О н. Я так сразу и понял.
О н а. Сходите в какой-нибудь музей, мы с вами потолкуем, обсудим…
О н. Пойдем, поглядим. Проверим!
О н а (после паузы). Их поздно проверять, они давно все уже умерли!
О н. Я так, вообще. (Встает.) Ну, пора мне.
О н а. Вы сыты, Пахомий Николаевич?
О н. Спасибо. Да вроде да! (Мнется.) Ну, я это… Зайду тут все-таки. В какой магазин ближе?
О н а. Правильно, именно с утра и загляните. И народу поменьше и товара побольше! Дээлтэ совсем рядом, направо по улице, и Пассаж недалеко.
О н (улыбаясь). Да?
О н а (так же). Да, конечно!
О н. Вот какое у вас чудно́е лицо: вечером, как приехал, подумал: ей тридцать пять; утром — нет, сорок пять. А сейчас поговорили — опять на тридцать пять потянуло!
Смеются.
О н а. Будет вам, Пахомий Николаевич, идите. И мне пора. Вот вам ключ от входной двери.
О н. Давай. Я, может, среди дня заскочу.
О н а. Вы такой же хозяин, приходите когда хотите. До свидания, до вечера. (Ушла с сумочкой под мышкой.)
Третий день вечером.
Горит свет у него в комнате. Слышны звуки музыки, передаваемой по радио. Пауза. Входит о н, в плаще.
О н (окликает). Не пришла?
Тишина. Вошел, снял башмаки, надел новые тапочки. Прошел на кухню, постоял у темного окна, посмотрел вниз. Зажег свет на кухне, поставил чайник на плиту. Прошел к себе, потом вышел в переднюю, открыл дверь в пустую комнату. На фоне освещенного светом уличных фонарей окна темнеет высокая стремянка. Щелкнул выключателем — свет не зажегся. Вернулся к себе, вывернул из торшера лампочку, влез на стремянку, ввернул лампочку. Щелкнул выключателем — комната заливается светом. Пауза. Часы пробили три четверти. Звонит телефон.
(Берет трубку.) Але!.. А ее нет! Але, але?.. А что передать?.. Ладно.
Снова подошел к кухонному столу, посмотрел во двор, сильно приблизив лицо к стеклу. Вдруг срывается с места, рысит к входной двери, выскакивает, возвращается, сбрасывает тапочки, сует ноги в ботинки и уходит. Через некоторое время появляются она и он. На ней синяя блузка и серая юбка умеренной длины.
О н а. Я так хорошо сейчас прошлась! Квартира моих знакомых — на канале Грибоедова… Оттуда пешком, через Мойку, на Герцена и домой! А вы как тут, Пахомий Николаевич, не скучали?
О н. Да я гляжу: нет и нет, нет и нет!
О н а (видит тапочки). Дивные тапочки.
О н. Да, приобретение… Пантолеты.
О н а. Как? Пантолеты? Ну подумайте! (Смеется.) Дочка не звонила?
О п. Звонила. Сдала! Третий экзамен сдала!
О н а. Молодец. (Идет к себе.)
О н (расставил руки). Стоп, красный свет. Сначала будет чай!
О н а. Да я только что пила. Я же из гостей!
О н. Ничего, еще один стакан войдет.
О н а. Ну хорошо, спасибо, ставьте чайник. Я сейчас иду.
О н. Давно кипит!
О н а. Иду-иду. (Увидела свет в пустой комнате.) Батюшки, какая иллюминация!
О н. А пусть погорит.
О н а. Ну пусть, пусть. (Посмеиваясь.) Нам после ремонта еще и счетчик не поставили! (Ушла к себе, зажгла настольную лампу.)
Он достал из большого холодильника коробку с пирожными, поставил чашки, разложил на тарелке нарезанную колбасу. Не может решить, как ему быть: то ли все это оставить на своем столе, то ли перенести на ее столик, то ли разделить пополам. Потом пирожные, колбасу и хлеб ставит на ее столик, на своем оставляет одну чашку. В то же время она у себя в комнате застилает белой скатертью стол, достает чайную посуду, ставит еще один стул.
О н а (выходит на кухню). Знаете, Пахомий Николаевич, так приятно идти домой, когда кто-нибудь есть! Сейчас подхожу к нашему дому, гляжу — у вас в окне свет.
О н (тоном шутки). У нас.
О н а (улыбаясь). Ну хорошо. У нас.
