Сначала находится пропуск в универ, затем презерватив (какая предусмотрительность, а?), а уже на самом дне искомое, заключённое в металлический футляр.

— На, не ной уже.

Салон наполняют знакомые звуки, но я поначалу даже не могу поверить ушам.

— Nickelback? Да ладно! А где Серёжа Лазарев и Дима Билан?

Феюшка игнорирует вопрос, начиная тихо подпевать. И демонстрируя вполне приятный голос. Нет, на сцену с таким рваться не стоит, а вот караоке с друзьями погорланить, очень даже. И я сама не замечаю, как присоединяюсь к нему, мурлыча себе под нос знакомый припев.

— Даже и не страшно, да? — уточняет вдруг Котов в перерыве между песнями.

— Мм?

— Ну, ты всегда там демонстративно злилась на меня и избегала. А теперь сидишь в полуметре и вроде ничего страшного не происходит… Как считаешь?

Ну вот зачем? Зачем портить такой замечательный момент? Что ж ты за человек-то такой, Тимофей Игоревич!

— Ха-ха.

— А если серьёзно? Что я такого тебе сделал, а, Крис?

Угу, а мы типа и не знаем, мы типа и не в курсе, за что на такого замечательного во всех отношениях человека могли разозлиться!

— А догадывалку включить не пробовал? — раздражаясь, разворачиваюсь к нему в кресле, чтобы лучше видеть наглую физиономию.

— В том-то и дело, что пробовал. И так и не сумел придумать. Так что может скажешь, когда я успел настолько проштрафиться?

— А-аа, вот так значит? То есть то, что происходит в клубе, остаётся в клубе, так, что ли?

— В каком ещё клубе?

— Под дурачка не коси! — ар-р-р, как же он бесит! — На посвящении, на первом курсе. Давай ещё скажи — был так пьян, что ничего не помнишь!

— Тебя не было на посвяте! — с апломбом человека, на все сто уверенного в своей правоте, отзывается он.

— Ты, млять, издеваешься сейчас?

— Не было, — уже не так уверенно повторяет Фей. — Ну правда же, я бы запомнил.

— Прости, — таким спокойным голосом, который обычно является предвестником бури, уточняю я, — а не вспомнишь, с кем ты там на брудершафт пил и целовался после?

В голове полный сумбур и катавасия. По Котову незаметно, что он издевается, но это реально ни в какие рамки. То есть, окей, я всё понимаю, алкоголь, темнота, мигающие стробоскопы и иже с ними, но… Но нереально же не запомнить того, с кем ты целовался. Не-ре-аль-но!

А кошак, тем временем, покопавшись в своей дурной башке, добивает:

— С брюнеткой, симпатичной такой. Дина, кажется.

— Тина! Тина, придурок ты конченый! — не выдержав, ору я, наплавав на то, что мы вообще-то на дороге, пусть и стоим в данный момент времени. — Сокращение от Кристины, если твои мозги тугоумные сами до этого не додумались. Я не виновата, что в классе уже была одна Кристина и нас надо было как-то различать.

Меня аж трясёт всю, на самом деле трясёт, как припадочную, от понимания — он реально мог не знать до настоящего момента, что целовался именно со мной.

— Но… волосы…

— Есть такая волшебная штука, краска называется, — уже тише, с улыбкой крокодила, уведомляю растерянно таращащегося в никуда парня.

Собственно, это и было причиной, по которой я сменила колер. Желание изменить что-то в себе, изменить себя, чтобы не думать только о гадком изменщике двадцать четыре часа в сутки. Шла в салон с твёрдым намерением сделать каре, но наткнулась на замечательную девочку Арину, уговорившую укоротить волосы до середины спины и покраситься в какой-нибудь безумный цвет. Так родились красные пряди, а вскоре и дурацкое, но такое уже привычное прозвище.

— Я… не могу это уложить в голове, правда. Даже в мыслях не мог представить, что это была ты. Она на тебя почти и не похожа была, макияж этот, ресницы приклеенные.

Наращённые, вообще-то. Но отвалившиеся на следующий же день, так что качество говорит само за себя. А макияж обычный, клубный. Понятное дело, что в обычной жизни я так не крашусь. И всё равно не верю, что можно не запомнить девушку, лицо которой видел в паре сантиметров.

