Андрею хотелось настоящего дела, а не размахивания кадилом и пения молитв. «Вот едет рабочий, — думал он, идя по улице. — Он делает машины. А вот идет строитель. Он строит дома. Пусть ему трудно работать, пусть он зарабатывает меньше, чем я, но он делает нужное и полезное дело: и построенный им дом переедут люди, будут там жить, добрым словом помянут строителя. А что полезного делаю я?»

Оторванность от жизни общества была чрезвычайно тягостна. Андрей чувствовал себя пустынником двадцатого века. Правда, он жил в городе, среди людей, а не в пустыне, но какая-то невидимая стена отгораживала его от мира.

И он все больше начинал понимать, что пропасть эту между ним и миром нельзя преодолеть, оставаясь в церкви. Не потому, что этому мешают какие-то внешние силы, а потому, что религия и церковь нежизненны, мертвы.

Если раньше его обижали несколько насмешливые, по крайней мере недоуменные взгляды, которые бросали на него, бородатого молодого человека, прохожие, узнавая в нем священника, то теперь он начинал понимать их.

Однажды в автобусе к Андрею подошел пожилой человек и сказал:

— Молодой человек, зачем вы носите бороду? Она вам совсем не идет. Чеховские времена давно прошли. Добрый вам совет: сбрейте ее, не смешите народ…

Раньше Андрей объяснил бы, что он священник. Теперь ему бравировать священством не хотелось, и ом предпочел остаться «чеховским персонажем».

Андрею исполнилось двадцать семь лет. В свое время он мечтал о семье, о детях. Теперь же это могло остаться только мечтой: по церковным законам священник вторично жениться не может.

Верующие часто приглашали священников зайти к ним после совершения церковных служб на чашку чаю. Это было отголоском старинного обычая. В дореволюционное время духовенство охотно откликалось на подобные приглашения и упивалось там «до положения риз». Теперь этот обычай почти не поддерживался духовенством, достаточно богатым, чтобы не нуждаться в подобной «подкормке». Поэтому священники благодарили, но отказывались от приглашения. Исключение составляли только те прихожане, с которыми священник был лично знаком.

Так поступал и Андрей. Но теперь, когда он остался один, ему хотелось чаще быть на людях. Однажды после отпевания Андрея пригласили на поминки. Андрей устал и сперва было собрался отказаться, но потом решил, что интересно будет поговорить с людьми, и согласился.

На поминках собралось человек около ста родственников и знакомых умершего. Выяснилось, что покойный был архитектором. Андрей спросил удивленно, как мог архитектор верить в бога. Ему объяснили, что он был старым человеком, воспитанным на прежних обычаях, верившим по традиции.

Рядом с Андреем, который был в светской одежде, села внучка архитектора, молодая девушка. Выяснилось, что ее зовут Любой, что она студентка философского факультета МГУ, комсомолка.

«Мне повезло, — подумал Андрей. — Рядом со мной идейный противник!»

И он решил воспользоваться случаем и начать спор в защиту религии. Ему было интересно, как будет возражать Люба на его доводы. Кроме того, было как-то неудобно высказывать новой знакомой свой скептицизм к вопросам религии. У нее могло сложиться весьма нелестное мнение о нем, какое бытует в народе о священниках, — что он, как и все, обманщик.

Случилось, как казалось Андрею, нечто неожиданное. На его аргументы в защиту религии девушка находила веские опровержения.

«Передо мной серьезный противник!» — решил Андрей. Обстановка не позволяла вести длительную дискуссию: были поминки. Когда наступило время, Андрей откланялся. Проводить священника вышла вдова, ее дочь и Люба.

— Спасибо вам, отец Андрей, — поблагодарила вдова, — что вы разделили нашу скорбь.

— Благодарю за приглашение. Я вас хорошо понимаю: сам год назад овдовел, — сказал Андрей и рассказал о своем несчастье.

— Вам, вероятно, бывает очень горько? Не сочтите за нескромность с нашей стороны, если мы пригласим вас заходить к нам.

— Благодарю вас, — ответил Андрей. — Зайду обязательно. До свидания.

Через девять дней новые знакомые пришли на панихиду, после которой пригласили Андрея к себе. Он согласился и вечером отправился к ним.

