Мак промолчал.

— И вот когда Уиллс в свой день рождения, ему исполнилось двадцать девять, попросил меня выйти за него замуж, я сказала «да». Мы поженились через четыре месяца и переехали в дом в Уэдерби, теперь уже я ездила в Нью-Йорк на работу. Первый раз он ударил меня, когда я слишком поздно вернулась.

— Первый раз? Значит, это было больше одного раза? — Голос Мака словно заледенел.

— Да. Когда в этом признаюсь, кажется, что я позволяла вытирать о себя ноги, верно?

Он взял ее за руку, казалось, нежно сжимать ее ладонь — самая естественная вещь на свете.

— Проблема не в тебе, — сказал он.

— Я знаю. Ну, как бы там ни было, я в тот день поехала навестить молодоженов, Мередит и ее мужа они по-прежнему поддерживали традицию наших четверговых званых ужинов. Уиллс знал, что я к ним еду. Я звала его с собой, но он был слишком занят церковными делами. Редкие появления отца на телевидении превратились в еженедельное телешоу, и деньги потекли рекой.

Мак поглаживал ее ладонь, это придало ей силы продолжать.

— Я прекрасно провела время, но, когда приехала домой, почувствовала, что Уиллс в паршивейшем настроении, самом плохом, что приходилось видеть до сих пор. Оказалось, один очень крупный жертвователь сообщил им, что не собирается выполнять свое обещание. Этого жертвователя Уиллс обхаживал и улещивал лично.

Хоуп помолчала. Та ночь стояла перед ее глазами так ясно, словно это было вчера.

— Я хотела, чтобы он переключился со своих мрачных мыслей на что-нибудь веселое, стала показывать ему фотографии с вечерников, я сняла на телефон новую квартиру Мередит. Они с мужем здорово потрудились и очень красиво все сделали. И совсем забыла, что Мередит сфотографировала моим телефоном, как я танцую с мужем ее сестры. Он брал уроки танцев, чтобы сделать сюрприз жене и показывал мне движения.

— Бэйлору не понравились фотографии?

— Я попыталась объяснить, что это муж сестры Мередит, он счастлив в браке, у него двое детей. Он даже слушать не стал, мы поссорились. И все же я была не готова, когда он наотмашь ударил меня по лицу.

Мак сжал кулаки, но на лице ничего не отразилось.

— Это все случилось так быстро, и потом он сразу стал просить прошения. И я, как полная дура, спустила это на тормозах.

— И ты никому не сказала?

— Нет. Ни маме, ни отцу, ни даже Мередит. Мне было стыдно и неловко, звучит дико, но мне тогда казалось, что и я виновата. Я не должна была ехать в город, танцевать с мужем сестры Мередит. В общем, мы больше никогда не упоминали этот случай.

Она посидела молча несколько минут, глядя на их сплетенные руки.

— Всего через несколько месяцев заболела мама. Некоторое время я старалась соблюдать какой-то баланс. Днем работала, вечером возвращалась в Уэдерби и ехала к маме. Проводила там каждые выходные. Это съедало все мое время, плюс маме становилось хуже и хуже. Через четыре месяца после того, как ей поставили диагноз «рак», я бросила работу, чтобы ухаживать за ней весь день.

Она подняла голову.

— Уиллс сказал, что поддерживает мое решение. Но мы привыкли жить на широкую ногу. Мы с Уиллом стали ругаться из-за денег, правда, он ни разу не ударил меня.

— А потом это случилось опять.

— Да. Уиллс теперь регулярно появлялся в телешоу отца. Он попросил меня забрать из химчистки какие-то его вещи, а я возила маму на химиотерапию, и мы застряли в пробке по дороге из Нью— Йорка. К тому времени, как я добралась до химчистки, она уже закрылась. Я не особенно расстроилась, потому что прекрасно знала, у него в шкафу еще дюжина рубашек, не меньше. Мама была уже очень больна, и невозможно было беспокоиться о чем-то, кроме этого. В ту ночь я находилась в родительском доме допоздна, а когда вернулась к себе, было уже около двух часов ночи. Я легла в постель, пытаясь немного поспать, и тут Уиллс обнаружил, что в шкафу нет его любимой голубой рубашки.

Хоуп отняла у него свою руку. Он не стал удерживать.

— Он за волосы вытащил меня из постели и просто обезумел. Я пыталась сопротивляться, но он сильнее, и он избивал меня, как хотел.

