• для неоправданного возвеличивания (по отношению к другим) отдельно выбранного полководца (как «символа» победы) пошли на откровенный подлог, додумавшись изъять из историографических публикаций о войне огромную битву, с треском проигранную их канонизированным избранником («Марс» — 2-я Ржевско-Сычевская и др.);

• многие неудачные операции, когда не были решены поставленные задачи и войска понесли неоправданно огромные потери, переименовывались в «незавершенные» — Ржевско-Вяземская (2.01-20.4.1942) и др.;

• на основе заниженных данных о потерях наших войск оценки «уровня оперативного руководства сражениями», равно как и «превосходства советской военной стратегии и тактики» не всегда объективны и представляются завышенными, так как в ряде случаев не учитывалось многократное (абсолютное) превосходство наших войск над практически поверженным противником (приведенные в последнее время цифры «... решительно расходятся с публикацией на страницах... труда «Гриф секретности снят»..., согласно которому потери противника преувеличены более, чем в 1,5 раза. Здесь мы сталкиваемся ... с тенденцией, присущей нашей официальной («гареевской» — В. С.) историографии — преувеличение потерь противника, — восходящей к ошибочным оценкам военного времени»)[323].

• исходя из заниженной оценки понесенных потерь, неправильно построили «по ранжиру» ряд наших крупнейших полководцев. «Правофланговый» занял явно чужое место.

В связи с этим уместно вспомнить (кто забыл) классическое высказывание знаменитого военного теоретика Г.А.Леера: «Главная задача стратегии — постановка разумных целей войны и направление всех сил и средств к достижению этих целей в кратчайшее время, с наименьшими жертвами»[324].Совершенно ясно, что если положение о проведении операций в «кратчайшее время» в обоснованиях указанной группы ученых частично учитывается, то «с наименьшими жертвами» произошла явная неувязка. Именно поэтому ее ведущие глашатаи и стараются не допустить естественного уточнения цифр наших безвозвратных потерь в сторону увеличения, ибо тогда многие «научные» обоснования и оценки в разделах «уровня оперативного руководства» и т. п. развалятся, как карточный домик.

Решают же они эту задачу просто — из-за отсутствия убедительных аргументов, обрушивают на оппонентов гору клеветнических измышлений и оскорблений типа: «ниспровергатели», «оголтелая кампания», «не приемлют нашу Победу» и другие безответственные заявления.

Совершенно очевидно, что искать в этом «базарно-кухонном» наборе ругательств и оскорблений (чем-то очень напоминающем «академическую» стилистику пресловутого Лысенко) какие-то научные обоснования событий 1941-1945 годов, или хотя бы следы логичных мыслей, бесполезно. Не изжив в себе проявления эклектизма, беспринципного сочетания противоположных явлений — мифов и правды, невозможно объективно оценивать грандиозные события Великой Отечественной войны.

Пока же мы не начнем говорить всю правду (Гареев: «без изъятий») о той, далекой уже войне, вряд ли можно надеяться на какое-то примирение в нашем сегодняшнем обществе.

Поэтому еще раз напоминаю Гарееву и «рядом с ним стоящим» явно на позициях исторической аберрации, заблуждений: скрывать правду о войне — это значит предавать память погибших.

О количестве погибших в Ленинградскую блокаду и в Великую Отечественную войну[325] 

Статья Бесика Пипии «Неизвестная блокада» вызывает двоякие чувства. С одной стороны отрадно, что все чаще и чаще начинают появляться в печати документы о страшных и мало известных страницах нашей истории, в том числе и о 900-дневной осаде Ленинграда. Тем более что подлинные масштабы этой трагедии все предшествующие годы под разными предлогами наше государство (усилиями идеологических подельников) полностью раскрывать не спешило.

Поэтому материалы, опубликованные Пипией, частично приоткрывают эту «завесу умолчания» и производят глубокое впечатление прежде всего своей документальностью по отдельным эпизодам невиданного в истории национального бедствия.

Вместе с тем поражает удивительная неосведомленность автора в определении общего числа погибших блокадников. В первом же абзаце статьи, выделенном курсивом, он утверждает, что «… за 900 дней блокады умерли от голода 1 млн. 200 тыс. человек». Взявшись за разбор столь трагичных событий, Пипия по незнанию (хуже, если с умыслом!) привел заведомо заниженную цифру умерших за все время блокады. Вызывает удивление тот факт, что автор, работая с ленинградскими документами, ухитрился «не заметить» опубликованные уже несколько лет назад («Известия» 23.12.1994 г. — «Похоронное дело блокадного Ленинграда», журнал «Военно-исторический архив» № 3, 1998 г., с. 29 и др.) архивные материалы о докладе начальника Управления предприятиями коммунального обслуживания Ленинграда тов. А. Карпушенко, сделанном им на бюро ленинградского горкома ВКП(б) в начале осени 1942 года (в основном доклад был посвящен работе городского треста «Похоронное дело»).

В этом докладе были приведены данные, напрочь опровергающие цифры Пипии. Цитирую: «По полным[326] данным кладбищ, за период с 1 июля 1941 года по 1 июля 1942 года в городе захоронено 1 миллион 93 тысячи 695 покойников». Даже страшно подумать, сколько погибло еще за последующие полтора года блокады, если только до июля 1942 ежемесячно умирали в среднем более 90 тысяч мирных жителей города.

Говоря об истинных значениях количества погибших в Ленинграде, следует иметь в виду, что в одной из телевизионных передач группой петербургских ученых была приведена уточненная оценка этих данных, согласно которой потери среди гражданского населения составили «около 2 млн. человек». Когда же корреспондент ТВ посетил тогда еще здравствовавшего академика Лихачева на его даче и спросил: «А как вы относитесь к этим оценочным цифрам?» — то Дмитрий Сергеевич, не задумываясь, ответил: «Даже больше» ("не менее 2,3 млн. чел. - "Время ММ", 21.6.2000).

К сожалению, нечто подобное — попытка преуменьшить реальные потери, происходит и с информацией о погибших воинах в ходе Великой Отечественной войны.

Наиболее преуспел в этом М. Гареев, который слишком часто на страницах «НГ» («Семь уроков Великой Отечественной», «Кто пропустил уроки?» и др.) пытался и пытается по сей день внедрить в сознание читателей, что «...военные потери за время войны составляют 8,6 млн. человек» («НВО» № 15, 2000 г.). Эта заниженная цифра взята из книги «Гриф секретности снят» (1993 г.), неполные, а порой просто недостоверные данные которой в последние годы неоднократно подвергались справедливой критике рядом ученых, т.к. в основу этой работы был положен не поименный, а статистический учет потерь по общим спискам (актам) и др.

Между тем Гарееву, конечно, было известно, что научный коллектив Подольского архива МО провел более достоверный и скрупулезный подсчет гибели личного состава Вооруженных сил с использованием поименных (!) карточек по буквам алфавита и категориям потерь. В результате было определено, что величина безвозвратных потерь наших Вооруженных сил за время Великой Отечественной войны составила около 13 млн, 850 тысяч человек, из них офицерских — около 1 млн. 100 тысяч (более подробно см. С.Ильенков «Память о миллионах павших защитников Отечества нельзя предавать забвению», ВИА, № 7 (22), 2001 г.). Кстати, такой же порядок цифр опубликован и в совместном фундаментальном исследовании институтов Военной истории МОРФ и Российской академии естественных наук — «Стратегические решения и Вооруженные силы: новое прочтение».