Затем он провел пальцем по журналу и вызвал:

— Смирнов!

— Я, — ответил Андрей.

— А вы почему пропустили занятия?

— Была пасха, и я, как верующий, в эти дни ходил в церковь…

— Это для меня не аргумент! После урока и вы к директору!

Как только прозвенел звонок, трое молодых людей вместе с классным руководителем вошли в кабинет директора. Михаил Николаевич что-то сказал ему и удалился. Птичкин и Смирнов стояли напротив директорского стола, чуть поодаль — Вукул. На диване сидела преподавательница истории Мария Ивановна.

Директор школы, мужчина средних лет, затянувшись папиросой, спросил:

— Это правда, молодые люди, что вы пропустили полторы недели занятий?

— Да, — ответили иподьяконы.

— Позвольте вас спросить, почему?

— Я болел и представил справку от врача, — твердо произнес Николай.

— Допустим. А вы что скажете по этому поводу? — обратился директор к Вукулу.

— Я в пасхальную ночь пошел в собор посмотреть, что там делается, много ли там молодежи. И вдруг вижу этих ребят, одетых в белые рубашки, со свечами в руках вместе с попами. Я полагаю, что больной человек, если он не может прийти в школу, не мог бы пойти и в церковь. Врет Птичкин, что он был болен. Липовая у него справка.

— Ну что, Птичкин? — спросил директор. Николай повторил прежний вариант своего объяснения.

— Так, так, — произнес директор, продолжая курить. — Ну, а вы, Смирнов?

— Я верующий. С детства прислуживаю в церкви и по большим религиозным праздникам всегда пропускаю занятия. Но это не мешает мне учиться. Двоек у меня нет. Отметки хорошие.

— Замечательно… Вы меня обрадовали… Оказывается, у меня в школе целая секта образовалась, попы завелись, — иронически усмехнулся директор.— Стыдно, молодые люди, стыдно!

Иподьяконы молчали.

— Птичкин, скажите, что вас заставляет прислуживать попам? — сердито обратился директор к Николаю.

— Материальные соображения, — немного подумав, ответил Птичкин. — У меня отец зарабатывает мало. Нам трудно жить. А в соборе я немного подрабатываю…

— А в бога вы верите? — спросил директор.

Замявшись, Птичкин ответил нетвердым голосом:

— Нет, не верю.

Андрею стало стыдно за приятеля. Раньше он как-то не задумывался — верит ли Николай или нет. Он считал это само собой разумеющимся. «Коля — безбожник?!. Нет, он просто смалодушествовал, схитрил, чтобы не приставали», — подумал Андрей. И все же ему было обидно за церковь, за бога, от которого так легко отказались.

— Надеюсь вы, Птичкин, не намерены стать попом? Даже за большие деньги? — спросил директор.

— Нет. После окончания школы я постараюсь поступить в университет, на физико-математический факультет.

— Это хорошо, — удовлетворенно сказал директор. — Я вам настоятельно советую бросить церковь. Религия — дурь, и стыдно участвовать в этой комедии. А вы, Смирнов? — обратился он к Андрею. — Что заставляет вас служить в соборе? Тоже деньги?

— Нет, я уже сказал вам, что я верующий!

Директор недоуменно передернул плечами.

— Не понимаю, решительно не понимаю, как в наше время можно верить в бога? Вы что, глупенький?

Андрей промолчал.

— Вы, может быть, попом думаете стать?

— Да, думаю, — тихо, но твердо ответил юноша.

— Безобразие! Вы позорите школу, которая вас воспитала! Советую вам: подумайте как следует и бросьте эту дурь! А теперь идите и больше не пропускайте занятий.

— Не будем пропускать, — облегченно вздохнув, ответили оба иподьякона. И надо сказать, пообещали совершенно искренне: до начала выпускных экзаменов больше не было крупных церковных праздников.

Все трое вышли из кабинета директора и молча пошли по длинному школьному коридору. Вслед за ними вышла и Мария Ивановна. Она окликнула Смирнова:

— Андрюша, я хотела бы поговорить с тобой.

— Пожалуйста, Мария Ивановна.

— Жалко мне тебя, Андрей, — проговорила учительница.

