В физике твердого тела хорошо известен дефект кристаллической структуры, открытый Я.И. Френкелем, называемый френкелевской парой[31]. Между тем, в конце 1920-х гг. в теоротделе ЛФТИ, возглавляемом Френкелем, появилась френкелевская тройка[32]. Одни называли их тремя мушкетерами, другие – трио из Джаз-банда. Известен рисунок Френкеля, с трудом сдерживающего в сворке трех щенков с головами прославившихся позже Гамова (Джонни), Ландау (Дау) и Иваненко (Димуса).

Они, а также пришедший в теоротдел в мае 1931 г. Бронштейн (Аббат), заменивший в триумвирате Иваненко, принадлежали к организованному в 1924 году Джаз-банду – так называла себя группа студентов университета, организовавшая семинар по изучению современной физики – в пику профессорам ЛГУ. Они ее не только не преподавали, но и не успевали еще в ней разобраться – физика тогда менялась очень быстро.

В Джаз-банд, кроме перечисленных четверых, входили астрономы В.А. Амбарцумян, Н.А. Козырев, физики Б.Н. Финкельштейн, А.И.Ансельм, И. Сокольская.

Отдельно следует сказать о сестрах Канегиссер – Нине и Жене. Женя – физик, «штатный поэт» Джаз-банда, написавшая гимн, в котором упоминались его участники, в частности Гамов, а также

Заметим, что Френкель упоминается здесь в положительном контексте.

Нина – биолог, отрывки из её писем сестре Жене в Англию[34] приведены ниже [Гор. Фр. 93].

В теоротделе работал и скромничавший В.А. Фок.

А «джазисты», в особенности их первая тройка, не очень скрываясь, не только высмеивали диалектический материализм, но и не стеснялись говорить об отсталости в физике современных профессоров и академиков.

Одной из первых эскапад Бронштейна в Физтехе стала его лекция по радио, где, по описанию Нины Канегиссер «Аббат, ссылаясь на Бора, Дау и Руди (Пайерлса) поносит…закон сохранения энергии[35]». Диктор объяснил, что это лекция сотрудника Физтеха, возглавляемого Иоффе. Иоффе вызвал Бронштейна и сказал, что он ему такую лекцию от имени института читать не поручал. Возмущенный Бронштейн написал заявление об увольнении, но потом забрал его обратно.

Следующей кампанией триумвирата был «путч» по созданию института теорфизики. Первоначальная идея Гамова состояла в том, что необходимо существующий больше на бумаге Физико-математический институт АН СССР, возглавляемый А.Н. Крыловым, разделить на два: математический (математики – Виноградов – давно просились) и физический, а последний сразу превратить в Институт теоретической физики.

Главным действующим лицом выступал Ландау. Он считал, что сначала нужно избрать Гамова академиком, а потом использовать его, как таран, для создания института, в котором они будут полными хозяевами^К101.

Ландау написал письма Бору и Капице.

«Дорогой Петр Леонидович, необходимо избрать Джонни Гамова академиком. Ведь он бесспорно лучший теоретик в СССР. По этому поводу Абрау (не Дюрсо, а Иоффе) из легкой зависти старается оказывать противодействие. Нужно обуздать распоясавшегося старикана, возомнившего о себе бог знает что. Будьте такой добренький, пришлите письмо на имя непременного секретаря Академии наук, где как член-корреспондент Академии восхвалите Джони; лучше пришлите его на мой адрес, чтобы я мог одновременно опубликовать таковое в “Правде” или “Известиях” вместе с письмами Бора и других. Особенно замечательно было бы, если бы Вам удалось привлечь к таковому посланию также и Крокодила! (прозвище Резерфорда – О.Р.) Ваш Л.Ландау».

То, что Капица сам еще не академик, его не волновало. В сдержанном ответе Капицы Резерфорд не упоминался:

«Дорогой Ландау, что Академию омолодить полезно, согласен. Что Джонни – подходящая обезьянья железа, очень возможно. Но я не доктор Воронов[36] и не в свои дела соваться не люблю. Ваш П.Капица».

«Затем Дау вовремя заболел гриппом и эстафету подхватил Аббат. Он отправился к Абрау узнать его мнение об этой кандидатуре. Абрау скромно сказал, что она кажется ему смехотворной» (и добавил, что есть более достойные кандидатуры, например Френкель – О.Р.).

«Результаты обширной деятельности триумвирата: ссора с Яшей, который обиделся, что его же аспиранты не поддерживают его кандидатуру (в академики О.Р.), разрыв с Абрау и т. п. достижения. Дау и Аббат рвутся в большую прессу, а Джонни скромно просится: – Ну, пусть хоть членкором[37]. Вопрос об институте теорфизики[38] Иоффе с большим трудом удалось закрыть^К103.

В 1930 году Бронштейн печатает в УФН обзор «Современное состояние релятивисткой космологии» (60 страниц). В нем проявилась его фундаментальная образованность[39] и мастерство изложения материала, который сильно отличался от обычного в физике своей уникальностью и невоспроизводимостью. Обзор стал событием в истории общей теории относительности (ОТО) в России. Бронштейн увидел свою статью в УФН с предисловием «От редакции» и примечаниями с неуместными комментариями философского характера и нелепыми поправками. Этот комментарий и побудил Бронштейна организовать «Гессениаду», как ее называли в Физтехе. Никто не обратил бы внимания на статью «Эфир» в БСЭ, если бы не Бронштейн, который читал все. Он и выставил ее на осмеяния друзьям, на короткий срок собравшимся вместе в Физтехе в конце 1931 года (и ненадолго помирившимися).

В БСЭ^К103 была послана телеграмма от имени Теоретичесого Кабинета Физтеха четверкой и двумя аспирантами: «Прочитав Ваше изложение в 65-м томе, с энтузиазмом приступаем изучению эфира. С нетерпением ждем статей теплороде и флогистоне». На фототелеграмме изображен мусорный ящик, из которого рядом с пустыми консервными банками и старой метлой торчит бутылка с надписью «теплород», а рядом – ночной горшок с надписью «Эфир».

Гессен^К104 (скорее, зав. естественнонаучным отделом БСЭ Максимов ^К104) не оставили эту телеграмму без ответа и в Физтехе состоялось собрание с оргвыводами – Бронштейн и Ландау на некоторое время были отстранены (с 29.01.32) от преподавания на физмехе.

Иоффе не более других физтеховцев «симпатизировал» эфиру, но он гораздо лучше других понимал, какую важную роль играл Гессен в защите новейшей физики от «сына памятника» (А.К. Тимирязева), Кольмана^К104, Максимова и иже с ними.

Еще из одного письма Нины Жене Канегиссер: «На одном диаматическом заседании, где Яша подчеркивал свой материализм, его упрекнули в идеологии его «учеников». Он сказал: «Можете взять себе этих учеников. Они, змееныши, и сами меня клюют» [Гор. Фр. 90]. Среди этих «змеенышей» сам Френкель явно выделял Бронштейна. В 1930 г. он писал: «Мне везет на ассистентов. Аббата я считаю самым талантливым». Но в 1931 году триумвират и его достал и он («Добрый», см. ниже) стал называть их «Хамов, Хам и Хамелеон». «Правда – здорово?» спрашивает Нина Женю.

Клички, обычные для тех физтеховских времен, легко расшифровывались. Незадолго до этого Демьян Бедный поместил в «Правде» стишок о работе Гамова, сделанной им в Геттингене, предваряемый цитатой, что молодой советский ученый разрешил проблему атомного ядра.