— И ты не сбежишь куда-нибудь на Тибет, пока я буду в универе? — помолчав, уточняет Котов.

— Обещаю.

— Хорошо. Тогда не буду тебя беспокоить до вечера, можешь включать телефон, — вообще-то нет, пока не могу, но об этом ему знать не обязательно. — И, Ариэль?

— Да?

— Не накручивай себя, как вы, женщины, любите это делать.

— А ты, я смотрю, великий знаток женской психологии? — странно, но от голоса Фея и впрямь делается спокойнее.

— Станешь тут… — не раздражённо уже, лишь с небольшой долей усмешки ворчит он. — Всё, удачи на парах.

— Спасибо, — отключаясь ровно в ту секунду, когда раздаётся звонок и в кабинет входит преподавательница, совершенно искренне благодарю я, возвращая телефон законной владелице.

— Что, чёрт возьми, происходит? — наклонившись над партой, шёпотом интересуется «нелюбопытная» моя.

Черти вообще второй день на пике популярности, ага. Но расскажи я Лизе хоть завязку вчерашней эпопеи, одним «Что, млять?» она не обойдётся. А у нас лекция и мегера в климаксе, не переваривающая, когда говорит кто-то, кроме неё.

И всё же… «Алло, Галочка? Ты сейчас умрёшь!», не меньше.

— Застукала вчера Илью верхом на какой-то ш-ш… швабре, — исправляясь в последний момент, шепчу в ответ ей на ухо. В конце концов, девушка и впрямь могла не знать, что её обоже вроде как состоит в отношениях, так к чему навешивать ярлыки раньше времени.

— Что млять?!

Ну, а я что говорила? Как приятно иногда предугадывать реакцию лучшей подруги. Не в данном случае, конечно, но всё-таки.

— Инга Германовна, Останиной плохо, могу я проводить её в медпункт? — неожиданно выдаёт Лизавета, пока преподавательница раскладывает по поверхности стола ведомости и книги.

Очевидно, выгляжу я и впрямь отвратительно, раз ответом служит цепкий взгляд и последовавший за ним дозволительный жест в сторону двери. И подруга, не мешкая больше ни секунды, практически волоком утягивает меня к выходу. А затем, понятное дело, вовсе к лифтам, чтобы добраться до медсестры, а в противоположное крыло, на скрытую каким-то разлапистым растением скамейку.

— А теперь ещё раз и подробно, — глаза у неё какие-то маниакально-бешеные, впору испугаться, но это же Лиза, один из самых людей, которых я знаю. Ну, до того момента, пока ты не пытаешься утаить от неё информацию.

— Тебе в позах и с озвучкой?

— Кр-р-ристина! — рычит подруга, сминая в ладони ручки сумки, которую зачем-то прихватила с собой.

Складывается впечатление, что если не начать каяться прямо сейчас, можно получить этой же сумкой по кумполу. Но она выбирает далеко не лучший способ общения с невменяемой мной.

— Да что?! Завалилась к нему вчера ближе к полуночи без предупреждения и имела честь лицезреть сцену в лучших традиция Браззерс. Убедилась, что это действительно Илья, а не какая-нибудь парочка, забравшаяся в чужой дом в поисках острых ощущений, и отчалила.

— И ты просто ушла?!

— А что мне нужно было сделать, прервать на самом интересном месте и прослушать какое-нибудь животрепещущее пояснение вроде «Ты не так всё поняла?». Да ладно, и так всё ясно, какой смысл пинать мёртвую лошадь или, ещё хуже, препарировать её труп? Совет им да любовь, пусть дальше сами разбираются, я в этом дерьме копаться не нанималась, — брезгливо морщу я нос только представив картину, как влетаю в спальню и закатываю скандал.

— Боже, ты невозможна, — стонет подруга, осторожно, чтобы не смазать макияж, закрывая лицо руками. — Вот где не надо, ты смелая, а где надо — сразу задний ход даёшь. Устроила бы там Мамаево побоище, может в следующий раз головой думал, а не головкой.

— Это уже не мои проблемы, чем он там будет думать. Да и какая разница, я же всё равно ехала сообщить, что мы расстаёмся.

— Ну, тоже верно, — подумав, соглашается Бэт. — Но я бы гадость какую сделала, нельзя же так это оставлять… Хотя ладно, пошёл он, мудачина! Ты же не расстраиваешься сильно, правда? Я, конечно, не думала, что косяк настолько огромный выйдет, но там сразу понятно было, не может всё быть настолько хорошо.

