— Мне… нужно будет уйти сегодня, — стараясь говорить ровно, сказала Гермиона, машинально стискивая дверную ручку. — Я не знаю, насколько. Разрешишь… через камин? А то на улицах сейчас неспокойно, и аппарировать…

Гарри пожал плечами. Слово «неспокойно» было слишком мягким, чтобы адекватно описывать то, что творилось в последнее время. После того, как дементоры, наконец, открыто перешли на сторону Темного Лорда, предварительно превратив Азкабан в руины и выпустив на волю полчища тех, без кого и так было весело, после того, как изо всех щелей повысовывались тщательно скрывавшиеся доселе оборотни, теперь не стесняющиеся нападать на людей чуть ли не при свете дня безо всяких полнолуний… Как пошел слух о передвижениях гигантов… как участились нападения троллей на деревеньки и даже пригороды…

Гарри не удивлялся надвигающемуся хаосу. Для него это явление было закономерным и ожидаемым.

— Дела в Ордене? — равнодушно спросил он. — Разрешу, конечно.

Гермиона смутилась.

— Нет, не только, — пробормотала она. — Я хотела посмотреть, что на Диагон-аллее…

Гарри слегка улыбнулся и поднял ладонь, прерывая ее.

— Вот только давай без подробностей… — проворчал он и запустил пальцы в волосы, откидывая со лба непослушную прядь. — Пойдем.

Гермиона молча смотрела, как он небрежным жестом призывает белоснежную футболку из шкафа и спокойно одевается.

— Ты хорошо выглядишь, — неожиданно для себя самой выпалила она.

Гарри странно покосился и, как не без удовольствия отметила девушка, кажется, даже слегка смутился. Таки не все человеческое чуждо стихийным магам.

— Идем, — буркнул Гарри, подталкивая ее к выходу.

Возня с камином заняла всего несколько минут, и Гермиона, мечтавшая хоть когда-нибудь разобраться, как работает закрывающая его «паутина», только вздохнула с тоской — Гарри что-то прошипел на латыни, заставил девушку порезаться об одну из нитей, после чего сообщил, что процесс окончен.

— Ну, где вы этому научились? — с отчаянием спросила Гермиона, пытливо разглядывая «паутину».

Гарри по-доброму ухмыльнулся и пожал плечами.

— У Малфоя в замке похожая была, — сказал он. — Только незваных гостей не выкидывала, а на части кромсала.

Гермиона покачала головой.

— Ну и шуточки у вас с ним… — укоризненно пробормотала она и встала. — Так я и поверила, что Малфоям кто-то разрешил бы разрезающие защиты ставить…

Гарри посмотрел на нее с каким-то странным выражением, в котором читалась то ли жалость, то ли еще более непонятная зависть. В последнее время Гермиона ловила на себе подобные взгляды регулярно, причем — и от Малфоя в том числе, и никогда не могла понять толком, что они означают.

— Увидимся вечером, — усмехнулся Поттер ей вслед.

Гермиона остановилась у двери и оглянулась. Он сидел у камина, небрежно обхватив одно колено и упираясь другой рукой в пол, задумчиво глядя перед собой.

— Гарри? — негромко позвала она.

— Хм?

— С днем рождения.

Вот теперь он улыбнулся на самом деле. Почти как тот Гарри, которого она знала когда-то. Почти.

* * *

Когда Гарри представлял себе свое восемнадцатилетие, в одном он был точно уверен — Драко будет рядом. Вне зависимости от того, как пройдет день и каким он будет, Малфой все равно проведет его с ним. А все остальное — частности, о которых не стоило и гадать, и ничто не имело значения по сравнению с этим.

Положа руку на сердце, Гарри подозревал, что слизеринец имеет свои планы на предстоящий вечер. Ночью он настойчиво порывался вручить подарок, мотивируя это тем, что полночь уже миновала, и Мерлин знает, почему, но Гарри вдруг почувствовал, что в этом тоже есть своя прелесть — оттянуть поздравления до утра. А лучше — до следующей ночи…

С Драко вообще было можно не торопиться ни в чем, несмотря на острое, непреходящее ощущение, что времени слишком мало, чтобы растрачивать его впустую. Просто… в этой медлительности не было пустоты. Она была прекрасна, как неспешное поедание любимого лакомства, и эта любовь к растягиванию удовольствий была так не свойственна Гарри, что теперь хотелось постигать, учиться, меняться — каждую минуту. Стать другим, стать кем-то еще. Стать — самим собой…

Почему я раньше считал, что люблю его? — усмехаясь, подумал он. Разве я знал его, когда мы заканчивали Хогвартс? Разве чувствовал каждой клеточкой, постоянно, всегда, как свою половинку, как часть единого целого? Разве мог представить себе, что утону в нем — настолько, что наплюю на все и соглашусь отступиться от любой идеи, если он назовет ее безрассудством?

