— Слово имеет депутат Учредительного собрания Раскольников.
На трибуну легко поднимается невысокого роста, худенький морской офицер, кладет перед собой листки с машинописным текстом. Он начинает читать спокойно, четко выговаривая каждое слово. И сразу же в зале устанавливается мертвая тишина. Уже в первой фразе зачитываемой Раскольниковым декларации большевистской фракции звучит суровое обвинение в адрес тех, кто разместился в амфитеатре. Они отказались признать декреты о земле, мире, о рабочем контроле, признать власть Советов. Получившая в Учредительном собрании большинство партия правых эсеров, называющая себя социалистической, является на деле партией буржуазной и контрреволюционной.
— Не желая ни минуты прикрывать преступления врагов народа, — заканчивает Раскольников, — мы заявляем, что покидаем Учредительное собрание, с тем чтобы передать Советской власти окончательное решение вопроса об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания…
С каменными лицами выслушивают эти слова правые эсеры. Зато на хорах, где стоят рабочие, матросы, солдаты, разражается буря негодования против предателей революции, раздаются голоса поддержки большевиков.
Раскольников делает предостерегающий жест рукой и сходит с трибуны. Матросам-большевикам из состава караула хоть и с трудом, но все же удается успокоить разволновавшихся людей.
Перед тем как покинуть Таврический дворец, В. И. Ленин условился о том, что Учредительное собрание не надо разгонять — пусть оставшиеся депутаты ночью выболтаются до конца и разойдутся, а с утра уже никого из них во дворец не пускать. На прощание попросил Раскольникова присмотреть за матросами. Однако выговориться болтунам до конца не дал начальник караула матрос Анатолий Железняков. В 4 часа 40 минут утра он подошел к председательствующему Чернову, положил ему ладонь на плечо и решительно сказал, что караул устал и пора закрыть заседание.
Когда на следующий день Раскольников вместе с народным комиссаром по морским делам Дыбенко шел к Ленину, чтобы рассказать о последних минутах «Учредилки», он несколько побаивался: Владимир Ильич будет недоволен тем, что его указание не было выполнено в точности. Однако Ленин отнесся к случившемуся спокойно и даже посмеялся над тем, как Чернов беспрекословно подчинился начальнику караула. Учредительное собрание, прозаседавшее чуть больше полусуток, изжило само себя, а детали уже были неважны. Официально оно было распущено декретом ВЦИК 6 января.
В тот же день Федор Федорович Раскольников занялся неотложными делами в Совнаркоме — шла демобилизация бывшего императорского флота, и нужно было начинать создание нового, рабоче-крестьянского флота молодой Советской республики.
Имя Раскольникова навсегда вписано в историю Советской страны. Он принадлежит к числу самых достойных, бесстрашных, до конца преданных народу героев Октябрьской революции и гражданской войны, чьими усилиями завоевывалась и отстаивалась Советская власть. Имя его не раз упомянуто в документах Совета Труда и Обороны, в приказах Реввоенсовета Республики, где отмечены его выдающиеся заслуги в деле защиты завоеваний революции.
Но прежде чем говорить о его многих подвигах, вошедших в историю, стоит вернуться к временам более ранним, напомнить, каков был путь этого незаурядного человека в революции и что привело его в ряды борцов.
Условия, в которых прошло его детство, сама обстановка и положение семьи, в которой он рос, казалось бы, никак не могли предвещать будущего революционного пути. Отцом Федора и его младшего брата Александра был священнослужитель — протопресвитер петербургского собора «всея артиллерии» Федор Александрович Сергеев. Мать — Антонина Васильевна Ильина — по происхождению дворянка. Семья была неофициальной, ибо родители не венчались, а стало быть, и Федор меньшой и его брат Александр считались незаконнорожденными детьми, что по тем временам делало их судьбу весьма сложной. Братья носили материнскую фамилию. Отец рано умер, и матери с двумя малыми детьми на руках пришлось туго. Осенью 1900 года восьмилетнего Федора устроили в приют принца Ольденбургского, обладавшего правами реального училища. О годах, проведенных здесь, впоследствии он писал так: «В этом кошмарном училище, где еще не перевелись бурсацкие нравы, где за плохие успехи учеников ставили перед всем классом на колени, а поп Лисицын публично драл за уши, мне пришлось пробыть пансионером в течение восьми лет». Он был учеником пятого класса, когда в стране началась первая российская революция. В 1905–1907 годах дважды принимал участие в ученических забастовках, ходил с делегацией к директору, требуя улучшения условий быта, за что едва не был исключен из училища. Но все же учебу удалось закончить, и в 1909 году он стал студентом Санкт-Петербургского политехнического института. К этому времени многие знали его уже под фамилией Раскольникова — она произошла от прозвища, которым его наградили товарищи, считавшие, что внешностью он напоминал героя романа Достоевского, ибо был худ, длинноволос и носил шляпу.
