1. В «Независимом военном обозрении» № 4 от 5-11.2.99 г. Герасимов в статье «Нам нужна была другая война» среди ряда вопросов затронул и репрессии военных кадров в предвоенные годы. Однако многие доводы автора по этой теме не являются убедительными по следующим причинам:

• анализируя «влияние репрессий на основные показатели состояния командно-начальствующего состава», автор рассматривает какие-то усеченные данные только по 1937-38 гг. (15,56 тыс. чел.), которые от действительного числа репрессированных составляют всего 40%. Если же приведенные 15,56 тыс. соотнести с данными за 1933-1939 гг., то это будет не более 22%;

• весь математический расчет построен на оценке замены только 92-х командных должностей;

• вывод о том, что «... в целом по высшему комсоставу количество назначенных, имеющих высшее военное образование, превышает число арестованных с аналогичным образованием на 45%», никакими развернутыми данными (цифровыми, по штатным категориям) не подкреплен («догадайся, мол, сама»), поэтому убедительным считаться не может;

• сам по себе авторский вопрос: «Кто лучше командовал бы войсками — расстрелянные военачальники или те, кто в конце концов выиграл войну», не корректен по отношению к погибшим, т. к. они были лишены возможности показать на что способны. Утверждение, что «по основным объективным показателям последние не уступали своим репрессированным предшественникам», не верно, ибо не приводятся обязательные в таком случае данные о соотношении потерь «выигравших» войну и эту войну «проигравших». Лишь в этом случае можно объективно оценить сколь успешно (или неуспешно) они действовали. К тому же не следует забывать, что из числа «новых» даже с высшим образованием большинство не имело такого важного показателя (о чем автор и не упоминает) как опыт руководства частями и соединениями, а это «дорогого стоит» (данные о степени грамотности командного состава, который стал во главе армии к лету 1941 г., приведены выше). Поэтому «прямым следствием репрессий, постигших высший эшелон армейского руководства, было форсированное выдвижение командного состава на вышестоящие должности, которое производилось порой через две и даже через три ступени... Поспешно продвигаемые по служебной лестнице военачальники не успевали за короткие сроки должным образом повысить свою квалификацию и накопить практический опыт. Следствием такого положения явилось качественное ослабление высшего звена военного руководства. Участились случаи некомпетентности должностных лиц, занявших в порядке выдвижения ответственейшие посты, вплоть до командующих военными округами. Несоответствие ряда высших командиров занимаемым ими постам выявилось в первые же дни войны (выделено мной. – В.С.)»[215].

В том же «НВО» (№ 34, 2000 г.) приведены отрывки из воспоминаний Хрущева, в которых он, говоря о дефиците грамотных командиров и проблеме выдвижения новых, отмечал: «...Но им нужен был опыт, а опыт этот они приобретали в ходе войны за счет солдатской крови и материального ущерба для ресурсов страны. Такое учение стоило огромного количества жизней и разорения страны. В конце концов мы выжили, победили, на собственных ошибках научились командовать по-настоящему и разбили врага. Но чего это стоило?». Теперь, надеюсь, ясно — вопрос этот имеет глубинные основы, значительно сложнее, чем его представляет себе Г. Герасимов, поэтому для его объективного осмысления помощи одного арифмометра явно недостаточно. Кстати, данные по личному составу и боевой технике противоборствующих сторон, приведенные автором, в ряде случаев не точны, особенно по Германии.

2. Не преминул прокомментировать эту тему и Резун-Суворов, который, патологически ненавидя Тухачевского (фигура, конечно, неоднозначная), в своих произведениях армейские репрессии одобрил. Однако из-за слишком поверхностного подхода грамотно и объективно разобраться в этой проблеме не сумел.