Я всегда гордился тем, что могу броситься очертя голову в каждое пекло, если в этом хоть кто-то нуждается. Если это кому-то поможет. Наверное, я просто хотел, чтобы меня любили в ответ? Пытался заслужить право быть любимым? Судя по тому, что Драко любит меня… не знаю, за что, но уж точно не за это — я выбирал тупиковый путь. Но за что тогда, черт возьми, он меня все же любит?

Он — такой совершенный, такой прекрасный, что перехватывает дух каждый раз, стоит лишь увидеть его обнаженным, прикоснуться, почувствовать его дыхание… Он способен вытащить меня из любого кошмара, закрыть от моих же страхов. Рядом с ним я перестал быть Гарри Поттером, неуклюжим лохматым очкариком из Гриффиндора… по крайней мере, я чувствую себя совершенно иначе. Тот очкарик не мог перебороть волнение, смущение и парализующую, истерическую неуверенность в себе, оставаясь наедине с любимой девушкой, а я и думать об этом забыл. Как, вообще, можно сомневаться, когда прикасаешься к тому, кого хочешь до дрожи в кончиках пальцев? От чьей близости сходишь с ума, не думая, не понимая, что делают твои руки, чувствуя только жар в ладонях от его бархатной кожи, дурея от запаха его волос, проваливаясь в него каждый раз, как в омут, как в нереальное, небывалое, незаслуженное счастье…

Гарри спрятал улыбку в ладонях, подавляя желание зажмуриться. Может, плюнуть на все и пойти наверх? — мелькнула шальная мысль. Разбудить свою сонную радость и проваляться до обеда, целуя его дыхание… Все равно, на сегодня — никаких вызовов. День рождения у меня или нет?

Словно подтверждая его слова, камин вспыхнул ярко-зеленым пламенем, являя глазам Гарри голову гриффиндорского декана.

— Мистер Поттер? — осведомилась МакГонагалл.

Гарри с трудом сдержал желание взвыть.

— И вам тоже доброе утро, — с нажимом ответил он, сверля ее взглядом.

МакГонагалл вздохнула.

— Мы взяли одного из приближенных Лорда, — без перехода и реверансов заявила она. — Нам нужна ваша помощь.

— Допросить? — понимающе уточнил Гарри. — А что, в Хогвартсе запасы Веритасерума иссякли? Или воспользоваться им Ордену Феникса теперь убеждения не позволяют?

Профессор Трансфигурации совершенно по-кошачьи фыркнула. Недели общения со слабо придерживающейся понятий «вежливость» и «уважение к старшим» парочкой стихийных магов почти научили ее адекватно реагировать на их хамоватый юмор. То есть, говоря прямо — по возможности игнорировать их мальчишеские выпады. Драко называл это «терапия молотом» — все равно избавиться от них членам Ордена не светило, а трепать каждый раз нервы, дергаясь в попытках доказать что-то неуправляемым юнцам, поднадоело уже почти всем. Некоторые еще держались, но МакГонагалл к ним точно не относилась. Почтенная дама одной из первых смогла предпочесть дело и целостность собственной психики бесперспективным попыткам вправить мозги вынужденным коллегам, за что Драко ее безмерно зауважал — конечно, насколько он вообще был способен уважать человека.

— Во-первых, мы не очень понимаем, что именно спрашивать, — разъяснила она. — Точнее, как много интересного он мог бы нам поведать — кроме того, что мы уже предполагаем. А, во-вторых, он слегка не в себе и несет полную чушь — ему крепко досталось при задержании, да и взяли мы его… не в лучшем виде.

«Черта с два вы бы иначе вообще его взяли», — машинально подумал Гарри.