Когда все прояснилось, Демид увидел перед собой мужчину, похожего на губернатора Бухты Света. Судя по всему, это именно он и был. "О, дошли", - мелькнула запоздалая мысль и тут же потонула в шуме, который прочно поселился в голове фасилийца. Не слыша собственного голоса, Павий принялся сбивчиво рассказывать о произошедшем за последние несколько дней, просить корабль и спрашивать, не было ли новостей из Алокрии. Увидев лицо сбитого с толку губернатора, он понял, что все это время говорил на фасилийском.

- Как же меня это все... - расслышал Демид свои слова, в очередной раз погружаясь в беспамятство.

Он очнулся, когда комнату в лазарете уже залил кроваво-красный свет закатного солнца. Фасилиец попробовал приподняться, но упал на койку с протяжным стоном, по привычке опершись на руку, которой уже не было. На простыне появилось новое алое пятно.

- Я позову губернатора, - сказала какая-то девочка, перебирающая хирургические инструменты, и убежала.

- Ты долго, - сказала Коваленуапа, сурово взглянув на Демида. - Время тратим.

Она сидела на полу рядом с койкой, игнорируя свободные стулья. На ней почему-то была надета длинная женская рубаха, какие носили в Алокрии крестьянки. Смотрелось очень непривычно, зато светлая ткань подчеркивала красоту бронзового оттенка ее кожи.

- Тебе идет, - пробормотал Демид, поднимаясь на ноги.

- Женщины дали, - дикарка раздраженно повела плечами, чувствуя себя в одежде как-то нелепо. - Они были недовольны. Их мужчины смотрели.

- Понятно, - усмехнулся фасилиец.

- Не понятно. Что понятно?

- Ну, местные женщины просто приревновали. Побоялись, что ты отобьешь их мужчин или вроде того. Или что мужики сами возжелают... экзотики.

- И вы называете нас дикарями, - фыркнула Коваленуапа.

Демида немало позабавила эта ситуация. Он смог отвлечься от тяжелых мыслей, которые пытался не впускать в свою голову. Но на деле надо было просто принять случившееся как должное и двигаться дальше. Ему ведь предстоит закончить начатое. И пока все складывалось не так уж и плохо. С ним говорящая с духами Мадзунту, они добрались до Бухты Света, оба живы, пусть фасилийцу и пришлось расстаться с рукой. Пока ситуация может стать еще хуже, приходит осознание того, что сейчас все в порядке.

В лазарет вошел губернатор Бухты Света. Демид шагнул ему навстречу и, не дав сказать ни слова, выпалил:

- Я Демид Павий с патрульного корабля "Отважная куртизанка", направленного на этот остров по заданию Комитета. Будучи на должности первого помощника капитана и как последний выживший из команды, я взял на себя обязательства завершить возложенную на нас миссию. Теперь мне нужен транспорт до Нового Крустока, прошу вас оказать содействие во благо Алокрии. Нам надо спешить...

Час спустя фасилиец и дикарка уже стояли на палубе небольшого баркаса, с которым ловко управлялись два рыбака из колонии. Они согласились отвезти странную парочку в порт Нового Крустока на своей хлипкой посудине, рассчитывая получить неплохое вознаграждение от Комитета. Ночная темнота им не была помехой - Демид прекрасно ориентировался по звездам и потому мог подсказывать неграмотным мужикам верное направление. Скоро все закончится...

- Долго мы на этом корыте до Евы будем добираться? - спросил фасилиец.

- Ветер сейчас попутный должен быть, - рыбак задумчиво потер лысину. - Дней за пять прибудем. Быть может, и в четыре уложимся.

- Хорошо.

"Если там еще хоть что-то осталось от Алокрии", - угрюмо ухмыльнулся Демид. Он стоял на палубе и смотрел на звездное небо, наслаждаясь морской качкой. Павий не так сильно любил море, как его погибший друг, но все же очень соскучился по бескрайней соленой пустыне и дождаться не мог, когда взойдет солнце и поднимет из водных глубин лазурные красоты мира прямо к небесам. А Коваленуапа заперлась в кубрике, испугавшись неведомых ей просторов. Ни земли, ни джунглей, ни животных, одна вода кругом. Дикость какая-то.