Встретили его приветливо, угостили чаем. Пока домашние убирали со стола, молодой священник продолжал спор с Любой.

— Андрей, — разрешите, я буду так называть вас, — вы же не правы! — сказала Люба. — Я могла бы вас понять, если б вы пошли служить в церковь из корыстных побуждений. Это низко, но понятно. Но верить? Нет, это не укладывается в моей голове.

— Почему? — возразил Андрей. — Чем вы можете доказать, что бога нет?

— Есть немало людей — к их числу, мне кажется, относитесь и вы, — утверждающих, будто существует два мира: известный нам материальный мир и мир иной — духовный. Первый, то есть материальный мир, — это природа и мы с вами. Духовный мир — это бог, ангелы, духи и прочие нематериальные существа. Представление о двух мирах сложилось в глубокой древности. Наука шаг за шагом доказала, что мир един. Тот реальный, материальный мир, к которому принадлежим мы сами, с нашим сознанием, есть единственный, действительно существующий мир.

— Чем же это доказывается? — спросил Андрей.

— Научно проверенными фактами. Законы механики земных и небесных тел одинаковы. Химический состав тел на земле и «на небе» один и тот же. Вечное движение и изменение свойственны всему, что где-нибудь существует. Нет никакого особого мира, не подчиняющегося этому закону бытия. Ни одна частица материи не исчезает бесследно и не появляется из ничего: материя только преобразуется из одной формы в другую, никогда не утрачивая своих основных свойств. Чтобы сообщить движение материальному телу, другое тело должно передать ему полностью или частично энергию собственного движения. Нет ни одного случая, когда этот великий закон природы был нарушен. Благодаря этому закону все процессы во вселенной образуют единую взаимосвязанную цепь, в которой нет и не может быть ничего, что не было бы порождено материей. Вся практика человечества и все данные науки свидетельствуют об истинности закона сохранения и превращения энергии во всех без исключения процессах. Нигде и явлениях природы и общества нет и не может быть действий, исходящих из какого-то таинственного «нематериального» мира. Все имеет свои естественные причины, коренящиеся в тех или иных материальных телах, их действиях и свойствах.

Наука объясняет материальный мир из него самого. Вот наши доказательства. А ваши? Можете ли вы опровергнуть то, что я говорила? Какие факты приведете вы в пользу существования бога? Где и как он проявляет себя?

Андрей не мог не согласиться с вескими доводами Любы, у него не было факта, который бы свидетельствовал о действии бога. Схоластическими же «доказательствами» он уже не решался оперировать, тем более что и сам он в них уже не верил.

— Я согласен, — после минутного молчания нерешительно произнес он. — Но вы говорили о материальном мире и его единстве. Не идут ли ваши слова вразрез с тем, что существует и психика? Что ж, вы и мысли и чувства тоже отнесете к материи?

— Сознание не есть материя, однако оно — продукт высокоорганизованной материи мозга. Вопрос о сущности сознания является одним из самых трудных вопросов науки. Трудность заключается в том, что психические процессы непосредственно не воспринимаются ни одним из наших органов чувств. Мысль нельзя ни видеть, ни слышать, ни обонять, ни осязать. Можно видеть орган мышления — мозг, но нельзя увидеть мысль. Но из этого вовсе не следует, что она не зависит от материи. Психика является результатом материальной деятельности мозга. Об этом говорит прежде всего тот факт, что психические явления имеют место только в нормальных живых организмах. Если у человека повреждены большие полушария головного мозга, то его сознание полностью или частично расстраивается. Устранения этих повреждений ведут к восстановлению нормального сознания. При этом мы не говорим, что сознание, порождаемое материей и зависимое от нее, существует как нечто внешнее ей, наряду с ней. Процессы в мыслящем мозгу и мышление — не два параллельных процесса, а один единый процесс, внутренним состоянием которого и является сознание. Сознание есть внутреннее состояние материи. Сложность познания этого процесса послужила поводом для неправильного утверждения, будто сознание есть деятельность нематериальной души, которая якобы не зависит от материи, от человеческого тела и мозга, может существовать без них самостоятельно. Так что все ваши молитвы «об упокоении души» моего дедушки не имеют никакого смысла, потому что со смертью его исчезла и «душа», за которую вы, Андрей, так усердно молились, — грустно улыбнулась Люба.