Согласно указаниям руководящих документов ГШ Красной Армии, в возникшей ситуации на коммуникациях 33-й армии самая большая вина принадлежит командующему фронтом и только ему.
Вот выдержка из учебного пособия академии Генерального штаба РККА (издания 1938 года) «Работа штаба армии» под редакцией Н.Н.Шварца: «...Какие бы положения ни занимала армия во фронтовой операции, обеспечение флангов должно являться всегда предметом особого внимания со стороны командующего армией и его штаба: как правило обеспечение открытого фланга каждого соединения лежит на вышестоящей инстанции. Командующий фронтом по отношению к армии выполняет это обязательство при помощи боевой авиации и мощных подвижных соединений».[69]
Приходится констатировать, что командующий войсками Западного фронта не выполнил своих обязательств перед наступавшей к Вязьме 33-й армией, а вину за разгром Ударной группы этой армии свалил на погибшего командарма-33. Таков был стиль работы генерала Жукова.
На основании изложенных материалов можно сделать следующие выводы:
Первое. Ржевско-Вяземская операция, замысел и задачи которой были определены директивой Ставки Верховного Главнокомандующего от 7 января 1942 года[70], проходила в период с 8 января по 20 апреля 1942 года в условиях напряженных кровопролитных боев на всех участках Калининского и Западного фронтов, в ходе которых окружить и уничтожить группировку «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал фон Клюге) не удалось.
Второе. Командующий Западным фронтом ПК. Жуков принял решение основной удар нанести правым крылом фронта на Волоколамском направлении в полосе 20-й армии (командующий генерал-майор А.А. Власов). Для этого армия была усилена за счет соседних объединений Западного фронта (в основном 1-й Ударной и 16-й армий). По состоянию на 10 января 1942 года в 20-й армии было две стрелковые дивизии, 2-й кавалерийский корпус (три кавдивизии), восемь стрелковых и шесть танковых бригад, что позволило иметь на каждый километр фронта 76 орудий и 12 танков.
В ходе напряженных боев прорыв был расширен до 15 км по фронту и до 20 км в глубину. 16 января 1-я ударная армия выбила противника из Лотошино, а на следующий день 20-я армия освободила Шаховскую. Однако ожидаемых успехов эта операция не принесла (прорвать оборону противника на всю глубину не удалось), так как достигнутые успехи были неадекватны затраченным усилиям и привлеченным силам.
Вот как Жуков оценивал события того периода: «...Медленное, я бы сказал, маловразумительное наступление... Там практически выталкивали противника»[71].
Ввиду отсутствия очевидного успеха Ставка сняла с правого фланга 1-ю Ударную армию и передала ее Северо-Западному фронту на Торопецкое направление, где наступление в это время развивалось более успешно.
Третье. Действия Жукова на левом крыле Западного фронта плохо согласуются с требованиями директивы Ставки об охватывающем ударе в направлении Юхнов-Вязьма и напоминают по степени подготовки и обеспечения боевых действий скорее их имитацию.
Например, уже 2 января 1942 года части 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала Белова захватили юхновский аэродром и вышли в 8 км юго-западней Юхнова на Варшавское шоссе — основную магистраль снабжения 4-й полевой армии немцев.
Вопрос о захвате Юхнова, имевшего в то время малочисленный гарнизон, был практически решен. Эти действия корпуса соответствовали требованиям директивы Жукова от 2 января 1942 года. Однако уже на следующий день генерал Белов получает трудно объяснимое указание повернуть главные силы корпуса на Мосальск. При совершении этого ненужного почти 50-километрового маневра были потеряны драгоценные 7 суток, за время которых немцы успели привести себя в порядок и существенно усилили оборону Варшавского шоссе и Юхнова ( город был оставлен лишь 5 марта 1942 года).
В условиях полнейшего бездорожья и метрового снежного покрова корпус Белова только с 27 января 1942 года начал переход через Варшавское шоссе и в течение трех ночей смог провести через эту дорогу пять ослабленных кавалерийских дивизий (всего 7 тысяч сабель) без дивизионной артиллерии, танковой бригады, зенитных артдивизионов, полка PC и др., так как все эти вооружения и техника не могли двигаться без дорог по глубокому снегу.
Четвертое. Опытных операторов Генерального штаба подобные решения Жукова приводили в изумление. По их мнению: «... обстановка подсказывала, что необходимо усилиями 33, 43, 49, 50-й армий и частью фронтовых резервов обрушиться на Юхновскую группировку противника, окончательно ее окружить и уничтожить, после чего всем левым крылом фронта во взаимодействии с Калининским фронтом обрушиться с флангов на вяземско-гжатскую группировку противника. Вместо этого 33-я армия с очень слабенькими силами направляется против вяземской группировки противника, 43-я армия с недостаточными силами, растянувшись на широком фронте, приступила к окружению сильной Мятлевской группировки противника (6 пехотных дивизий), 49-я армия пробивала брешь к Юхнову.., 50-я армия втянулась в безрезультативные бои против частей, оборонявших Варшавское шоссе, и спас-деменской группировки противника. Все это привело к тому, что в конечном счете левое крыло Западного фронта ни на одном направлении крупных успехов не имело»[72].
Тут комментарии не требуются. Следует только добавить, что глядя на подобные «чудеса» на оперативном поприще, изумлялись не только в Генштабе РККА, но и в группе армий «Центр». Вот как эти алогичные действия командующего Западным фронтом прокомментировал начальник штаба 4-й полевой армии генерал Блюментрит: «Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома южной группировки... У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над южным флангом... Более того, 4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов — Медынь... Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым (метровым) снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию, с 4-й полевой армией было бы покончено»[73].
Такую же оценку этим событиям дает и известный немецкий военный историк Типпельскирх; «Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии. Нам непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхнов — Малоярославец и не лишили 4-ю армию ее единственного пути снабжения... Этот корпус (1-й гв. КК — Авт.) достиг жизненно важной для нас коммуникации, но, к счастью, не перерезал ее. Он продолжал двигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах»[74].
Между тем командующий 10-й армией генерал Ф.И.Голиков своевременно докладывал Жукову совершенно разумные предложения о том, что: «10-ю армию ... в составе всех восьми стрелковых дивизий вполне можно было бы двинуть в полосе Мосальск — Киров на Вязьму прямо с юга или обходя ее западнее. Ответа мы не получили»[75]. Ответ, видимо, подразумевался по народной поговорке: «Не учи ученого...»
А ведь этими силами можно было бы перерезать магистраль снабжения 4-й немецкой полевой армии — Варшавское шоссе, магистрали снабжения 4-й танковой армии и 9-й полевой армии вермахта — Минское шоссе, железную дорогу Смоленск — Вязьма — Ржев[76].
Что касается 1-го гв. кавкорпуса, то 26 февраля 1942 года Белов представил Жукову следующее объяснение проведенных боевых действий (шифровка № 1085):
