Остаток дня Коменский бродит по Лондону. Его захватывает многолюдный город, кипучая уличная жизнь, обилие торговых лавок, где продаются товары со всего света, множество деловых контор. Ян Амос заходит в книжные лавки, наблюдает, с какой тщательностью выбирают книги люди разных сословий — священники, врачи, юристы, студенты, дворяне, даже знатные господа. Большинство из них те, что относятся к классу энергичных деловых людей, составляющих опору парламента и готовящихся к решительной схватке с королем. Этим людям принадлежат мастерские, где работают многие десятки тружеников.
В Лондоне немало таких мастерских, построенных иначе, чем устаревшие цеховые (здесь их называют мануфактурами), но еще больше за городской чертой. Централизованные мануфактуры — это большие производства с разделением труда, которым тесно в цеховых объединениях с их строгими регламентациями. Ян Амос подумал об этом, так как недавно прочитал балладу, изданную отдельной брошюркой, в которой прославляется мануфактура «достославного и почтенного суконщика Джека из Ньюбери». Читая эту балладу, можно подумать, что нет ничего более приятного на свете, чем целый день без устали чесать шерсть или ткать шерстяную пряжу ради обогащения «достославного и почтенного суконщика Джека из Ньюбери» и ему подобных.
Яну Амосу рассказали, что бурное развитие шерстяной мануфактуры привело к разорению деревень, к полному обнищанию крестьянства. Еще Томас Мор в «Утопии» заметил, что овцы стали такими прожорливыми и неукротимыми, что поедают людей. Огораживатели, сгоняющие крестьян с земли и занимающие пашни под пастбища, как говорил Томас Мор, обращают в пустыню все поселения и каждую пядь возделанной земли. Богатства и нищета взаимосвязаны: чем больше одни богатеют, тем глубже, безысходней становится нищета бедняков. А в то же время те же люди, что богатеют от разорения других, поддерживают Пансофию, способствуют развитию наук.
Жизнь запутана и противоречива. Ведь именно единомышленники Джона Пима готовят для него, Коменского, удивительное предложение: начать разработку системы Пансофии вместе с двенадцатью другими учеными. И тогда осуществится особенно близкая англичанам мечта Бэкона о создании коллегии ученых, занимающихся исследованиями на пользу человечества. Вот тогда сам процесс познания окружающего мира объединит людей, размышляет Коменский. Неужто это действительно произойдет? От одной этой мысли у Яна Амоса замирает сердце. Он живо представляет себе, как идеи о мирном преобразовании человеческого сообщества распространяются по всем странам, как повсюду основывают подобные коллегиумы и открывают новые школы. Стремление к свету, к знаниям, одушевленное высокими нравственными идеалами, постепенно объединяет всех людей, исправляя, очищая нравы...
Пока же тягостные впечатления охватывают Яна Амоса, когда он бродит по Лондону, городу великих контрастов, нищеты и богатства, просвещения и невежества, демократии и произвола.
Миновав респектабельные кварталы знати и богачей, он оказался в грязных, полутемных, кривых улочках, где жил бедный люд. Здесь не было ни школ, ни лавок с витринами, ни церквей. Из подвалов доносились пьяные голоса, крики, ругательства. Раздался свист, и чумазые дети в лохмотьях мигом окружили его, прося милостыню, стараясь перекричать друг друга. Коменский роздал все, что у него было. С тяжелым сердцем продолжал он свой путь. Пьяная женщина в разорванной одежде, с растрепанными волосами, покачиваясь, стояла у стены полуразрушенного строения без окон, где когда-то, вероятно, был склад. Оттуда слышался детский плач. В этих трущобах находили пристанище бродяги, нищие, воры, грабители — все, кого выбросил на дно великий город. Джентльмены появляться здесь не рискуют.
Добравшись до Дюк Плейс, где за чугунной решеткой возвышался богатый дом Гартлиба, Ян Амос словно оказался в другом мире. Светило солнце, шагали нарядно одетые люди, катились красивые экипажи. Коменский торопливо прошел в отведенную ему комнату и сразу же сел за письменный стол. Он почувствовал настоятельную потребность осмыслить разноречивые впечатления, понять, что происходит в этой стране, где ему предстоит жить и работать.
