— В оценке подвигов нуждаются только гриффиндорцы, Поттер. Слизеринцы предпочитают просто быть первыми.

— Ага. Без афиш. Очень смешно.

— Когда ты первый, это не надо афишировать, это и так очевидно.

— То-то вы и не афишируете. Как делать что-то, так вас нет, а как лавры пожинать…

— Лавры достаются тем, кто их достоин. Поттер, черт тебя побери, я что, по-твоему, сижу и тут с тобой нянькаюсь, потому что мне заняться нечем? Будешь слушать или сам пойдешь догадываться?

— Буду, буду.

Гарри насупился и потер ладони. Руки замерзли неимоверно.

— Дамблдор ткнул тебя носом уже, наверное, во все дерьмо, какое только есть в магическом мире. А вот об основах стихийной магии рассказать не пожелал. Здраво решил, что тебе это ни к чему. И проглядел один малюсенький момент. А именно, — речь Драко становилась все более размеренной и язвительной, как у Снейпа, читающего лекцию. — Ритуал Освобождения Разума. Который состоит в том, что, если поймать жертву в момент крайнего эмоционального напряжения, при выбросе сил соответствующей стихии, то можно внедриться в сознание жертвы на любом расстоянии, невзирая на любые магические защиты. И заставить эту самую жертву сделать все, что угодно. Например, покончить с собой.

— Как под Империо? — спросил Гарри, подавляя желание попросить Драко повторить все с самого начала и попонятнее.

— Нет. Под Империо подавляется воля, и человек поступает вопреки ей. После снятия заклинания жертва осознает свои действия, в ее сознании наступает некоторый, как бы это сказать, кризис несовместимости совершенных поступков и имеющихся ценностей, что приводит вышеозначенную жертву в клинику св. Мунго, прямо в отделение для буйнопомешанных. Я пока понятно излагаю?

— Не очень…

— Стихийные маги работают совершенно иначе. Воля человека не подавляется, а изменяется. Грубо говоря, они не могут заставить тебя сделать что-либо, но могут заставить этого захотеть.

— Что, так просто?

— Да не просто. Есть масса необходимых условий, чтобы это сработало. Но ты, Поттер, сегодня умудрился вляпаться прямо в каждое!

— Например?

— Например, момент крайнего эмоционального напряжения. Что у тебя, черт возьми, могло такого стрястись, чтобы из-за этого ТАК распускаться? Воспитывайся ты в Слизерине, тебя бы там просто убили за такую несдержанность.

— Я не в Слизерине, Малфой. И меня и так чуть не убили. Говори дальше, какие там еще условия.

— Ты мне на вопрос не ответил.

— И не отвечу.

— Не ответишь — не услышишь продолжения. В следующий раз будешь прыгать с башни самостоятельно.

Гарри картинно закатил глаза и вздохнул.

— Хорошо, отвечу. Позже. Устроит это тебя? Давай уже, не отвлекайся.

— Ладно. Второе условие — выброс силы. Их сегодня наблюдалось целых две.

— Дождь и ветер?

— Ну, слава Мерлину, хоть какие-то проблески интеллекта. Я уж начал волноваться, что тебе мозги таки выдуло. Или выморозило.

— Малфой, уймись, а? Какое третье условие?

— Третье условие, Поттер… — Драко горько усмехнулся и прикрыл глаза. — Третье условие — это наличие рядом с жертвой, прямо в одном с ней помещении, мага той же стихии, по которой идет выброс сил. При этом они с жертвой должны быть знакомы и эмоционально связаны. Заряд эмоции значения не имеет. Степень знакомства тоже.

— А что он должен делать? Этот рядом живущий маг?

— Делать? Он, Поттер, ничего не должен делать. Ему достаточно просто быть. Через него устанавливается связь с жертвой, проводится атака на ее психику…

— Перекачка силы?

— Нет, это ни при чем. Связующий маг может даже не почувствовать, что происходит. И, как правило, не чувствует. Какое-то время.

— А что потом?

— А потом, Поттер, если жертва умирает, то связующий маг умирает вместе с ней. Как использованный передатчик.

Гарри потрясенно молчал. Потом начал думать вслух.

— Кто… черт, в одном доме… тут же народу целый Хогвартс… Стихийные маги вообще редкость, и Дамблдор бы знал… Или он знал? Слушай, Малфой, а ты-то откуда обо всем этом знаешь?

