причмокивать пухлыми губами, словно смакуя незримый леденец. — Так вот, его величество обещал им справедливый королевский суд.

— Формальность, — откликнулся Орвис.

— Тогда формальность — не только наше заседание, но и всё остальное. В том числе и должность главы священного капитула Наследия, — жёстко возразил Джон Гарен. — Королевское слово — гарант законности.

— А что, если пойти ему навстречу? — как бы невзначай спросил Дон-Кан, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Кому? Олдри? — нахмурился Пальтус Хилл.

— Ошу, — улыбнулся Дон-Кан.

— Неслыханно! — тут же возмутился первосвященник.

— Поясните, почтенный купец, — поддержала предложение леди Редклиф.

— Активность орков на восточном тракте, да и в других местах, каждый год обходится нам очень дорого. — Он сложил пальцы пухлым замочком на круглом, как арбуз, животе. — Если бы нам удалось снизить эти затраты, казна получила бы дополнительную прибыль.

— И вы, разумеется, тоже, — лукаво улыбнулась герцогиня.

— Разумеется, — признал Дон-Кан, — но что хорошо для гильдии, то хорошо для королевства.

Спорить с этим утверждением было бессмысленно.

— Вам бы только деньги считать, — упрекнул его Джон Гарен. — Каждый год от лап орков гибнут наши люди. Истребляя эту заразу, каратели по многу месяцев не видят дома.

— И позвольте мне спросить, — вмешался Пальтус Хилл, — они преуспели?

Рыцарь сверкнул на лекаря гневным взглядом, но Дон-Кан не позволил ему произнести опрометчивых речей.

— Вот именно, мой доблестный друг, — сказал купец, — представьте, сколько жизней было бы спасено, если бы удалось решить проблему орков. Ваши люди чаще видели бы свои семьи, а путники чувствовали бы себя безопаснее на дороге.

— Чему вы улыбаетесь, миледи? — спросил Джон Гарен, заметив выражение лица герцогини, наблюдавшей за обсуждением.

— Вне всяких сомнений, в ваших словах имеется доля истины, — начала она, — но вы не совсем представляете себе полную картину.

— Объяснитесь.

— Видите ли, орки — это не просто разрозненные племена дикарей, которые иногда нападают на торговые обозы и убивают наших людей. Орки — это, прежде всего, идея.

— Орки — это проклятые дети Мёртвых земель! Наше наказание за грехи предков! — страстно возразил Яков Орвис, но собравшиеся не обратили должного внимания на его проповедь.

— Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — с восхищением сказал виварий.

Герцогиня продолжила, наградив его любезным кивком:

— Орки — это идея. Пока угроза их нападения нависает над людьми, они многое простят нам, но, если она исчезнет, народ может обратить свои взгляды на нас. Вам нужно такое внимание, милорды? Да и что они подумают о правителе, пожимающем руку орку?

— Я видел, как сир Гедеон сделал это, — вставил Дон-Кан. — Он вроде бы не рассыпался в прах.

— Да о чём вы вообще говорите? — вновь возмутился первосвященник. — Дать оркам земли? Может быть, ещё и титулы? Это же грязные твари, оскверняющие землю!

— Достопочтенный Орвис, меня восхищает ваша порядочность и преданность долгу, — улыбнулся Дон-Кан. — Я скажу лишь одно: есть разница между обещанием дать что-либо и выполнением этого обещания. В конце концов, мы можем просто использовать орков, а там, глядишь, они и сгинут где-нибудь по пути…

Предложение главы гильдии купцов заставило собравшихся задуматься.

— А что делать с юношей? — спросил Пальтус Хилл, барабаня пальцами по столу. — Или достопочтенный Орвис и его предлагает предать огню?

— Его владения находятся где-то на севере Простора, не так ли? Древними забытое место. Сотни лиг от всего на свете.

Сказав это, Ирвиш Дон-Кан поднял глаза на грандиозную мозаику, украшавшую западную стену зала. Набранное из камней разных оттенков изображение представляло собой карту королевских владений. Монументальное полотно, созданное мастерами-каменщиками, в полной мере передавало величие государства.

