Так или иначе, в одиннадцать я доделываю список литературы, сохраняю файл и отправляюсь в душ с твёрдым намерением по возвращении забраться под одеяло и предаться дикому и безудержному…хм…сну. Даже в пижаму переодеваюсь, следуя этому курсу.
И вот, уже сидя на краю кровати понимаю — не могу. Если придётся пережить ещё одну ночь и ещё один день прежде, чем расставить, наконец, все точки над i, я точно заработаю какой-нибудь нервный срыв. Хотя раньше и подумать не могла о чём-то подобном.
На то, чтобы надеть лифчик, носки, джинсы и первую попавшуюся под руку толстовку на молнии уходит буквально пара минут. Собрать волосы в хвост, схватить сумку с документами и ключами — ещё две. Обуваюсь и натягиваю пуховик я буквально налету, опасаясь, как бы Фей не вышел из своей комнаты и не начал задавать вопросов, ответить на которые я сейчас совершенно не была готова.
Завести авто, смахнуть дворниками несколько прилипших листьев и в путь, пока смелость окончательно не засунула голову в песок. Ну, с Богом!
Ночной город практически пуст и подмигивает жёлтыми светофорами, так что путь до дома Ильи я преодолеваю минут за пятнадцать, не больше. Серый Фокус припаркован во дворе, но это не показатель, он явно ждал хозяина здесь, ведь у аэропорта оставить его особо негде. Зато свет, включённый в коридоре и пробивающийся сквозь окна кухни вполне себе аргумент, что мой, пока ещё, парень не спит.
Преодолев калитку, я наудачу дёргаю ручку входной двери, обламываюсь и тянусь за запасным ключом, спрятанным под подоконником. Вхожу, отчего-то, на цыпочках, словно не желая потревожить раньше времени. Ещё одна дверь, ведущая с веранды в сам дом и…
И застываю буквально на пороге, пригвождённая к месту раздающимися из спальни стонами.
Звуки секса ни с чем не перепутать, как ни старайся. Мозг ещё пытается предлагать варианты, вроде того, где Илья решил на ночь посмотреть порнушку, вот только понимание, что дело обстоит иначе уже встаёт в горле тяжёлым, колючим комом.
Свет и впрямь горит только в коридоре, зато дверь в спальню распахнута, а за время, проведённое в этих стенах я успела выучить, что это означает. И прямо так, не разуваясь, в каком-то сомнамбулическом состоянии, я делаю семь шагов, необходимые, чтобы убедиться в своей правоте.
Никогда не страдала вуайеризмом, а сейчас вновь замираю, глядя на распластавшуюся по глади постели парочку. Отмечая вульгарно-красные ногти, вцепившиеся в знакомые плечи, впалый позвоночник, по которому всего пару недель назад скользили именно мои пальцы, и ноги какой-то черноволосой швабры, обвившиеся вокруг поясницы Ильи.
Действительно Ильи, теперь не могло быть и сомнений. Надежда, что он мог дать ключи кому-то из знакомых окончательно рассыпается прахом.
Голова девицы запрокинута назад, а глаза закрыты, так что моё появление остаётся незамеченным. И лучше, если это и останется таковым, осознаю, делая эти же семь шагов назад, лишь чудом не вписавшись в гарнитур прихожей.
Не хочется сейчас ни объяснений, ни скандалов. Не хочется вообще ничего, кроме как сбежать поскорее, неважно куда. Рука опускается в сумку, на ощупь отыскивая брелок сигнализации, который я зачем-то бросила туда, вместо того, чтобы положить в карман. Но наталкивается на коробочку, в которой Илья подарил мне серьги и в где сейчас лежали старые золотые колечки.
Не задумываясь, я выцарапываю из ушей чертовых бабочек и наобум сую их в футляр, оставляя на краешке полки, как раз на уровне глаз господина Романова.
А потом окончательно ухожу в ночь, даже не подумав запереть дверь.
Обновление от 25.01.17
Более-менее прихожу в себя я только услышав хлопок закрывающейся двери, причём уже выходя из Акцента в нашем дворе. Дорога до дома остаётся в памяти какими-то тусклыми прерывающимися картинками, словно произошедшими с кем-то другим. И бог знает, как я вообще умудряюсь добраться в целости и сохранности, не врезавшись в столб или не поприветствовав бампером соседей по потоку.