3. Список подобных работ, оправдывающих прямо или косвенно сталинские репрессии комсостава армии, можно продолжать и продолжать. Но, как ни странно, запевалой, эдаким «пионером» в этой аморальной (мягко говоря) компании является Маршал И.С. Конев, который в послевоенной беседе с писателем К. Симоновым (по оценке, изложенной в книге «Стратегические решения и Вооруженные Силы») «...критически отозвался о потенциальных возможностях погибших военачальников, командовавших в 30-е гг. военными округами и являвшихся ближайшими кандидатами на должность командующих фронтами в военное время (исключение он сделал только для одного И.П. Уборевича. — B.C.), а. в последовавшем выдвижении на эти посты командиров нового поколения усматривал в конечном счете содеянное для Красной Армии благо...(выделено мной. — В.С.)»[216]. Высказывание удивительное.

Делая столь бестактное заявление о «благе», Конев исходил, надо полагать, из того, что гегемония партии вечна, Советский Союз никогда не развалится, а объявленную Сталиным смешную цифру потерь Армии - 7 млн. человек (практически приравненную к преувеличенным данным о потерях вермахта) никто не посмеет подвергнуть сомнению. А вот если бы стране было известно, что:

— наши войска (под руководством в том числе и Конева) потеряли личного состава в несколько раз больше, чем противник,

— количество наших потерь имеет тенденцию приближаться к уровню «порядка 20 млн. человек»,

— только в Сухопутных войсках командиров полков погибло 3659, дивизий — 563, корпусов — 48, армий — 22 (всего 4292),

— с учетом погибших их начальников штабов (7028) всего сложили головы на поле брани 11320[217] одних только командиров от полка и выше,

— кроме этого погибло 1011 773 офицера, то он, зная эти скрываемые от своего народа цифры и получив неизбежный вопрос — «так как же это могло случиться?», — наверняка забыл бы, что когда-то оценивал итоги армейских репрессий столь благодушно.

Между тем уже в наши дни отличился на старости лет известный литературный функционер В. Карпов, «назначенный партией в писатели», как справедливо заметил Юрий Богомолов, комментируя в «Известиях» («Плоды воспитания») удивительные по своей абсурдности скандальные карповские диалоги в программе Андрея Караулова «Русский век». Вот некоторые перлы невежественного историка и нечистоплотного литератора Карпова:

• «...Сталин был не так уж неправ, когда перед войной прополол (?! — B.C.) командный состав Красной Армии — надо было избавиться от сторонников Троцкого». До чего же жалкая, бездоказательная попытка идеологически «прикрыть» Сталина, которую до сих пор пытаются внедрить в сознание тех, кто читает самые — самые левые газеты. Все дело в том, что репрессировались (уничтожались) лучшие, наиболее опытные представители комсостава, большинство которых и не считало нужным скрывать справедливое недовольство ворошиловскими методами руководства РККА. Так что о каком-то «заговоре» не могло быть и речи. Что же касается притянутых за уши «троцкистов», то такого количества их никогда не было ни в армии, ни в стране.

• «...Тухачевского шлепнули по делу, поскольку он признался, что заговор был (Карпов). Признался под пытками? (Караулов)... Пыток не было (?! — B.C.)».

Зайдя как-то к своему товарищу на его работу, случайно услышал окончание разговора, в ходе которого Карпов пытался убедить моего друга, явно его не понимающего: «Но ведь был заговор и он (Тухачевский -B.C.) подписал протокол № 1». Трудно сказать, чего тут больше — злого умысла, наивности или, мягко говоря, возрастного недомыслия. Вместе с тем храброму фронтовику не мешало бы знать, что под чудовищными (физическими или моральными) пытками (в изощренности которых мастера НКВД оставили далеко-далеко позади своих средневековых коллег — инквизиторов) Тухачевский мог подписать что угодно, в том числе, например, и протокол № 101, которому тут же присвоили бы «номер один». Мог собственноручно (вынужден был) исписать десятки листов «показаний по заговору», так как широко применялся варварский прием морального воздействия: «или пописывай, или в твоем присутствии начнем насиловать жену (или дочь), дальнейшие репрессии семье гарантируем». При таких обстоятельствах «ломался» практически любой...