Как-то нам в леспромхозе не понравилось и мы даже не хотели там ночевать – но нас вынудили – назавтра были выборы.

Все-таки и у нас произошла неприятность: у Наташи Болотовой однажды вечером поднялась температура выше 39°С. Идти с такой температурой было опасно. Наташа попросила сейчас ничего не обсуждать и подождать до утра. Она приняла лошадиную дозу лекарств и утром температура была около 38°. Она настояла на том, что идти может и отказалась от волокуши, которую ей предложили. Горы в это время уже кончились, но нужно было еще тропить целину и идти по озеру. Наташу разгрузили – оставили маленький рюкзак и темп замедлили. Но мы и так уже шли медленно по снежной целине.

Наконец, мы вышли на озера – уже недалеко от железной дороги. И тут оказалось, что мы опаздываем на поезд. На станции Хибины почтовый поезд до Ленинграда останавливался раз в два дня, и мы опаздывали на него, а Валера Дрознин пропускал последний день, когда можно было договариваться о пересдаче экзамена.

Шансов вовремя дойти почти не было, но решили идти ночь и день без перерыва, может быть, успеем.

В одном отношении нам повезло – ударил мороз (около –40°С), снег стал твердым и идти стало легче. Кольский на прощание подарил нам ночное шоу – северное сияние. Оно разворачивалось в половину неба зеленым со складками занавесом, который все время изменял свою форму, фактуру, яркость. Надеюсь, что читателю удастся его посмотреть по ссылке: Полярное сияние (Кольский полуостров) – You Tube: https://www.youtube.com/watch?v=8SbKC6e-PEA

На станцию (скорее полустанок) мы пришли ночью – там никого не было. К отправлению поезда мы опоздали и стали думать, как провести следующие два дня. Но поезд тоже опоздал и через час мы уже ехали в тепле и с кипятком.

Последним эхом похода был прием – чай у Тани Дунаевой. Камчатная скатерть, фарфор, пирожные, пирог за большим столом в гостиной. Профессор Юрий Александрович Дунаев ^К127 заведовал лабораторией газодинамики Физтеха и работал на Королева. В ОКБ-1 Королева у него была лаборатория, где проводились эксперименты, которые невозможно было проводить на площадках Физтеха. Найденная им с коллегами тупорылая форма носа третьей ступени, снижающая ее скорость при входе в атмосферу и изобретенная технология жаростойкой обмазки (110 мм) из которой сгорало только 14 мм, позволили через два года произвести запуск «корабля с человеком на борту» и триумфальное возвращение Гагарина на Землю.

Так что квартире, мебели красного дерева, фарфоровому сервизу и прочему можно было бы не удивляться, знай мы, чем на самом деле занимается Дунаев.

В середине чаепития произошел забавный эпизод. Когда Таня в очередной раз потчевала Володю Кузнецова птифурами и тонко нарезанным лимоном к чаю, вспоминая про лимонку (лимонную кислоту, которую мы добавляли в чай в походе), Володя сказал, что все эти церемонии и лимон к чаю ему кажутся лишними, и он с удовольствием выпил бы чай (очень сладкий) с той самой лимонкой.

Некоторую неловкость, вызванную неприятием Володей буржуйских церемоний, сгладила гитара. Мы с удовольствием пели походные песни, в том числе любимую «Снег, снег, снег…».

Этот поход остался во мне на всю жизнь. Он стал эталоном человеческих отношений в трудных условиях для остальных походов и геологических экспедиций.

Поход имел последействия.

Наташа Иванцевич навсегда прикипела к туризму, ограничивая себя в другом. Уже после окончания физмеха вышла замуж за одного из ведущих туристов Политехника, стала мастером спорта по туризму. Увы, в счастливо складывающейся семейной жизни ее ждали горькие потери – гибель в несчастном случаях мужа, а через 25 лет сына. Ее целеустремленность позволила защитить ей докторскую по радионавигации, стать ведущим специалистом во ВНИИРА.

В походы Наташа ходит до сих пор. Ее сопровождает внук-тинэйджер, старается не давать бабушке перегружаться.

