Но всё больше сам, и целует, и двигается ровно в том темпе, не медленнее и не быстрее, что надо, и убирает упавшую на лицо, мешающуюся прядь, таким жестом, что просто плакать хочется от его нежности.

В какой-то момент я оказываюсь сверху, а сам мужчина — сидящим, облокотившись на спинку кровати. Это неловко, никогда не понимала, как вести себя в этой позе, но Илья не даёт стушеваться, а помогает и направляет, задаёт ритм, обхватив ладонями бёдра. Я даже начинаю понимать всю прелесть своего положения, вот эту мифическую, но такую реальную сейчас доминантность, сладкую и вкусную, прямо как его губы. А когда он передвигает одну руку между нашими телами…

Телепат, точно говорю. Ему хватает пары секунд для понимания, как и где следует дотронуться, чтобы добить меня окончательно. А ещё спустя несколько я осознаю — всё, надолго меня не хватит. Вообще хоть на сколь-нибудь не хватит, потому что это предел. Моих возможностей и возможностей тела, так долго мечтавшего о разрядке.

Я подаюсь вперёд, уткнувшись лицом ему в плечо, немного неудобно, но на хрен его сейчас, это удобство. Только бы не останавливался.

Пожалуйста…

Пожалуйста…

Пожа…

Меня скручивает в первых спазмах оргазма, но мужчина продолжает двигаться, делая его ещё острее, продлевая чудеснейшую из агоний. А стоит только расслабиться слегка, разжать судорожно сцепившиеся, непонятно когда, руки на его плечах, движения становятся активнее, почти грубее. И Илья следует за мной, стиснув талию в тисках и простонав на ухо нечто весьма некультурное, но сейчас прозвучавшее признанием совершенной обалденности произошедшего.

— Ну, Илюш, мне правда-правда нужно съездить домой, — канючу я, сидя на стуле в его футболке поверх белья и притянув ноги к груди.

Данный элемент гардероба мне вручили ещё вчера, на ворчание «голая спать не буду», и на ночь он заменил ночнушку, а утром сошёл за платье. Мини-платье, если быть точной, так как мужчина явно выбирал самую короткую из имеющихся.

Сам Илья в это время стоит у плиты, поджаривая гренки на завтрак (ароматом уже пропитан воздух, так что я периодически сглатываю слюну) и, заодно, демонстрируя не менее аппетитный филей в чёрных боксерах. И вот напрочь не понимает, зачем мне куда-либо уходить.

— У меня кот некормленый.

— И корова не доена, — насмешливо продолжает мужчина, оглянувшись через плечо. — Разве сосед не справится с таким ответственным делом?

Да, про соседа приходиться рассказать — без лишних деталей, понятное дело, да и приукрасив, что живём мы вместе с первого курса. В моей голове это вполне гарантия того, что отношения между нами исключительно добрососедские и беспокоиться здесь не о чем. Ну и конечно это просто абстрактный одногруппник, а не тот, что бестактно пялился на нас в торговом центре неделю назад. В любом случае я искренне надеюсь, что с Феем Илья не пересечётся никогда, поэтому всё будет в порядке.

— Он накормит сухим кормом, а Люциан его не любит. И рисовый суп тоже не любит, а в холодильнике ничего приличного больше нет, я же убежала к тебе на свидание и не приготовила ужин…

— Если хочешь что-то приготовить, моя кухня полностью в твоём распоряжении.

— Илюш…

Я начинаю раздражаться, пока совсем немного, но всё-таки. Серьёзно? Одна ночь, и он считает себя возможным контролировать меня? Нет, мужчину вполне можно понять, он просто хочет провести со мной побольше времени, раз уж в будние дни возможности почти не выдаётся.

Но готовка была условием при переезде к Котову, а обещания я привыкла выполнять. Тем более этот дурак явно не сильно озаботится пропитанием, а купит какую-нибудь гадость. Эй, я его не для того на нормальную еду перевела, чтобы опять желудок портил.

— Хорошо, — прочитав нечто, только ему понятное в моём лице, Илья вздыхает. — Сейчас позавтракаем и я тебя отвезу.

— Спаси-ибо, ты чудо, — мигом состроив мордочку лемура из «Мадагаскара», тяну я. — А вечером я сама приехать могу, хочешь? У меня машина, между прочим.