О н (широкий жест). Вот — пожалуйста.
О н а. Какая роскошь! Жаль, что я сыта.
О н. Да разве это еда!
О н а. Ну все-таки. Несите ко мне, скатерть уже на столе. Чашки не берите. Это возьму я, а это — уж вы как-нибудь.
О н. Возьмем, все возьмем. Тут и брать-то всего ничего, подумаешь, урожай! Я сегодня чуть-чуть красной икры не купил. Опоздал.
Перешли к ней в комнату.
Она. Садитесь сюда. Только осторожнее, Пахомий Николаевич, оно сломано. Теперь он сидит, а она хлопочет у стола. А мы там, где я была, тоже прекрасно посидели, поговорили…
О н. Выпили, закусили…
О н а. Ну конечно, и выпили и закусили. Среди гостей был один юрист, рассказывал разные всякие вещи…
О н. Что, про суд, что ли?
О н а. Да не совсем. Ешьте, Пахомий Николаевич, угощайтесь! (Смеясь.) Только что я была вашей гостьей, а теперь вы у меня в гостях!
О н. Поем, поем, можешь не уговаривать. (Смотрит на стену.) А это что, откуда такая картина?
О н а. Это картина очень хорошего художника. Конечно, копия, но старая. Вот пойдете в Эрмитаж — увидите оригинал!
О н. А что это я не пойму, про что она? Религиозная?
О н а. Ну, как вам сказать… Изображено рождение Христа. В корзине — младенец, слева — Мария…
О н. Понятно, понятно. Вам тут какая-то Мапа или Капа, не понял, звонила.
О н а. Мапа! Мапа! (Смеется.) Мы ее так зовем с детства. «Мапа — Папа». Дивные пирожные. А какой эклер! Это где же вы купили, в «Севере», на Невском? Только там они такие.
О н. А шут его знает. Ходил-ходил по твоему городу. Еле ноги приволок. Насмотрелся — во!
О н а. Ну подумайте.
О н. Я дочке обещал: сдаст — съездит в Ленинград, дам денег.
О н а. А я сегодня и о вас немножко рассказывала, Пахомий Николаевич!
О н. Это про что же, извиняюсь?
О н а. Как мы с вами подружились!
О н. Взяла бы меня с собой в гости. Я бы им такого порассказал! У них бы уши торчком встали. Я знаешь сколько в своей жизни перевидал! Твоему юристу и не снилось.
О н а. А мне, кстати, не понравилось, как он рассказывал. Довольно зло и все время посмеивался каким-то дурацким смехом.
О н. Во-во, такой тебе насудит!
О н а. Когда он ушел, я прямо сказала: мне ваш юрист не нравится. А Вера, моя приятельница, и ее муж говорят: «Он интересный человек!» А что значит — интересный? Да, вот я их так и спросила. И они мне толком не ответили. А вы, Пахомий Николаевич, кого считаете интересным?
О н. А сам себя! Чем не молодец? Волос — во, ни одного седого! Не злой, не жадный, на работе всегда первый! Что еще? Руки? Хоть часы, хоть паровоз — разберу и соберу по винтику!
О н а. А утюг? У меня утюг не работает…
О н (от души смеется). Утюг! Ух, чуть от смеха не свалился. Да смешно. Так. Что еще? Пью. В меру! А кто не пьет?
О н а. А ваша жена… тоже так думает о вас?
О н. Про жену лучше не будем.
О н а. Ну не будем, так не будем. Кушайте, очень хорошая колбаса…
О н. Вот у нее, если уж на то пошло, ни к чему нет интереса. В голове — одна «чистота». Вот и копается, и моет чего-то, и скребет с утра до ночи! Курица. А какое хозяйство? Нас трое да две сотки огорода. А с человеком поговорить — этого нет. Придешь домой — сплошные нервы. Ну поговори ты со мной, поговори! Посиди хоть, послушай, что я тебе скажу. Нет. «Принес», «не принес» — вот и весь интерес! Да что там, шум, крик, скандалы — это пожалуйста. Мое причалище — моя работа, отдыхаю душой. И сменщик у меня — вот такой. (Выставил большой палец.)
О н а (тон шутки). А вы почаще в Ленинград приезжайте. Как у вас на курсах?
О н. Нормально. Проехался не зря. У нас тоже свой прогресс, технический. Эх, если бы мне жить в Ленинграде!