– Между прочим, заслуженная артистка республики, солистка, – начал перечислять лётчик заслуги своей возлюбленной. Но в это время из дверей вышла Соня. Она подняла глаза, увидела Ивана, быстро отвела взгляд, хотела незаметно проскочить возле шумной компании. Но Таисия была на страже: она моментально всё поняла, схватила девушку за руку, подтянула к себе и сказала:

– Сонечка, милая моя, давно всё хотела с тобой поговорить, да дела, гастроли. Всё никак не получалось… Ты у нас в какой группе-то?

– В третьей группе, – тихо-тихо сказала девушка. А у Ивана сжалось сердце. Он впервые услышал этот грудной, чистый, ровный голос. – В третьей, – громче повторила Соня.

– Надо думать, как тебе помогать будем, – сказала Таисия. – Но это, Сонечка, потом, завтра, а сегодня пойдём-ка на мой праздник. Вот и кавалер тебя заждался, бедолага, рта открыть не может от волнения. А ещё ас, «сталинский сокол» называется…

– Я не совсем могу… Мне бы надо зайти в магазин, мама просила.

– Маме позвоним от меня, что хотела купить в магазине, купим в «Елисеевском». Всё равно надо заезжать, у меня вина мало.

Штурман в кашне демонстративно достал шампанское из одного кармана.

– Убери, – довольно зло бросила Таисия, – разобьёшь… Вот дурачина, – сказала Таисия для Ивана. – Кстати, Сонечка, познакомься, это тоже полярный лётчик, Иван. Как бишь тебя по ФИО?

– Афанасьев… Только я не лётчик… Штурман.

– Он хочет сказать, что он из интеллигентной профессии, – захохотала Таисия, – тангенсы-котангенсы… А не пойти ли нам, Афанасьев, за три моря? Поухаживай за девушкой. – И она передала Соню на попечение Ивана.

Иван взял руку девушки в огромные ручища, долго тряс, пока не понял, что сейчас оторвёт этот стебелёк от туловища. Хорошо, что в это время подрулила машина, заказанная товарищем Ивана, чьё имя он до сих пор так и не мог вспомнить. Соня не сопротивлялась, она умоляюще смотрела на Ивана, глаза выдавали, как она хотела бы любить, но жуткий страх перебивал это естественное чувство. Иван не выдержал, сказал ей почти в самое ухо:

– Не бойтесь меня, я прихожу к вам, если не в командировке, на все спектакли… Только Господь не дал возможности познакомиться, подойти к вам.

– Я знаю, – сказала Соня.

Они один за другим сели в машину, Соня оказалась между Иваном и штурманом. Таисия удобно расположилась спереди.

– К Елисееву! – скомандовала Таисия.

– Наша красавица приехала! – Солидные по возрасту и габаритные по размерам, чистенькие, в накрахмаленных передничках и кокошниках, полдесятка продавщиц подбежали к угловой незакрытой нише прилавка, где какой-то дурак из хозяйственников поставил огромных размеров китайскую вазу тончайшего фарфора. Одно неосторожное движение – и это чудо искусства может свалиться на пол, сверкающий плиткой цвета слоновой кости.

– Девоньки мои, рада вас видеть живыми и здоровыми! – с чувством искреннего участия прокричала Таисия. – Давненько вы не были у меня… Кто сегодня свободен? Прошу сориентироваться, едем ко мне на такси… По случаю моего дня рождения.

– Ура-а-а! – завопили женщины. – Но нам ещё целых полчаса работать.

– Пока отоваримся, и время подойдёт…

– Что берём, Таинька? – сказала, видимо, бригадир смены продавцов.

– Всё как обычно, но с учётом всего троих мужичков, – бросила с вызовом Таисия, – четвёртым будет мой родненький брат, малопьющий музыкант.

– Кто третий? – спросил штурман с шампанским, фальшиво разыгрывая сцену ревности.

– Сюрприз… Узнаете дома.

