Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Царица долго была в недоумении, наконец заплакала и сказала: «Ради Бога, пречистой Богородицы и великих чудотворцев, ради воздвигнутия чудотворных образов, ради вашего подвига, многого вопля, рыдательного гласа и неутешного стенания даю вам своего единокровного брата, да будет вам государем царем». Годунов с тяжелым вздохом и со слезами сказал: «Это ли угодно твоему человеколюбию, владыко! И тебе, моей великой государыне, что такое великое бремя на меня возложила и предаешь меня на такой превысочайший царский престол, о котором и на разуме у меня не было? Бог свидетель и ты, великая государыня, что в мыслях у меня того никогда не было, я всегда при тебе хочу быть и святое пресветлое равноангельское лицо твое видеть».

Александра отвечала ему: «Против воли божией кто может стоять? И ты бы безо всякого прекословия, повинуясь воле божией, был всему православному христианству государем».

Тогда Годунов сказал: «Буди святая твоя воля, господи». Патриарх и все присутствовавшие пали на землю, воссылая благодарение Богу, после чего отправились в церковь, где Иов благословил Бориса на все великие государства Российского царствия.

Соловьев С. М. не берет на себя авторство этих строк, он сообщает: «Так говорится об избрании Году нова в акте официальном, утвержденной грамоте об этом избрании, составленной уже в августе 1598 г.».

Ну, и талантливые же клерки были у нас в XVI веке – такие высокохудожественные документы составляли…

Если же судить по неофициальным документам – всенародное избрание происходило не совсем так пафосно и красиво, как живописуется в утвержденной грамоте. Сохранилось предание, что «народ неволею был пригнан приставами» к Новодевичьему монастырю.

А как же слезы? Слезы заменяли слюни, которыми якобы мочили глаза. Короче говоря, театральное действо все же-таки было, хотя и наговоров на Годунова столько было, что лишний комок грязи бросить в него – это было нормальное явление.

Итак, 26 февраля на широкую Масленицу царь Борис I торжественно въехал в Москву, присутствовал на молебне в Успенском соборе, а потом принимал поздравления. Потом ходил по кремлевским соборам: Архангельский, Благовещенский и всюду просил молиться за него. Потом поехал к сестрице в Новодевичий монастырь, а по возвращении уединился с патриархом. Простившись с ним и духовенством, на Великий пост отправился в Новодевичий монастырь.

Итак, свершилось! Он стал царем всея Руси. Свершилось то, о чем он безусловно мечтал: искусный дипломат говорит одно, думает другое, делает третье. Годунов делал движение к престолу искусно, осторожно, корректно, но целеустремленно и твердо. Впереди 40 дней раздумий и отдыха от распрей, внутренней и внешней борьбы и пугающая махина власти, всевластия. Это трудно понять, это можно только пережить. Недаром в народе говорят, что самое серьезное испытание – это испытание властью. Далеко не все проходят это испытание с честью. Очень крепка должна быть сила воли, характера, чтобы из самодержца не превратиться в самодура, как бывало у Ивана IV, а потом и у Петра I. У А. В. Суворова есть хорошая фраза: «Строгость от прихоти есть тиранство».

Очень трудно судить по прошествии пяти веков, с вершин совершенно другой культуры и демократии о своих предшественниках, тем более правителях, да еще в царском ранге. Летописных портретов и характеристик, т. е. прямых свидетельств современников, остались крохи. Да и они судили обо всем глядя со своей колокольни. А мы судим глядя со своей. А они очень разные, эти колокольни.

Вот ведь и все историки XIX века и XX столетия ссылаются, как правило, на исследования трех человек: Карамзина, Соловьева, Ключевского. Карамзин – официальный историограф, проделавший, безусловно, колоссальный труд и давший нам возможность иметь представление о прошлом государстве, которое исторически является нашей Родиной. Он первый, остальные цитируют его.