На углу соседнего дома кокетливо подмигивает огнями круглосуточный магазинчик, в котором, кроме прочего, продают алкоголь вне зависимости от времени суток, как по большому секрету сообщил недавно разбирающийся в теме сосед с третьего этажа. Будто мне было до этого какое-то дело, право слово. Но сейчас ноги будто сами несут в том направлении, а руки распахивают боковое отделение, пытаясь подсчитать, сколько с собой налички.
Продавщица в лучших традициях Советского Союза — необъятных размеров, с химией на пережжённых волосах и синими тенями, косит в мою сторону, нехотя оторвавшись от несомненно высокоинтеллектуальной беседы с каким-то «красавчиком», на её фоне выглядящим Кощеем, ни больше ни меньше. А я прохожу внутрь тесного, заставленного прилавками зала к тому, где выставлены бутылки с высокоградусным содержимым.
И вот только тогда, скользя по знакомым и не очень названиям, смаргиваю шокировано, осознав, зачем сюда пришла. Серьёзно, Крис?!
Из магазина меня выносит быстрее, чем болид в гонках Формулы-один, а потом сгибает пополам, заставляя сплюнуть горьковатую слюну. Бред какой-то, ну правда! Как будто и впрямь произошло что-то непоправимое. Устроила катастрофу фактически на пустом месте и решила это место залить низкопробным пойлом? Вот ещё, придумала! Всё равно собиралась сама его бросить, затем и ехала, так какая, к чёрту разница, что меня опередили?
Но внутри уже формируется понимание, что не в самом факте измены дело, точнее — не совсем в нём. А в том, что я каждый млятский раз умудряюсь танцевать чечётку на одних и тех же граблях. И в сознании так замечательно складываются в один диафильм кадры из клуба с Феем, целующим Фирсову, образ Маркова, лобызающегося с одной из тех, кого я считала если не подругой, то хорошей приятельницей точно, и картина с Ильёй, кувыркающимся с какой-то девицей.
Судьба, да что ж ты за сука такая, а?
Вспомнив, что так и не удосужилась закрыть машину, я нажимаю кнопку на брелоке и бреду в сторону подъезда, с чётким намерением упасть лицом в подушку и проспать до самого утра. На этот раз без всяких эксцессов и гениальных планов, на деле оказавшихся дерьмом собачьим. Вот только просчитываюсь, как всегда.
Трясти меня начинает не в лифте даже, рядом с его дверями, пока металлическая кабинка с лязгом спускается откуда-то сверху. Не помогает даже обнять себя за плечи, облачённые в толстый пуховик и повыше подтянуть шарф, чудом не потерянный по дороге.
Чувствую себя как наркоман, которому срочно нужна новая доза. Хотя, откуда мне знать, как они себя чувствуют в подобных случаях? Хочется орать, бить по стенам руками и ногами, да хотя бы расколотить ублюдское зеркало с рекламой провайдера в углу (не одному же Фею это позволено), но я лишь предельно аккуратно нажимаю кнопку седьмого этажа, стараясь дышать глубоко и размерено.
Чёрт, вот почему родители отдали меня в художку, а не на борьбу? Нормально рисовать всё равно так и не научилась, только срисовывать, зато выместить все кипящие внутри эмоции бумага сейчас помочь никак не могла. Да у меня даже дартса нет, чтобы бросать дротики в фото этого козла. Впрочем, что уж, фото нет тоже.
В квартире непогашенный свет в коридоре, который я теперь нескоро, пожалуй, начну воспринимать нормально, и звенящая тишина. Может, оттого так громко раздаётся звук удара двери шкафа о его стенку. Ну уж простите, не удержала. Поправив так и норовящий высунуться мех, задвигаю её обратно, сбрасываю в угол сапоги с сумкой и разворачиваюсь, натыкаясь на выглянувшего из комнаты Тимофея.
Он стоит молча, упираясь обеими руками в дверную коробку над головой, как всегда без футболки, весь какой-то взмыленный, с поблескивающими на груди капельками пота. И я бы точно заподозрила его в том же, за чем застукала Илью, если б не взгляд. Спокойный, разве что удивлённый слегка, судя по приподнятым бровям.
Наверное, мне стоило сейчас извиниться за шум и юркнуть в свою спальню. Да что там, точно стоило. Но я не делаю этого, замирая в паре метров от него, вновь непроизвольно сжав ладонями предплечья, пытаясь то ли согреться, то ли удержать себя в руках.