— Оттуда. Порази меня еще раз, Поттер, скажи, что ты сам догадался. А то я уже слегка притомился тебе подсказывать.

Гарри некоторое время молчал, внимательно изучая бледное лицо Драко. Потом вздохнул и отвернулся.

— Ты единственный в Хогвартсе стихийный маг? — спросил он.

Малфой изобразил подобие невеселой ухмылки.

— Нет. Есть и другие, хотя не много.

— Клан хоть обозначь?

— Интересно? А самому подумать?

— Дождь и ветер... Значит, Воздушный либо Водный?

— Именно. Но если бы на тебя воздействовали через Водного мага, ты бы скорее пошел топиться, а не бросаться с башни. Ну, и опять же, ты мне тут все уши прожужжал про небо.

— Значит, воздух… Малфой, а есть разница, какой клан задействовать в ритуале? По силе или еще как?

— Ни малейшей. Лишь бы выброс сил был подходящим.

— Но ты же не единственный маг Воздушного клана? Здесь, в Хогвартсе? Может это вовсе и не через тебя?..

Драко помолчал, разглядывая свои пальцы.

— В точку, Поттер. Из Воздушных я здесь и впрямь единственный. — В его глазах-льдинках появилось упрямое выражение. — А теперь призовой вопрос. Просто супер-вопрос. — Он повернулся к Гарри. — Или сам сформулируешь?

— Волан-де-Морт был готов пожертвовать тобой, чтобы убить меня. Но зачем именно тобой?

— И снова в точку. Зачем именно мной, если здесь живут еще, как минимум, двое из Водного клана и один из Огненного. Хотя нет, этим он жертвовать тем более не стал бы. Но те двое точно бы тоже подошли.

— Тебя бесит, что ты, Малфой, Слизеринский принц, весь крутой и недоступный, чуть так просто не попался! — Гарри почувствовал, что его потихоньку начинает разбирать смех. — Что ж они тебя так плохо ценят? Или твой папочка в свите Лорда больше не имеет веса? После провала в Министерстве, а? Ох, Мерлин, ну ты и влип! — Гарри откинулся на спину и закрыл лицо руками. — Малфой, ты извини, но это, правда, смешно.

— Действительно… смешно… — проговорил Драко, глядя перед собой. — И действительно влип. Ты даже не представляешь, Поттер, как сильно я влип.

— Ох… Слушай, а второй раз нападение организовать можно? По той же схеме?

— Можно.

— И ты опять его не почувствуешь?

— Не-а.

— А сегодня как почувствовал?

— Поттер, да никак. Просто вышел не вовремя подышать свежим ночным воздухом.

— А вывести из строя этот твой «передатчик» никак нельзя?

— Уймись ты уже. Я думаю, что по этой схеме нападений на тебя больше не будет.

— Почему?

— Нипочему. Просто думаю, и все.

Гарри сел и, взяв Драко за подбородок, повернул его лицо к себе.

— Кстати, ты снова лжешь, Малфой. Зачем?

Драко молча отвел в сторону его руку.

— Я не лгу, я недоговариваю. А ты мне, если что, сегодня тоже лгал. У тебя есть девушка.

— Ну, есть, и что?

— Ты сказал, что нет.

— С чего бы это я так сказал?

— Вот и мне интересно, с чего. Когда я втащил тебя на площадку, ты был абсолютно невменяемый. Я пытался тебя расшевелить, говорил… ну, разные вещи. Ты отреагировал только на фразу о твоей девушке. Пробормотал, что у тебя ее нет.

— Малфой, а что была за фраза?

— Твоя девушка умирает в больничном крыле.

Поттера просто подбросило на месте. Через секунду он прижимал Драко за горло к стене, шипя от ярости.

— Ты!!! Ты, слизеринский ублюдок!!!

— Тише, Поттер, — прохрипел Драко. — Руки убери, задушишь. Псих.

Гарри тяжело дышал, глядя ему в лицо и шевеля побелевшими губами.

— Я убью тебя, Малфой. Когда-нибудь я тебя убью, обещаю.

Слизеринец слегка побледнел.

— Думать надо, прежде чем обещать… — сказал он, осторожно опуская руки Гарри вниз. — Если бы не я, ты бы уже никого никогда не убил. Угомонись.

Поттер отдернул руки, инстинктивно вытерев ладони о мантию.

— И садись уже, в конце концов.

Гарри постоял несколько секунд, отвернувшись, сжимая и разжимая кулаки. Потом с размаху сел рядом с Драко.