Наверное, права мадам Stael (г-жа де Сталь), сказавшая: «История почти всегда приписывает отдельным личностям, а также правительствам, больше комбинаций, чем у них на самом деле было». А другой француз (историк), Марк Блок, полагает так: «В оценках прошлого мы часто очень скованы; кто знает, может быть, мы судим о нем по совершенно второстепенным, случайно уцелевшим сочинениям, в то время как рядом были другие, более ценные…»

Нет смысла спорить с обоими публицистами: оба правы, хотя и отчасти. Можно добавить к этому, что мы всегда добавляем к оценке летописца, историка, исследователя свою оценку, свой взгляд, свое толкование событий и тем даем пищу для новых рассуждений и осмыслений.

Подтверждение мыслей, высказанных французом Блоком, мы находим у нашего знаменитого историка В. О. Ключевского в его статье «Юбилей общества истории древностей российских»[4], в которой мы встречаемся с любопытными попытками либо приукрасить историю, так сказать причесать, либо вообще устранить из нее некоторые нежелательные свидетельства.

Указом от 3 ноября 1657 г. царь Алексей Михайлович (вошедший в нашу историю под кличкой «Тишайший») повелел учредить «Записной приказ». Для чего создавалось новое учреждение? Каковыми подразумевались его функции? А функции предназначались наиважнейшие: «Записывать степени и грани царственные с великого государя Федора Иоанновича».

Значит, после так называемой Степенной книги, которую вели при Иване IV, история нашего государства прерывалась? Нет, конечно, известен «Временник» дьяка Ивана Тимофеева, который начинал его в период опричнины, а заканчивал временами Бориса Годунова.

Келарь Авраамий Палицын оставил свои записки о Смутном времени.

Но любопытно, что достать эти памятники истории дьяку Кудрявцеву, который возглавил новый Приказ не удалось за два года службы. Он обращался в другие Приказы, изучал случайные Хронографы и другие рукописи. Однако к моменту передачи дел преемнику в Приказе не имелось даже Семейной книги времен Иоанна Грозного (а всего-то прошло 80 лет). Сметливый Кудрявцев – дьяк – так и не увеличил собрание важных исторических документов, хотя и пытался искать Степенные и летописные книги в архиерейских домах и монастырях.

Это что, неумение работать с архивами? Неудачи? Или просто история не готова была выдавать свои тайны и не пускала в них официальных историографов царя?

Ведь судя по грамоте, в которой излагалось пришествие во власть Бориса Годунова, были на Руси едкоталантливые писатели, были и правдивые летописцы.

* * *

Однако вернемся в Москву 1598 г., к ушедшему на богомолье в Новодевичий монастырь новоизбранному царю Борису Годунову.

Что, так спокойно было на Руси в это время, что царь на 40 дней мог оставить государственные дела? Или так доверял своим служилым[5] людям?

Пожалуй, положение было более-менее спокойное, т. е. угроз ждать с севера не приходилось. Шведская война закончилась 5 лет назад, три года уж как Тявзинский мир подписан. Поляки приутихли. Да и кто зимой вел тогда войну?

А вот с юга могли пожаловать татары. Давно, 7 лет они не совершали серьезных вылазок на южные земли России.

И 1 апреля 1598 г. пришла худая весть о том, что крымский хан Казы-Гирей свою орду собрал, да и турецкие полки к нему присоединились, хотят на Русь идти.

Разведчики рано известили о готовящемся выступлении, а потому русские могли неторопливо собрать свою рать (а по некоторым данным она достигала 500 000 человек). Вначале, мол, государь сам выехал из Москвы к войску и устроил свой штаб в Серпухове.

Не то и ханские тайные люди выведали, что новый русский царь готов оказался к отпору и сражению, не то не захотели никчемного кровопролития восточные правители, но фактом было явление мирных послов в Серпухове.

Годунов разыграл и здесь спектакль со стрельбой, чтобы произвести грозное впечатление от своего войска.

вернуться

4

Ключевский В. О. Исторические портреты. М., Издательство «Правда», 1990. С 559–570.

вернуться

5

Служилые люди – лица, находившиеся на государственной службе в XV–XVII вв. Как правило это дворяне. К служилым людям относилась и боярская (боярско-княжеская) знать.

11
{"b":"601050","o":1}