— Хоуп, ты не обязана…

— После того как он оставил меня на полу спальни, я как-то сумела подняться и тут же позвонила папе. И я знала, что мне нужен врач. Он приехал, я объяснила, что случилось. Меня тогда увезли на «скорой», не в Уэдерби, а в Хэйзелтон, это немного дальше. Мне было больно, я находилась в шоке и лишь наполовину понимала, что происходит. Отец сказал, что лучше получить помощь там. Он не вошел вместе со мной, просто оставил меня возле двери. Только на следующий день до меня дошло, что

помощь там лучше, потому что в Хэйзелтоне вряд ли кто догадался бы, что Хоуп Бэйлор – дочь преподобного Арчибальда Минноу.

— Мне очень тебя жаль, — сказал Мак.

— Ну, а остальное ты в целом знаешь. По просьбе отца я сказала медсестрам, что упала с лестницы в подвал. И попыталась не обращать внимания на их понимающие взгляды. Одна из них дала мне информацию о «Пути Глории». После того как я вышла из больницы, отец забронировал мне номер в отеле, чтобы я пришла в себя.

— А потом ты пошла в «Путь Глории».

— Да. Но номер в отеле оставила за собой. Подумала, пусть отец за него заплатит. Думаю, именно с тех пор началось мое маниакальное пристрастие тратить его деньги.

— А твоя мама не беспокоилась о том, где ты?

— Отец сказал ей, что я уехала по делам, мой бывший работодатель попросил меня дать ему разовую консультацию по одному вопросу.

— А как насчет Бэйлора?

— Он пытался мне звонить. Иногда я получала по двадцать пять звонков в день. Но отказалась с ним видеться и тут же начала бракоразводный процесс, общалась с ним только через адвоката. В этот дом больше не возвращалась. Купила новую одежду и переехала в свою девичью спальню. Маме и Мэйвис объяснила, что мы с Уиллсом не сошлись характерами. Мама, конечно, расстроилась, но, учитывая, что тогда она боролась за жизнь, ей было, о чем волноваться.

Почти все думали, что мы расстались по-дружески, Уиллс продолжил работать в приходе отца в качестве его помощника. А я вела себя чертовски цивилизованно, просто слов нет. Это, знаешь, великое искусство, оставаться внешне спокойной, когда внутри все кипит от ярости.

— Не знаю, о чем думал твой отец, — вдруг выпалил Мак. — Если бы я все это видел, убил бы Бэйлора.

Глава 12

Мак сказал это с такой убежденностью, что она немедленно поверила ему. Он бы никому не позволил причинить боль своей семье. Ее отец, очевидно, чувствует иначе. Впрочем, какая теперь разница? Старый мост, старая вода.

Она отодвинула стул и взяла обе тарелки. Мак приподнялся.

— Я все сделаю, — быстро сказала она. — Уговор есть уговор. Хоуп необходимо было находиться на некотором расстоянии от Мака и оценить все произошедшее.

— О’кей. — Мак опустился на стул.

Хоуп включила воду, сделав ее горячее, ополоснула тарелки и столовое серебро, загрузила в посудомоечную машину.

Она устала. Вот и объяснение. Краткий сон перед ужином освежил, но телу не хватало нескольких часов сна. Обычно требовалось часов шесть, чтобы чувствовать себя нормально.

Она повесила кухонное полотенце на перекладину духовки, бросила взгляд на веранду. Мак по-прежнему за столом. К уху прижимает мобильный.

Развернул стул так, чтобы видеть, как она суетится в кухне.

Может быть, он разговаривает с отцом. Они наверняка заранее условились о времени для созвона. Получил ли отец отчет «в-Уэдерби-все-прекрасно»? Прекрасно поужинали стейками с вашей дочерью. Пили вино. Посмеялись немного. Она рассказал какая вы задница.

Определенно, слишком много информации.

 Может быть, он ждет, что она присоединится к нему? Хоуп намеренно отвернулась. Ужин был действительно прекрасный, но не факт, что она хочет продолжить вечер. У нее есть чем заняться, кому позвонить.

Она выключила свет в кухне и поднялась в свою спальню и уже набирала Мэйвис несколько раз, чтобы узнать, как дела у ее сестры и мужа, но не смогла дозвониться. Сообщения не оставила, быстро прокрутила «контакты» и нажала «звонок». Телефон, как обычно, дал четыре гудка и переключился на голосовую почту.