Фей забирает к обочине и останавливается, включив аварийку. А потом косит в мою сторону, словно опасаясь смотреть прямо.

— Я же искал тогда. Ну, сразу после. Было любопытно, почему она… то есть ты, сбежала.

— Сбежала?! Я в туалет отошла, вообще-то! И тебе прямо об этом сказала! А когда вернулась, ты уже сосался на танцполе с блондой с сиськами навыкате.

— Да она сама на шее повисла, — он всё-таки разворачивается. И тоже не удерживается от обвиняющего тона. — Я думал, ты решила меня продинамить и слилась. А та девица — даже не знаю, кто это был.

Зато я знаю. Леночка, сучка крашенная! Которая просто смыслом жизни, похоже, назначила подбирать за мной парней.

— Меня не было полчаса. Кому-то стало плохо и была очередь, — я повторяю, глядя ему прямо в глаза. — Полчаса. Тридцать минут. А по возвращении застала парня, к которому собиралась ехать домой где, прости?

— Крис…

Он начинает, но тут же замолкает, ткнувшись лбом в руль.

— Чёрт, теперь понятно, почему ты с первого дня так невзлюбила меня. А я всё догнать не мог.

В машине не холодно, но я непроизвольно обхватываю себя руками за плечи, а потом тянусь и включаю ещё и печку. Вот так просто, да? Три года. Три чёртовых года я злилась на Фея за то, что он сделал. Три года кляла саму себя за то, что умудрилась втюриться в него за пару часов и десяток умопомрачительных поцелуев с привкусом рома и самбуки.

А он даже не знал, что это была я.

— Ты хоть представляешь, насколько мне было обидно? Мало того, что… Эта крыса белобрысая перед глазами стояла, так ты ещё сделал вид, что знать меня не знаешь.

— Но я ведь правда не знал! Я реально искал, потом решил, что она не с нашего факультета была вообще, может пришла с кем-то.

— Если бы кто-то не пропустил первую неделю и успел познакомиться с одногруппниками, такой проблемы не возникло.

— Ну уж извините, там не от меня всё зависело, — запальчиво огрызается Фей, но сразу успокаивается. — Прости, серьёзно. Крис, я же даже подумать не мог. Даже представить.

— Мне всё равно, — теперь я отворачиваюсь к окну, не желая встречаться с ним взглядом.

— Неа. Вот нихрена подобного. Если бы тебе было всё равно, давно забыла эту историю и не злилась так на меня, не так ли?

— Думай, что хочешь.

Сильные пальцы касаются моего подбородка, заставляя повернуться.

— Не закрывайся сейчас, прошу тебя, — такой тон я не слышала от Котова никогда. И едва ли когда-то ещё услышу. — Теперь, когда мы во всём разобрались…

— Ничего не изменилось, Фей. Совсем ничего. То, что ты теперь знаешь причину моего отношения, не меняет его. Если ты забыл и это, могу напомнить — я встречаюсь с другим. И если когда-то собиралась переспать с тобой, это вовсе не значит, что хочу этого до сих пор.

Он злится, я вижу, как напрягаются скулы. И пальцы руки, которую отстраняю от своего лица и укладываю на кожаный подлокотник. Но едва открывает рот, как оживает телефон, всё это время пролежавший у меня на коленях.

Два взгляда скрещиваются на экране, где белыми буквами на чёрном фоне высвечивается «Илья». И Фей будто бы застывает. Мраморная фигура, в которой не найти ни капли эмоций — ищи, не ищи. Лишь скрипит жалобно руль под стиснувшими его руками и взвывает обиженно тронувшаяся с пробуксовкой Ауди.

— Да, Илюш? — за почти спокойный голос я точно заработала бы Оскар.

Как хорошо, что ты позвонил, хороший мой. И не дал мне натворить ещё больше ошибок, чем были совершены уже…

День Рождения подкрадывается как белый полярный лис — тихо, но неумолимо. До него остаётся всего неделя, а я всё никак не могу определиться где, а главное с кем отмечать.

Прошлые два года нашей с Лизкой квартирке собирается довольно-таки обширная компания, в основном из одногруппников и просто приятелей, но последние посиделки в честь моего приезда показывают бессмысленность такой затеи. Большая компания очень быстро распадается на кучу маленьких, а потом и вовсе начинает редеть.