Между тем напряжение борьбы парламента с королем нарастает. Тяжелое положение, в котором оказался английский абсолютизм после поражения в шотландской войне, подъем революционного движения в самой Англии ослабили ее позиции и в Ирландии, где копилось возмущение захватнической политикой Стюартов. Оно вылилось в открытое восстание. Национально-религиозное движение (местное население было католическим и выступало против английских протестантов-колонизаторов) возглавил ирландский парламент, объявив в особой декларации, что ирландцы — свободный народ, который должен управляться на основании общего права Англии и ирландских статусов и обычаев.
Весть об ирландском восстании вызывает в Англии тревогу. Парламент увидел в нем угрозу для английских колонистов и возможность католической реставрации. Поползли слухи, что мятежники действуют от имени короля, что ведутся тайные переговоры с католическими державами. Политическая атмосфера накаляется.
Гартлиб пребывает в нервном напряжении. Его друзья, возглавляющие в парламенте оппозицию против короля, готовят «Великую Ремонстрацию», то есть требования о восстановлении конституционных прав парламента, нарушенных и нарушаемых королем и его правительством. Вокруг Ремонстрации завязывается острая борьба. 1 декабря 1641 года Ремонстрация, наконец, принимается парламентом и представляется королю. Одновременно палата общин выносит постановление об ее печатании и распространении. В парламенте прекрасно понимают, какой взрывчатой силой обладает этот документ. Друзья Гартлиба торжествуют. Новый покровитель Коменского епископ Линкольнский становится архиепископом Йоркским. Полная победа близка, и Гартлиб просит Коменского еще немного подождать. Как только в стране установится порядок, они немедленно приступят к осуществлению задуманного. Речь идет о нескольких неделях!
Однако именно в этот срок происходят события, приблизившие начало открытой вооруженной борьбы. Получив «Великую Ремонстрацию», Карл I приходит в ярость. Он отчетливо сознает, что ситуация чревата революцией. Раздраженный выдвинутыми против него обвинениями в заговоре против свободы королевства и в поддержке ирландского восстания, Карл I в свою очередь обвиняет пятерых членов парламента — вождей оппозиции Пима, Гэмпдена, Гэлльса, Гезильриджа и Строда — в государственной измене, в поддержке шотландских мятежников и приказывает их арестовать. Но его план срывается. Карл I так и не в состоянии до конца понять глубину революционной ситуации. Даже палата лордов отказывается отдать распоряжение об аресте пятерых членов парламента. Карл I с вооруженным отрядом появляется в Уэстминстере, но палата общин не выдает своих депутатов. Пятеро вождей оппозиции укрываются в лондонском Сити, решившим их защищать силой оружия. На помощь военному отряду, охраняющему Сити, спешат матросы из доков. Карлу приходится отступить, и неделю спустя пятеро членов парламента торжественно возвращаются в Уэстминстер. Народ их шумно приветствует. А Карла I уже нет в Лондоне: за день до победного возвращения депутатов парламента он покидает столицу и Уайтхолл. Вызов брошен: на пороге стоит гражданская война...
О созыве коллегиума ученых уже никто не помышляет. Пансофия, которая еще месяц назад была реальностью, снова становится недостижимой мечтой. Мысль об отъезде все больше укореняется в сознании Коменского. Друзья просят его подождать: победа парламента заставит замолчать роялистов, говорят они, в стране воцарится спокойствие, и тогда они осуществят свой план. Коменскому приходится согласиться переждать в Лондоне хотя бы зиму, тем более он еще не решил, куда ехать. Не теряя времени, Ян Амос продолжает напряженно трудиться. Он изучает литературу, нужную для Пансофии, и пишет сочинение «Путь света», где обосновывает идеи мира между народами, всеобщей гармонии, универсального языка, который помог бы общему взаимопониманию, намечает главные направления для деятельности коллегиума ученых.