— Не стоит, я приеду, когда скажешь, — и стоит открыть рот, чтобы уточнить, не сексист ли он и не против ли девушек за рулём, поясняет. — Вторая машина во двор не поместится, а бросать на улице не очень хочется. Да и мне просто приятнее, когда ты сидишь рядом.

Ну, или так. Выкрутились, господи Романов.

— А ты в понедельник опять куда-нибудь уезжаешь? — по дороге домой решаю уточнить я.

— Нет, четыре дня я здесь, улетаю в четверг вечером. Одно заседание в пятницу, другое во вторник, так что в выходные меня не будет в городе.

Я стараюсь не вздыхать слишком уж расстроено, но мужчина всё равно слышит и поворачивается, отвлекаясь от дороги:

— Извини, это…

— Да прекрати, всё нормально. Я же понимаю, что это твоя работа.

Хоть и обидно, безусловно, ведь только в выходные можно расслабиться по-настоящему и не заниматься на свидании подсчётом часов, которые осталось спать до пар, если ты ляжешь вот прямо сейчас. Но это и правда его работа, любимая причём, да и доходная, судя по всему, глупо было бы обижаться на то, что нельзя изменить.

— Понимания иногда недостаточно, — отзывается Илья.

Причём таким тоном, словно в простых с виду словах скрыт какой-то другой, не сразу понятный смысл. Да и рука на руле напрягается настолько, что вены на запястье видны особенно отчётливо. Он пока молчит, но я прямо печёнкой чувствую, что вот сейчас… сейчас…

— По крайней мере для моей бывшей жены оказалось недостаточно.

Если бы я подбирала саундтрек к своей жизни, то вот на этом моменте заиграла Пятая симфония Бетховена. Которая «та-да-да-дам!».

Язык к нёбу буквально прилип, но это к счастью, ибо не представляю, что я могла бы ляпнуть. Нет, я, конечно, знала — наступает такой возраст, когда понравившийся мальчик может быть не только занят, но и женат. Только он, оказывается, уже наступил.

Вот Лиза-то обрадуется, она всё возмущалась, что Илья слишком идеальный и ждала подвоха. Интересно, семейное положение к подвохам относится?

Господи, о чём я думаю? Какая-то Мишкина каша в голове… Выбрал он время для минутки откровений, нечего сказать. Хотя ладно, как будто узнай я об этом вчера, оделась бы и ушла. Да сейчас!

Так, успокаиваемся, не в убийстве же признался. Вот это было бы несколько не к месту, да. А что к месту? Ну, разоткровенничаться в ответ, например. О, да, «Да ничего страшного, с кем не бывает. Я вообще уже три года влюблена в одного парня, только даже самой себе в этом признаться не хочу. А, да, это тот самый сосед и живём мы вместе с начала сентября, но я уже на стенку лезу и скоро сама его зажму в тёмном уголке». Ох, боюсь, не оценит Илюша, совсем не оценит.

— Кристина, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь? — прерывая водоворот мыслей, просит мужчина, когда я едва сдерживаю нервный смешок.

— Погоди, я…эм…несколько удивлена, — угу, учительница русского языка, впервые прыгнув с парашютом, была потрясена, удивлена и крайне обескуражена, но вслух кричала совсем другие вещи. — И давно вы?..

— Официально — чуть больше полугода, а разошлись почти год назад.

Понять бы теперь, много это или мало. Ведь одно дело расстаться с парнем и не встречаться ни с кем полгода и совсем другое — развестись с женой. Ай, вот мало мне поводов к размышлению было, а?

— И вы…

— Не общаемся, — каким-то мифическим способом читая мои мысли, вновь отвечает на них Илья. — Кристина, я просто не хотел бы, чтобы это вскрылось случайно, и ты подумала, что я специально утаил эту информацию.

— Да, я… понимаю. Спасибо тебе за это. Извини, просто я, правда, не знаю, как реагировать на подобное. Понимаю, пять лет небольшая разница в возрасте, но с такими вот ситуациями я ещё не сталкивалась. Ревнивые бывшие подружки, отравляющие жизнь — это да, а вот такое…

— Ну, зато бывшая жена, при условии, что ушла она сама, жизнь отравлять точно не будет, — с наигранным позитивом успокаивает Илья.