— Кажется, его мать — сестра покойной графини Ферро, — припомнила леди Редклиф.

— Его отец был лоялистом? — осведомился Джон Гарен, полагаясь на память герцогини.

— Нет, — возразила она, — лорд Олдри поддерживал притязания безумного графа.

Все собравшиеся понимали, что это говорило не в пользу юноши.

— От дурного семени не жди доброго племени, — хмуро проговорил Яков Орвис.

— Мы не будем судить сына по поступкам отца.

Это были первые слова, произнесённые королём за всё время заседания совета. За эту манеру слушать, а не говорить народ уже давно окрестил его Конрадом Молчаливым.

— Я полностью согласен с его величеством, — сказал сир Гарен. — Поступок этого юноши требует мужества. Конечно, я не отрицаю его вины, но в нём есть благородство.

— Он назвал себя виконтом, не так ли? — вспомнил Дон-Кан. — Его отец мёртв?

Джон Гарен протянул руку к секретарю, и в неё тут же лёг желтоватый листок бумаги, исписанный аккуратным почерком. Почти магическим образом скромный слуга короля всегда знал, что от него потребуется, однако собрание никогда не замечало этого.

— Да, — подтвердил сир Гарен, ознакомившись с записью. — Похоже, на них напали какие-то разбойники. Это случилось в начале зимы. Уцелеть удалось только ему и ключнику его дома. Тогда орк и спас жизнь юного Олдри.

— Несчастное дитя, — проговорила герцогиня. — Сколько ему? Четырнадцать?

— Сентиментальность — одеяние женщины, — прокомментировал её слова Орвис.

— У вас есть дети, первосвященник? — обратилась к нему леди Редклиф.

— Вам прекрасно известно, что служители Наследия дают обет безбрачия, — ответил жрец с гордым достоинством. — Наши жизни принадлежат служению памяти Древних.

— Вот когда они у вас будут, — продолжила герцогиня, — я с радостью выслушаю всё, что у вас найдётся сказать по поводу сентиментальности.

— А вам известно, что в конце прошлой осени с каторги бежал опасный преступник, наследник безумного графа? — парировал Орвис. — Не вы ли уберегли это дитя от плахи, когда Восточное восстание было подавлено?

Герцогиня знала о побеге, но не подала виду.

— Кто-то пострадал? — спросила она, мастерски изображая удивление.

— Нет, но его всё ещё не нашли, — ответил первосвященник.

— Это никак не относится к теме нашего обсуждения, — пришёл на помощь герцогине королевский виварий.

— Мы можем лишить дом Олдри всех регалий и передать его земли в управление одному из соседей, — предложил Дон-Кан. — Например, виконту Пулю. Это будет хорошим жестом, если учесть, что его сын был опозорен на турнире, проиграв орку.

На следующий день после турнира победа была присвоена Мэтью Дювалю, но он так и не появился на людях. Возможно, из-за ранения, но, скорее всего, это объяснялось самим поражением, ведь Дюваля все заслуженно считали лучшим мечником Простора.

— И конечно, тот факт, что виконт Пуль долгие годы является почётным членом купеческой гильдии, тут совсем ни при чём, — уколол Дон-Кана сир Гарен.

— Вы делаете мне больно, дорогой друг. — В голосе купца была почти искренняя обида.

— Я — рыцарь его величества и капитан его гвардии, — гордо ответил Джон Гарен, но тут же добавил уже менее серьёзно: — Делать людям больно — моя работа.

— Тогда вы ничем не отличаетесь от Томаса Корна, — парировал купец, сравнив работу рыцаря с мрачными услугами сектома, королевского палача.

— Отличаюсь, — возразил рыцарь. — Я не испытываю от этого занятия удовольствия.

— Лишение дома Олдри регалий кажется мне… излишней мерой, — сказала герцогиня, желая вернуть разговор в нужное русло. — Подобное событие обычно бросает тень на всех нас. К тому же обстановка на Востоке всё ещё шаткая. Не стоит лишний раз подливать масла в огонь.