Будто во сне прожил Омар последние несколько часов и лишь теперь, лежа на каменном полу, смог обдумать все произошедшее. Жизнь его, казалось, не стоила больше и ломаного гроша. Менас догадывался об истинной причине его визита — поисках Хартфилда, и монахи, безумные монахи наверняка готовят ему смерть от голода и жажды. Когда-нибудь они отнесут его тело в пустыню, как тело миссис Хартфилд, которая, вероятно, также была лишь обузой для коптов. Inscha’allah.

В темноте мысли становятся более четкими, и Омар вспомнил молитву, которую Хартфилд в своем безумстве обращал к Имхотепу. Профессор использовал форму молитвы из Египетский книги мертвых, в которой было собрано множество молитв. Стены всех древних гробниц испещрены подобными текстами, редкостью они не являются. Но что он имел в виду, говоря, что Имхотеп играл пирамидами, растворил небесный свет и вернул людям вечную жизнь? Хартфилд упомянул три давние мечты человека. До настоящего времени оставалось загадкой, как величайшие сооружения в мире, пирамиды, могли быть созданы человеком согласно законам звезд. Научиться преобразовывать свет в иную форму энергии является мечтой современной науки, как и поиск источника вечной жизни. Что было известно так же Хартфилду?

Издалека до Омара доносились звуки, по которым он мог судить о распорядке дня монахов, состоявшего в основном из пения и молитв. Он надеялся, что ему принесут хотя бы кувшин воды, и к вечеру, вцепившись в решетку в бешенстве, вероятно вызванном страхом смерти, стал звать на помощь. Но, осознав бесполезность своих усилий, заснул, забившись в угол.

Сколько он проспал, Омар не знал. Проснулся он, испугавшись дрожавшего перед его глазами света лампы. Перед ним стоял Хартфилд. Приложив палец к губам, он предупреждал Омара не шуметь. Профессор выглядел совсем иначе. Тупость и сон покинули его лицо, и он производил впечатление вполне нормального человека, если не считать осторожности его движений.

— Кто вы и как попали сюда? — спросил профессор шепотом.

— Меня зовут Хафиз эль-Гафар, — ответил Омар, — я искал вас, профессор!

— Меня? — Казалось, профессор был удивлен. — Как же вам удалось найти меня?

Омар помедлил, затем ответил:

— Думаю, мы с вами ищем одно и то же.

— О, боже, — проговорил Хартфилд, — вам не следует делать этого. Забудьте об этом, если вам дорога жизнь. Вы молоды, у вас еще все впереди. Не ищите Имхотепа. Умоляю вас!

Не успел Хартфилд договорить, как зажал рот Омара рукой и погасил лампу. В темноте послышались шаги; некоторое время спустя они вновь удалились в обратном направлении.

— Я выведу вас, — сказал профессор из темноты, — пойдемте! — И он схватил Омара за руку.

Тот не понимал, что происходит, он сомневался, что Хартфилд в состоянии исполнить задуманное, но вместе с тем понимал, что это, вероятно, его единственный шанс живым покинуть ужасный монастырь.

Хартфилд снаружи запер решетку, Омар последовал за ним. Англичанин прекрасно ориентировался, должно быть, он тысячи раз проделывал этот путь, потому что безошибочно находил дорогу. Когда они достигли освещенного помещения с кувшинами, Хартфилд сказал:

— Бегите быстро, как можете, и приведите помощь. Нам нужна дюжина вооруженных людей. Не знаю, день ли сейчас или ночь. Если день, идите на северо-запад, вслед за заходящим солнцем. Если ночь, ориентируйтесь на Сириус, это самая яркая звезда, вы не ошибетесь. Вы попадете в Рашид. Бог да поможет вам! — И он подтолкнул Омара к лестнице.

— Профессор! Я не пойду без вас. Почему вы не пойдете со мной?

