О н а. Пахомий Николаевич, за меня уже пили. Давайте за вас!

О н. Ну, тогда — за нашу встречу. Состоялась она все же, как вы скажете?

О н а. По-моему, да, по-моему, да!

О н. Эх, Наталья Владимировна, Наталья Владимировна…

О н а. Ну что?

О н. Эх, да что говорить. Мог бы я учиться! Мог бы. И не что-нибудь там помешало, а так… Гулять хотел! Деньги стали нужны. Не понимал.

Она начинает смеяться.

Че смеешься над Гудковым?

О н а. Да что вы! Я не над вами. У меня есть знакомый, довольно хороший ученый. Представьте, признался нам на днях, что он в своей жизни недогулял. Недогулял! (Смеется.) Ну подумайте! А теперь жалеет!

О н. Нашел о чем. Прямо обидно, честное слово. Передайте ему от меня — глупый он человек.

О н а. Так и передам! А может, лучше было погулять, а?

О н. Брось. Дело не в том, что он там ученый. Жизнь у него другая! Я всегда думал, что и без образования заработаю. И правильно, заработал, и все вроде есть. А только скучно как-то… иногда.

О н а. Вы знаете, Пахомий Николаевич, я ведь института не окончила… Из-за войны.

О н. Ну да?

О н а. Да.

О н. Значит, добрала сама. Значит, все равно я прав. Ладно, выпьем. Вот дочка приедет — познакомитесь. Вот она книгу любит! Даже в транспорт без книжки не садится. Ну, за встречу. Что лишнее сказал — забудь!

Выпивают. Маленькая пауза.

О н а. Я очень люблю путешествовать. И никогда не могла себе этого позволить. Когда выйду на пенсию — устройте меня общественным контролером на железную дорогу!

О н. Поездите, успеете, это все можно. А я вот… пропустил.

О н а. Не придумывайте себе огорчений. Это вы расстраиваетесь из-за дочери.

О н. Есть маленько. (Взял портрет Есенина, подержал.) Чтоб висел мой подарок. Не обижай Гудкова.

Звонок телефона.

Такси. (Подошел, взял трубку.) Але?.. Выхожу. (Кладет трубку.) Да, еще деньги. На дочку. Ты это… Ты с ней не стесняйся. Чего она не так — ты ей свое. Поняла?

О н а (берет деньги). Хорошо. А если она передумает, я вам перешлю.

О н (увидел замок на двери). Зачем повесили?

О н а. Так. На всякий случай.

О н. Дайте ключ.

О н а. Сейчас.

О н. Да не надо. Не надо. Глупости. Пусть так… Ну, вроде все. Вроде все… Подкосила меня моя девка.

О н а. Я вам сочувствую, Пахомий Николаевич, но, простите, все-таки не понимаю: почему такое отчаяние?

О н (сразу накаляясь). У Гудкова дочь должна быть студентка!

О н а. Ну и будет.

О н. Когда? А этот год?! Набежит какой-нибудь Ваня — ну и села она около него! И все, попел я!

О н а. А почему дети должны исправлять что-то в биографии родителей?

О н. А ка-ак же! А для чего тогда их тянуть? Поднимать? В Крым возить прогревать?

О н а. Ну подумайте!

О н. Тут и думать нечего!

Сигнал такси.

О н а. Идите! Идите-идите! А то он уедет!

О н (махнул рукой). Ладно, побежал. (Пауза.) Ну… Дай мне твою лапку. На прощание. (Подержал в своих ладонях ее руку.) Спасибо за все.

О н а. Идите-идите! (Провожает его до дверей.) Счастливо!

Он уходит, но сейчас же вновь появляется.

О н. Увидимся еще — договорим! (Скрывается.)

Она закрывает дверь, гасит свет и идет на кухню, смотрит через окно во двор. Потом идет к телефону, набирает номер.