Свою судьбу восемнадцатилетний Федор Раскольников связал с партией большевиков в 1910 году. Но что привело его в ряды революционеров? На этот вопрос в своей автобиографии он ответил так: «Политические переживания во время революции 1905 г. и острое сознание социальной несправедливости стихийно влекли меня к социализму. Эти настроения тем более находили во мне горячий, сочувственный отклик, что материальные условия жизни нашей семьи были довольно тяжелыми». Но это лишь часть ответа на вопрос. Еще подростком он пытался разобраться в причинах социальной несправедливости, которую видел повсюду. Сочувствие к угнетенным и эксплуатируемым поддерживали в нем книги прогрессивных русских писателей, которыми он стал увлекаться в раннем возрасте. Читал Максима Горького, Леонида Андреева, Шеллера-Михайлова. Но на становление его политического сознания больше всего оказали влияние литературные работы Г. В. Плеханова, которые, как он и говорил, сделали его марксистом. В студенческую пору изучал и работы К. Маркса, в первую очередь «Капитал», который проштудировал с величайшей тщательностью.
Его первой партийной работой стало сотрудничество в легальной большевистской газете «Звезда», которая начала издаваться в конце 1910 года. С выходом «Правды» Раскольников был назначен секретарем ее редакции. Но проработать удалось лишь месяц — в ночь на 22 мая 1912 года полиция арестовала молодого правдиста на его квартире. Четыре с половиной месяца Раскольникова продержали в одиночной камере Петербургской пересыльной тюрьмы. Суд приговорил его к трем годам ссылки в Архангельскую губернию. В канун трехсотлетия дома Романовых, в феврале 1913 года, он попал под амнистию и вновь вернулся к работе в «Правде», активно сотрудничал в ней вплоть до разгрома редакции в начале первой мировой войны.
В военные годы Раскольников был зачислен в Отдельные гардемаринские классы, где готовились офицеры для российского императорского флота. Учеба была серьезной — гардемаринов отправляли в многомесячные плавания, приучая к суровой морской службе. Приобретенный в дальних походах опыт очень пригодился впоследствии.
Выпускные экзамены в гардемаринских классах проходили в те дни, когда в Петрограде свершалась Февральская революция. Восставшие разоружили училище, а Раскольников, получивший возможность вырваться в город, разыскал Петербургский комитет РСДРП(б), а затем и редакцию возродившейся «Правды». И вновь на страницах большевистской газеты появились его статьи. А в середине марта он получил ответственное партийное поручение — редактировать начавшую выходить в Кронштадте газету «Голос правды».
Командировка в Кронштадт по-новому повернула судьбу Раскольникова. Здесь впервые проявились его блестящие способности организатора масс, умение убеждать людей, воодушевлять их и вести за собой. Очень скоро он стал товарищем (заместителем) председателя Кронштадтского Совета, одним из руководителей кронштадтской организации большевиков. Здесь раскрылся и его природный организаторский талант — он часто выступал на заседаниях Совета, на многотысячных митингах, проходивших на Якорной площади. Петроградский комитет партии посылал его для выступлений на столичных заводах и фабриках, в солдатских казармах. В июне во главе кронштадтской делегации он совершил агитационную поездку по морским базам Балтийского флота, и везде после его выступлений на митингах и собраниях моряков принимались большевистские резолюции.