— У нас нет времени на разговоры, — ответил Хартфилд сердито. — Я не в лучшей физической форме. Время от времени я впадаю в безумие, теряя рассудок. Я был бы для вас только помехой. На карту поставлены моя и ваша жизни. — И добавил: — Я бы все равно не оставил монастырь без своей жены. Они держат ее где-то здесь…

— Но… — Омар замолчал, проглотив конец фразы.

— Я ищу ее всякий раз, когда нахожусь в здравом уме. Я искал Мэри, когда нашел вас. А теперь идите!

Омар помедлил, но все же предпочел промолчать. Он поднялся по лестнице, нарушил равновесие камня и выбрался на свободу. Была ночь. Омар взглянул на небо. Над ним сияли звезды. Он нашел самую яркую и решительно пошел на нее.

29 ноября, день открытия гробницы Тутанхамона, приближался. И если был на земле человек, чей характер изменило археологическое открытие, то это был Говард Картер. Некогда столь застенчивый, закрытый и высмеиваемый всеми, археолог теперь, когда на него были устремлены глаза всего человечества, словно преобразился. Он отмахивался от репортеров и постоянно задававших вопросы зевак, как от назойливых мух. Даже лорд Карнарвон, привыкший обращаться с ним, как с голодным бедняком, внезапно оказался лицом к лицу с ученым, наслаждавшимся лучами поздней славы.

Хотя никто кроме четырех человек, проникших в первую камеру гробницы, не знал, что ожидало человечество, среди журналистов и любопытных бездельников, наводнивших в то время Луксор, ходили слухи, а в особо хорошо информированных кругах с уверенностью говорили о сокровищах стоимостью в миллион фунтов стерлингов, находившихся в гробнице. В этой обстановке не могло удивлять то обстоятельство, что Картер и шага не мог сделать, чтобы за ним не следовали или тайно не наблюдали.

План леди Доусон и Интеллидженс-сервис осуществлялся, как и было задумано.

Можно было подумать, что Луксор стал центром мира, по крайней мере для искателей приключений и ученых. Он затмил собой пирамиды Гизы, не говоря уже о Саккаре.

Сначала леди Доусон планировала спуститься по Нилу на «Изисе» и бросить якорь в паре километров от Саккары. Но затем Джерри Пинкок предположил, что отплытие лодки именно в этот момент может вызвать подозрение. Было решено отправиться на поезде в Хелуан, остановиться в обычном отеле и оттуда координировать действия на восточном берегу Нила.

Из Лондона Джеффри Доддс прислал команду археологов, дюжину компетентных исследователей, просвещенных касательно мероприятия. Они должны были остановиться в отеле в деревне Митрахин, в миле к востоку от Саккары.

Руководитель команды, англичанин польского происхождения по имени Джон Камински, как и французы, выразил предположение, что Огюст Мариет, знавший местность как свои пять пальцев, мог уже однажды обнаружить гробницу Имхотепа, но промолчал и засыпал ее по каким-то причинам. Изучив все имевшиеся документы, он составил план раскопок, начатых Мариетом, даже если они были остановлены достаточно быстро, и предложил Интеллидженс-сервис провести повторные раскопки, рассчитывая таким образом напасть на новый след. Тот факт, что вся общественность переместилась в Луксор, где должно было состояться открытие гробницы Тутанхамона, был очень на руку британцам, желавшим остаться незамеченными.

Шанс продвинуться в расследовании таким способом был достаточно мал. Но если до сих пор масштабные поиски не привели ни к чему, то имело смысл использовать любую возможность, а это была одна из немногих.

Доддс тем временем почувствовал необходимость добиться успеха. Расследование его длилось уже несколько лет. Затраты на него были немалые. Военный министр же, заинтересовавшийся и увлеченный делом более, нежели того желали руководители секретной службы, периодически требовал отчетов и демонстрировал свое разочарование. Несколько самодовольно он имел обыкновение замечать, что секретной службе его Величества проще обнаружить дезертира в восточноазиатских джунглях, чем мумию, не способную более перемешаться, на кладбище площадью с лондонский Гайд-парк. Доддс передал это — по его словам — оскорбление леди Доусон, и с тех пор отношения между Лондоном и Луксором стали напряженными.