А время неумолимо приближалось к закрытию магазина, когда из него стали выходить последние покупатели, укладывая продукты в соломенные плетёнки. Особенно заметен был хлеб вечернего завоза: он источал такой потрясающий дух жареной муки, что у Ивана невольно сжалось горло, он сглотнул слюну, вспомнив, что не ел с самого обеда. Невольно сглотнула и Соня. «Что, есть хочется?» – спросил одними глазами Иван. «Да, но я малоежка, выдержу», – примерно так ответили глаза Сони. Ей почему-то было так спокойно с этим коренастым сильным человеком с открытым лицом, широкими скулами и светло-карими глазами, огромными плечами, закрытыми тугим брезентом лётной куртки на коротком меху, что она опять прильнула к руке Ивана, нагруженного увесистой корзиной с продуктами, тихонько потащила его к выходу из резных, ручной работы дверей знаменитого «Елисеевского» магазина.

Из бригады продавщиц к Таисии поехали только две довольно молодые подружки, остальные благодарили именинницу за приглашение, но, сославшись на позднее время, семейные дела, детей, разъехались по домам. Две машины такси нашлись сразу: продавцов и последних покупателей у «Елисеевского» таксисты не только знали в лицо, но и любили развозить их по домам.

В машине Соня не вынимала свою руку из руки лётчика, сняла варежку, такую же белую, вязаную, какую заметил Иван на Таисии. На коленях лётчика стояла корзина, мешала ему ласкать руку девушки. Он развернул верхний бумажный пакет, отломил кусочек свежеиспечённого батона и незаметно протянул Соне. Она сначала не поняла, что он пытается вложить ей в руку, смотрела ему в глаза, будто спрашивая: «Что, что случилось?» Иван показал губами жевательное движение. Соня всё поняла, заулыбалась и положила кусочек хлеба в рот. Она зажмурила глаза, замурлыкала словно маленькая кошка, покачивая головой в такт движению машины. Потом, не поворачивая головы, одними пальчиками нашла рот Ивана и вложила в его губы крохотный кусочек хлеба: поделилась. У Ивана перехватило горло, он незаметно откашлялся, стал жевать хлеб с едва заметным привкусом дрожжей.

– Приехали! – заорал штурман. – Всё близко, всё с доставкой! Выгружайся.

– Телефон, где телефон? – говорила Соня, бродя по прихожей, смахивающей на малое футбольное поле.

Иван поднял тяжёлую хозяйскую шубу, под ней, на столике, нашёл телефонный аппарат, снял трубку и протянул её Соне. Та благодарно закивала головой, дозвонилась до дома:

– Алло, мамочка! Это я. Не волнуйся, я в гостях, на дне рождения у Таисии. Да, той самой, да, заслуженной… Представь себе, пригласила и меня, познакомила с лётчиком, Иваном зовут…

– Не лётчик, а штурман.

– Вот он говорит, что не лётчик, а штурман. Да, он проводит, – сказала Соня, увидев, как энергично закивал головой Иван. – Всё, пока, целую… Да, в магазин я зашла, купила. Говорю, что принесу домой. Ма, но мы же после спектакля. В какое нам другое время можно собраться? Завтра – репетиция и снова спектакль. – Соня положила трубку, покачала головой: – Вот так всегда. Никак не может привыкнуть к нашему режиму и образу жизни.

Вечер был сумбурный, шумный, с солированием Таисии и энергичного штурмана, которого звали, наконец-то вспомнил Иван, Леонидом. После полуночи в квартиру ввалилась большая компания во главе с генералом тыловой службы.

– А вот и обещанный четвёртый мужчина! – закричала Таисия, бросаясь на шею генералу.

– Обижаешь, я не один, со мной ещё двое, журналисты из «Гудка»…

Начали знакомиться, Иван никак не мог вспомнить, где он видел этого моложавого генерала. Пришлось сделать вид, что помнит, как они встречались, что Иван готов продолжить беседу, не законченную в своё время. «Стоп! Испания!» – Иван вспомнил, как на волжском испытательном полигоне проверял состояние навигационного оборудования самолётов, расписывался в большом гроссбухе на фанерном столе, стоящем прямо в поле, за которым восседал этот военный. Сзади него виднелись временные рельсы, ведущие в ангары с самолётами.

– Полковник Стеклов? – радостно сказал Иван.

– Бери выше… Комиссар. А ты был там? – Испанию вслух никто не произносил.

– Не пришлось. Так и сидел на навигации…

– Что ж, это тоже надо. Кто-то и навигацию должен доводить. Вот, Иван, времечко было. Как мы всё успевали? А ты уже старшим штурманом стал? Помнишь анекдот? Про старшего техника и боевого истребителя?

– И мы не знаем, – завопили за столом, – расскажите, не жадничайте!