Бухта Света осталась далеко позади. Ни Демид, ни Коваленуапа, ни два рыбака не знали, что людоеды племени Карагаджуза пришли по следу фасилийца в колонию. Небольшой залив, где еще днем волны так весело играли с солнечными лучами, окрасился в алый цвет.

С той ночи, когда была активирована формула Маноя Сара, прошла неделя. Неделя страха и бессонницы для жителей Нового Крустока. Город наполовину обратился в безжизненные руины, по улицам сновали живые куклы фармагиков и убивали все живое на своем пути: незнакомцев, соседей и родственников. Очистить столицу Евы от фармагулов оказалось намного сложнее, чем предполагалось. Все-таки Новый Крусток еще во время гражданской войны стал убежищем для тех, кто бежал от кровавого противостояния Илии и Марии, а с возникновением купола поток беженцев увеличился многократно. Среди них было много людей, перенесших распространяемую фармагиками болезнь, и в итоге они превратились в целую армию исполнительных, быстрых и сильных солдат, не чувствующих ни боли, ни усталости.

Отряды Мирея несли огромные потери, от городской стражи почти ничего не осталось. Если бы не ополченцы и подозрительные наемники Касироя, то сопротивление захлебнулось бы еще на начальном этапе. С их помощью Мирей смог очистить трущобы и пробиться к городским воротам, которые незамедлительно были закрыты. Короткие беспокойные привалы и нехватка нормальной пищи за неделю окончательно вымотали комита колоний и его людей, но они справились со своей задачей.

Шеклоз и агенты Тайной канцелярии чувствовали себя более уверенно и свободно. Город - их стихия. Прекрасно натренированные и опытные воины, беззвучные тени, невидимые в ночи, они методично истребляли фармагулов по всему городу, значительно превосходя успехи отрядов Мирея. Впрочем, без патрулей комита колоний, которые вставали на оборону освобожденных от фармагулов участков города, их труд был бы попросту напрасным.

Таким образом, Шеклоз Мим и Мирей Сил неплохо сработались, несмотря на открытую неприязнь последнего к шпиону. Однако даже так на зачистку Нового Крустока ушла целая неделя, что было немыслимой роскошью в их положении. Впрочем, без шамана племени Наджуза план Шеклоза все равно не мог сдвинуться с мертвой точки. Поэтому можно сказать, что Комитет провел время с пользой.

Ачек, Тормуна и Ранкир тоже внесли свою лепту, хотя действовали самостоятельно, избегая встреч со стражей и Тайной канцелярией. Сектанты решили, что такова их роль на данном этапе замысла Нгахнаре - защитить Комитет от новой угрозы, чтобы комиты смогли избавить мир от пустой смерти, распространяемой ветрами купола. К тому же сами фармагулы оскорбляли багрово-черного владыку одним своим существованием, и По-Тоно просто не мог проигнорировать подобное кощунство. Ранкира же интересовало лишь одно. Он, конечно, тоже истреблял бледнокожих марионеток Маноя, но все его мысли занимал только поиск босса Синдиката. Жажда мести переросла в настоящую одержимость, видения прошлого преследовали убийцу, наваждения тянули его на дно безумия. Мит с трудом осознавал происходящее, но смертоносный черный дым продолжал стелиться по теням Нового Крустока и уничтожать фармагулов. Впрочем, порой он убивал и перепуганных горожан, спутав их с кошмарной химерой из своих воспоминаний.

Ачеку пока еще удавалось привести друга в чувство, но безумие Нгахнаре слишком быстро истощало рассудок убийцы. Желание жить - одна из важнейших составляющих жизни всякого человека, но Ранкир полностью потерял его в момент смерти Тиры На-Мирад. Он был уже мертв, но продолжал существовать в реальном мире лишь благодаря неимоверной жажде мести и благословлению багрово-черного владыки. И все это время на Мита неумолимо надвигалось сумасшествие, все быстрее и быстрее затягивая его в водоворот ночи, окрашенной в цвет запекшейся крови. Успеть бы...