— Почему? — с искренним недоумением спросил он.

— Потому, что ты веришь в бога!

— Жалеть меня нечего, Мария Ивановна, — с жаром проговорил Андрей. — Что плохого в моей вере? До меня тысячи лет люди верили, ходили в церковь, молились. А разве они плохими были? Или взять меня. Чем я хуже других ребят? Учусь хорошо, уроки отвечаю, а чем занят в свободное время — мое дело, никого это не касается! Другие ребята в футбол гоняют, а я в церковь иду. Мне так нравится.

— Плохо уже то, что религия вынуждает лгать!

— Простите, Мария Ивановна, она этому не учит. Напротив, она осуждает всякую ложь, неправду!

— Вы дарвинизм изучали?

— Да. В прошлом году.

— А какая у тебя отметка по этому предмету?

— Пятерка.

— Прекрасно. Значит, дарвинизм ты знаешь хорошо. Скажи мне, пожалуйста, от кого произошел человек?

— Дарвин пишет, что человек произошел из животного мира путем эволюции.

— Так. А сразу ли появились на свет все животные, сотни тысяч видов живых существ, или постепенно?

— Наука утверждает, что сразу произойти все роды и виды живых существ не могли. Они развивались постепенно.

— И по сей день развиваются?

— Наука говорит, что да.

— Ты все время отвечаешь: «Дарвин… дарвинизм… наука… говорят». Разве существуют другие мнения?

— В библии сказано иначе.

— Как?

— Священное писание говорит, что бог создал всех животных. И все растения создал бог, а человека сотворил по своему образу и подобию.

— Сразу?

— Да.

— А человека как он создал?

— Взял глину, вылепил фигуру человека, вдунул в него душу, и человек ожил.

— Теперь скажи мне, только по совести, Андрюша, неужели ты веришь во всю эту чепуху?

Ему показалось очень обидным, что учительница назвала чепухой то, что было для него свято, и он воскликнул:

— Да, верю! Верил, верю и буду верить до конца жизни!

— Ну что же. Ты почти взрослый человек. Насильно заставить тебя не верить я не могу. Да и не собираюсь. Рано или поздно ты сам поймешь, что религия обманывает людей, как это уже поняли миллионы. А разговор этот я вела вот к чему. Религия приучила тебя лгать, лицемерить, говорить не то, что думаешь. Началось это с малого: на уроке ты отвечал одно, а думал другое. Кончиться же это может тем, что вся твоя жизнь будет двоедушной. А я бы не хотела, чтобы ты, мой ученик, хороший, умный парень, был мертвецом среди живых!

После этого разговора прошло несколько недель. Позади остались экзамены и выпускной вечер. Оба иподьякона получили аттестаты зрелости.

Последние недели пребывания в школе Андрей ничем не подчеркивал свою религиозность, и от него как-то отступились: то ли учителям в страдную пору экзаменов было не до него, то ли они не приняли всерьез его слов о намерении поступить в семинарию, то ли вообще махнули на него рукой.

Однажды вечером Андрей прогуливался с Лидой по парку.

— Знаешь, Андрюша, на днях заходил ко мне Коля и рассказывал, что он подает документы на физико-математический факультет, — сказала Лида.

— Его дело, — холодно произнес Андрей. — Ему нравится математика. Я же терпеть ее не могу.

— А что тебе нравится?

— Я люблю историю и литературу.

— У нас с тобой одинаковые вкусы. Как ты думаешь, куда мне идти учиться после школы?

— Иди в литературный институт. Будешь писательницей или литературным критиком.

— Понимаешь, боюсь. Я не написала еще ни строчки. Кроме школьных сочинений, конечно, — рассмеялась Лида.

— А ты попробуй!

— Пробовала — не выходит. Пойду, наверно, в педагогический институт. Как ты на это смотришь?

— Я считаю, что писать интереснее.

— Только ничего из этого не получится. Да и мама мне советует в педагогический.

— Я не против — иди!

— Со мной решено, — улыбнулась Лида. — Ну, а ты, свет Андрюшенька, что думаешь?

— Я уже говорил Вере Николаевне и тебе, что поступаю в духовную семинарию. На днях посылаю туда документы. Осталось взять только рекомендацию от владыки.