— Нет, — откликаюсь не раздумывая и предельно честно, — уже нет. Просто дико хочу спать, мозг почти не варит.

— Ага, заметно, выглядишь не очень, — тоже честно соглашается Лиза. — Вообще не спала, что ли? Не рыдать надо было, а отомстить ему, злостно изнасиловав Фея. Думаю, он даже согласился посопротивляться, если бы ты попросила.

Я пытаюсь шустренько взять себя в руки и отшутиться, но не успеваю. Потому как на лице Лизаветы начинает проступать выражение, ничего хорошего не сулящее.

И точно:

— Погоди-погоди, — явно что-то прикидывая в уме, складывая известные ей факты и виртуозно додумывая неизвестные (в последнем ей и впрямь конкурентов нет), медленно произносит она. — Тимофей тебя искал… почему?

Не краснеть! Ну же, Кристина, только не вздумай краснеть, тебе нечего стыдиться! Вот только тело явно думает иначе и кровь, судя по ощущениям, стремительно приливает к щекам.

— А-бал-деть, — по складам констатирует Лизка, будто сама себе не веря. — Скажи, что я не ошибаюсь, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

И такая надежда у неё в голосе, что я просто не могу разочаровать подругу, которая, похоже, прямо пальцы крестиком держала в ожидании этого момента. Бросив быстрый взгляд в сторону по-прежнему пустого коридора, я осторожно отгибаю высокий воротник водолазки, демонстрируя часть своих «украшений» на ближайшую неделю, как минимум. И тут же оказываюсь оглушена пронзительным писком в ухо, прижата к груди с почти полным прекращением доступа к воздуху и смачно поцелована в макушку.

— Господи, да! Свершилось! Я дожила до этого дня!

— Да тише ты! — с трудом отвоевав право на свободу, шикаю я. — Сюда сейчас люди сбегутся, а уж их я точно не жажду посвящать в подробности своей интимной жизни.

— Ай, не сбегутся. Меня, меня посвяти!

— Лиза… — укоризненно произношу я, покачав головой и просто не зная, как это ещё комментировать.

Подруга улыбается во все двадцать восемь:

— Окей, не посвящай. Просто скажи, вы теперь вместе? Вместе же, ну?

— Не знаю.

— Что, блин, значит — не знаю? Я тебя убью сейчас!

— Это я тебя убью и прикопаю где-нибудь, ты невозможная, вообще. Вчера не до разговоров было как-то, а сегодня я сижу здесь, как ты видишь. Когда мы должны были обсуждать курс на будущее, а?

Лизавета слегка приглушает энтузиазм, виновато почёсывая нос:

— Не подумала, прости… Просто правда безумно за вас рада.

— Рано.

— Ой, брось, всё будет хорошо. Теперь-то, когда всякие юристишки на пути не стоят, точно. Ты сама-то этого хочешь?

И впервые за чёртову уйму времени я решаюсь признаться об этом не только себе, но и вслух:

— Хочу.

— Значит, точно будет, — убеждённо кивает она.

А я почему-то верю.

Тимофей в очередной раз подтверждает свою способность выполнять обещания, так что в течение дня мы с ним не пересекаемся. Хотя я не до конца уверена, что заскочивший на одной из перемен Лёня не был дополнительно проинструктирован на момент проверки, не сбежала ли я. Ну, или Лиза могла, например, слать ему сообщения с почасовой геолокацией…

Естественно, не думать насчёт грядущего вечера совсем, не получается. Мозг скрупулёзно перебирает варианты того, что и как сказать, но остановиться в итоге не может ни на одном. Господи, насколько проще было в детстве, а? Ты просто подходил к понравившемуся человеку (причём совершенно не важно, какого он был пола и подозрений в «неправильности» ориентации это не вызывало) и говорил «Давай дружить?». Вот почему сейчас нельзя так же? На этой мысли я нервно усмехаюсь, представив реакцию Фея на подобный финт ушами. Ну а что, он оценит, мне кажется.

Так или иначе, выхожу из корпуса я в куда более сбалансированном состоянии, чем то, в котором заходила в него утром. Ровно до тех пор, пока взгляд не натыкается на Илью.

Могла ли я предположить, что он придёт? Пожалуй, могла. Но предпочла этого не делать, понадеявшись на лучшее. Но, как оказалось, зря. Мужчина стоит прямо напротив входа, в нескольких шагах от скамеек, в лёгком пальто, будто почти нулевая температура не касается его лично. И конкретно в этот момент глядит на экран телефона, что даёт мне несколько мгновений форы.