Валера Дрознин экзамен вовремя сдать не сумел и был отчислен с физмеха. Он уехал сначала в геологическую экспедицию на Север, затем восстановился на факультете с потерей года. Побывал на Камчатке и заболел там вулканами. Физмех закончил в 1963 году. Через пару лет прославился вместе со Штейнбергом своими спусками в жерло вулканов (фото в «Комсомольской правде» и журналах). Кандидатскую защитил поздно – в 1982 на физмехе. Стал одним из ведущих сотрудников камчатского института вулканологии, его экспедиции и исследования давали материал для нескольких докторских.

За год до нашего похода Володя Кузнецов хотел пройти более серьезные испытания в альпинизме и попытался сдать досрочно экзамен по теормеху у Джанелидзе. Экзамен он не сдал. Джан предложил ему пересдать экзамен в сессию (без лишения стипендии), но Володя, надеясь хотя бы на тройку, сказал, что ему некогда – горит путевка в альплагерь. Джан такого не любил и поставил ему (как говорил Володя, зелеными чернилами) в ведомость двойку. Осенью Джан заболел, и Володя сдавал экзамен Яковенко. В результате, несмотря на все пятерки в зачетке за семестр, он остался без стипендии.

Володя, как и многие, включая меня, не мог избавиться от синдрома отверженного, когда его вместо экспериментальной ядерной физики «сбросили» на «Динамику и прочность машин». Третий курс он прошел. Потом затосковал, завалил сессию, но вовремя смог оформить академический отпуск. Ушел с геологами в экспедицию в Фанские горы. Восстановился в институте через год, уже на радиофизический, и жил в другом общежитии. На всю жизнь остался верен туристским традициям.

Володя Молоковский через год тоже был отчислен с физмеха. За год до окончания института, после зимней сессии на пятом курсе, физики двух групп уходили «на диплом». Считалось, что дипломная практика заключается в создании экспериментальной установки, а сама дипломная работа – в экспериментах на ней и написании дипломной работы^К129. По традиции устраивалась встреча профессоров и студентов с выпивкой и напутствиями. Вот на такой встрече (подвыпивший А.П. Кóмар на ней рассказывал о своих подвигах на атомном проекте) Володя почувствовал, что не «добрал». Продолжили в нашем общежитии, на пятом этаже. Что там произошло, неизвестно, но по одной из версий Володя на спор вынес трехстворчатый зеркальный шкаф из комнаты и сбросил его в пролет лестничной клетки с пятого этажа. По счастью ни в шкафу, ни в вестибюле никого не было, но остатки шкафа убрать не успели до прихода комиссии.

Расследование привело к исключению закончившего учебу на физмехе (сдавшего все экзамены и зачеты) Володи из института.

Володю любили, и «собутыльник» Кóмар разрешил его принять лаборантом в Физтех к уже назначенному руководителю диплома. Володя участвовал в создании экспериментальной установки и успел сделать все эксперименты – у него было преимущество перед «приходящими» дипломниками. Деканат посчитал, что он «искупил вину» (за шкаф он заплатил сразу) и восстановил его перед самой защитой диплома. Закончил он институт вовремя не только с дипломом, но и с практически готовой кандидатской.

Наташа Болотова и Коля Менде поженились и прожили вместе счастливо более пятидесяти лет, до смерти Коли пять лет назад. Коля работал в Физтехе всю жизнь, отказавшись от лестного предложения Харитона работать у него.

Благодаря Коле и Володе мне удалось попасть на празднование 40-летия физмеха.

Шансов попасть на 40-летие у первокурсника физмеха было мало. Можно было поучаствовать в приобретении (с предварительной оплатой) довольно дорогих юбилейных значков и их списочном распределении. Значок получился дорогой, так как он делался из тяжелого металла и заказывался в художественной мастерской в Таллине, поэтому многие первокурсники раздумывали, приобретать ли его, а их и не убеждали – значков на всех не хватало. Ректор официально запретил значок и делался он на свои деньги и полуподпольно.

На торжественное заседание я попал благодаря тому, что участвовал в распределении значков.