О н а. Катюша, я собираюсь и выхожу… Да, он уехал… Только что… Взять что-нибудь на утро?.. Да. Да… (Смеется.) Ну подумай…

З а н а в е с

А л я — служащая в «Стандарте», 31 год.

В е р а — ее сестра, учительница, 40 лет.

П е р о в — плотник в строительной бригаде, 30 лет.

Действие происходит в наши дни в Москве.

За просторным окном — современный городской пейзаж окраины. В центре сцены — проходная комната, празднично освещенная солнцем позднего утра. В правом углу под кружевной накидкой — экран дорогого телевизора, декоративная зелень по стенам, на полу, на столе, на застекленном книжном шкафу. Две открытые двери: налево — в комнату Веры и направо — в переднюю, а из нее уже — двери в комнату Али, на кухню и прочее.

На полу чемодан, плащ на стуле. Слышен шум стиральной машины, вскоре он сменяется шумом кофемолки, а может, какой-то другой бытовой техники. Но вот шум прекращается, с пылесосом в руках появляется  А л я — бигуди, фартучек, на лице хозяйственная озабоченность.

Из комнаты Веры женский голос напевает импровизацию на слова пятилетнего соседского мальчика: «Прилетела кошка, глянула в окошко: где моя мышка?..»

А л я. Ве-рик! Разбери свой чемодан! (Возится с новеньким сверкающим пылесосом.)

Г о л о с  В е р ы. Алена!

А л я. Ну, говори!

Г о л о с  В е р ы. Какое счастье, что у нас такая роскошная квартира!

А л я. Еще бы плохо. Как ты себя чувствуешь, буржуй?

Входит  В е р а, в ситцевом халатике, простоволосая, с улыбкой на губах.

В е р а. Здорово! (Потягивается.) Алька, с тобой хорошо ездить отдыхать.

А л я. Конечно! Утром бегу на рынок, в магазины, туда-сюда, как Фигаро, — все готово, полное обслуживание.

В е р а. Сколько мы уже здесь, три года?

А л я. В сентябре исполнится.

В е р а. Не могу привыкнуть.

А л я (достала из кармана фартука яблоко). Съешь. Тебе нужно.

В е р а. Но когда ты выйдешь замуж, мы обменяемся. Я останусь с мамой, а ты будешь жить отдельно.

А л я. Сейчас, разбежалась. «Замуж»! Не вижу ничего привлекательного.

В е р а. Нет, нет. Ты с меня пример не бери. Я — это одно, а ты — совсем другое.

А л я. Видела на юге, какие мужики? А все, между прочим, женатые! (Включает пылесос — рев.)

В е р а. Да выключи ты его! (Выдергивает вилку из штепселя.) Не все же такие.

А л я. Не лезь не в свое дело. (Снова включает пылесос.)

В е р а. Мать все убрала к нашему приезду.

А л я. Мне надо проверить технику.

В е р а  уходит к себе.

(С ревущим пылесосом в руках подходит к столу. Надо отметить две характерные черты в поведении Али — она постоянно, при всей своей хозяйственной занятости, смотрит в окно, наблюдает, и еще, когда возникает волнующий ее разговор, старается сесть куда-нибудь в уголок, кладет нога на ногу и одной резко покачивает. В этом движении, в этой позе нет ничего фривольного, кокетливого, скорее, она похожа на рассерженную кошку, которая бьет хвостом.) О, с четвертого этажа пошла! Воображает, что у нее муж за границей работает.

Г о л о с  В е р ы. Аля, как ты можешь! Что ты за всеми наблюдаешь?

А л я. Между прочим, ты бы поглядела, как люди себя умеют подать! А ей не меньше, чем тебе, — сорок-то есть. (Выключила пылесос.) Верик! Чтобы сегодня шла в парикмахерскую.

В е р а (появляясь). Ой, Аля, не хочу. В школу — в конце будущей недели!

А л я (начинает разбирать чемодан Веры). Платья — в стирку или еще поносишь?

В е р а. Не знаю. Ты думаешь, надо? Делай, как хочешь.