Он же, кстати, сам себя и подвел, так как в пользу принятия решения о наступлении на всех направлениях не последнюю роль сыграл тот факт, что именно командование Западного фронта представило в Ставку ВГК сведения о потерях противника с 6 по 10 декабря — убито свыше 85 тыс. человек[61].

Если произвести несложные расчеты, то получается, что за месяц только безвозвратные потери противника составили бы более 400 тыс. человек. Иначе, как откровенным враньем, это назвать нельзя, тем более, что в последствии выяснилось: за весь декабрь группа армий «Центр» (то есть с учетом потерь и на Калининском фронте) потеряла убитыми, ранеными и эвакуированными в тыл всего 104 тыс. человек[62]. По данным дневника Гальдера, общие безвозвратные потери вермахта на советско-германском фронте с 27.11 по 31.12.1941 г. (35 суток) составили чуть более 20 тыс. человек[63].

В оперативном отношении Ржевско-Вяземская операция была проведена с грубейшими ошибками. И хотя на витебском направлении в малонаселенной зоне первоначально удалось продвинуться на 200-250 км (однако попытка перерезать железную дорогу, питающую группу армий «Центр», оказалась неудачной), а на западном — на 80-100 км, решить поставленную задачу не удалось. «...Войска Калининского и Западного фронтов... вели затяжные бои на рубеже Ржев, Юхнов, Киров, неся при этом неоправданно высокие потери. На правом крыле Калининского фронта в руках противника остались Великие Луки, Демидов, Белый, Ярцево, Сычевка, опираясь на которые он сумел добиться стабилизации линии фронта, сохранив ржевско-вяземский плацдарм в 120 км от стен столицы и надолго — до весны 1943 года — сковать здесь крупную группу советских войск»[64].

В ходе боев тяжелейшие потери на Калининском фронте понесли 29-я (из окружения вышли всего 3500 человек) и 39-я армии, на Западном фронте — 33-я армия (из окружения вышли 889 человек, командарм генерал М.Г. Ефремов погиб).

Ржевско-Вяземская операция оказалась одной из самых кровопролитных операций Великой Отечественной войны: «... Красная Армия потеряла 776 889 чел.... начиная с марта Ставка осталась без резервов»[65]. Сказались отсутствие у советского командования опыта в организации и ведении крупномасштабных операций на окружение, постановка перед войсками непосильных задач, недооценка главкомом Западного направления Г.К. Жуковым и его штабом столь мощного сопротивления противника, недостаточно детальная разработка планов операций фронтов и многое другое. Это подтверждает известный постулат, который гласит: постижение азов военного искусства на полях сражений всегда оплачивается большой кровью.

Рассматривая столь печальные итоги более чем четырехмесячных боев, невозможно понять в чем же состояла заслуга Жукова — «в недопущении равномерного наступления в полосах всех армий», «умелого маневра», «массированного использования» и т.д., которые определил для него Гареев?

Поэтому имеет смысл рассмотреть итоги деятельности Жукова на его «основном» вяземском направлении.

Чтобы особо не утруждать читателя, приведем выдержку из заключения, сделанного группой операторов Западного направления Оперативного управления Генерального штаба Красной Армии сразу после завершения (прекращения) Ржевско-Вяземской операции:

«Операция 33 и 43 армий на вяземском направлении»[66] (орфография и стиль документа сохранены): «... Общие выводы.

Читая этот документ, мы, при всем нашем старании, так и не смогли обнаружить то «позитивное», что нашел Гареев в действиях Жукова при проведении Ржевско-Вяземской операции. Поэтому следует признать, что выбор ее, в качестве примера успешного руководства со стороны Жукова, явно ошибочен, а представленные аргументы— бездоказательны.

Что касается зимней (1942 г.) Ржевско-Вяземской операции, в ходе которой не была решена поставленная задача окружить и уничтожить группу армий «Центр» и не удалось овладеть основными опорными узлами сопротивления немцев — Великие Луки, Демидов, Белый, Ржев, Сычевка и др., то в знак памяти сотен тысяч погибших наших воинов честней было бы заменить укоренившееся фарисейское, по сути, название этой операции — «незавершенная» на «неудачная».

В заключение хотелось бы пожелать президенту Академии военных наук Российской Федерации генералу армии М.А. Гарееву в последующих публикациях, в которых он ставит перед собой определенную задачу — «разоблачение клеветы на Жукова и утверждение отведенного ему самой жизнью места в военной истории», подойти к этим вопросам более взвешенно («необходима подлинная правда» (Гареев) — впрочем, неподлинной правды не существует — Авт.) и, проявляя должное уважение к читателям, приводить только достоверные факты, не злоупотребляя мифами «аксиомной истории», памятуя о том, что у истории нет «любимчиков» и она рано или поздно всем воздаст по заслугам.

В противном случае научный анализ описываемых исторических событий будет подменен публицистикой со свойственными ей недостатками — наличием выводов и отсутствием аргументов.

Заинтересованному же читателю для формирования собственных выводов по изложенным документированным материалам, можно только порекомендовать известное народное правило — «думайте сами, решайте сами...».  

Боевые действия под Вязьмой в январе-апреле 1942 г.: операция или имитация?[68]

...Таким образом очевидно, что генерал Ефремов сделал все, что было в его власти и силах для защиты коммуникаций. Приведенные выше данные показывают, что своими ошибочными решениями и действиями генерал Жуков позволил врагу легко провести операцию по окружению Ударной группы 33-й армии.

Ушел от наказания комбриг Онуприенко, бездействие которого способствовало успеху врага. Генерал Жуков знал о поступке Онуприенко, однако, это не помешало награждению последнего орденом Ленина весной 1942 года (по представлению самого Жукова). Скорее всего в этом странном награждении не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что Онуприенко до июля 1941 года был начальником конвойных войск НКВД и входил в «актив» Берии, с коим Жуков был в дружественных отношениях.