13 февраля 1945 года командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-полковник танковых войск В. Т. Вольский представил М. Г. Сахно к званию Героя Советского Союза: «В боях по окружению и разгрому Восточно-Прусской группировки [противника] 10-й танковый корпус под руководством Сахно, войдя в прорыв на участке 48-й армии с 16.1.45 смелыми и решительными действиями, находясь на правом крыле армии,., овладел городами Глуск, Найденбург, Мюльхаузен... и множеством населенных пунктов Восточной Пруссии. Этими действиями 10-й танковый корпус под руководством генерал-майора тов. Сахно... обеспечил окружение Восточно-Прусской группировки противника... Корпус под руководством тов. Сахно, сумевшего организовать продуманную оборону в этих боях, доходивших нередко до рукопашной схватки, также разгромил противника и не дал ему возможности пройти через рубеж, обороняемый 10-м танковым корпусом...». Решением Военного совета 2-го Белорусского фронта от 18.2.1945 года М. Г. Сахно был представлен к награждению орденом Кутузова I степени (награжден Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10.4.1945 г.).

Генерал-лейтенант. В Красной Армии с 1920 года. Участник гражданской войны (1921-1922 гг.) и войны с Финляндией (1939-1940 гг.). На фронтах Великой Отечественной войны с июня 1941 года. За участие в ликвидации Нарофоминского прорыва награжден орденом Красного Знамени. Отклеив в альбоме отца фотографию, которую Вы видите (тогда я не знал, кто на ней изображен), на обороте обнаружил надпись: «Отличному товарищу, Михаилу Павловичу Сафир на память о совместной службе в Отечественной войне — в знак глубокого уважения. Киносян. 11.42». По дате видно, что фотография подарена после ранения в окружении под Вязьмой, откуда он в марте 1942 года был вывезен на самолете. Газетный вариант декабрьских (1941 г.) событий С. И. Киносян изложил в большой статье «Бои в районе Наро-Фоминска» («Красная Звезда», 6.12.1941, № 287 (5042), в которой правильно указал расположение танковой группы перед атакой 3 декабря — «... южнее прорвавшейся группировки врага...» (а не 6 км восточнее пл. Алабино, как неверно на схеме показал Сурченко) и подтвердил, что: «... первыми атаковали танки...» (а не 18-я СБР). С июля 1942 года и до июня 1944 года — начальник штаба 33-й армии. В последующем (до конца войны) — начальник штаба 49-й армии. Из наградного листа, подписанного 17.2.1945 года командующим войсками 49-й армии (на 3-й орден Красного Знамени):

По результатам этого представления 10.4.1945 года был награжден орденом Кутузова I степени. Службу закончил заместителем начальника кафедры оперативного искусства Военной академии Генштаба.

Генерал-лейтенант.

На фронте с октября 1941 по март 1945 года. В 33-й армии (служба автобронетанковых войск) с 1942 по 1944 год. В 1944-1945 годах — помощник начальника технического отдела управления командующего БТ и MB Белорусского фронта. С 1970 по 1977 год — заместитель начальника танковых войск. С 1977 года в запасе.

Генерал-майор. На фронте с декабря 1941 по сентябрь 1944 года в должностях командира взвода, роты и батальона на Северо-Западном, Волховском, Ленинградском и 3-м Прибалтийском фронтах. Три раза ранен. Доктор психологических наук, профессор. В 1964 году, находясь в должности начальника группы научных сотрудников Военно-политической академии им. В. И. Ленина, опубликовал исследование на тему «Поведение воина в опасной ситуации. Проблемы страха и паники в войсках». Целесообразность выпуска этой научной работы на актуальную тему тут же была обжалована в ЦК КПСС помощником министра обороны СССР Главным маршалом бронетанковых войск П. А. Ротмистровым. Однако к моменту выхода приказа начальника ВПА им. В. И. Ленина генерал-полковника А. С. Желтова об изъятии всего тиража для внутриведомственной продажи изымать уже было нечего — все экземпляры разработки оказались распроданными. Последняя должность в Советских Вооруженных Силах — начальник кафедры марксизма-ленинизма Военной академии химической защиты им. С. К. Тимошенко. С 1986 года в отставке.  

Во всем ли прав историк генерал армии М.А.Гареев?[19]

 К 100-летию со дня рождения Г.К. Жукова журнал «Мужество» опубликовал статью генерала армии М.А. Гареева «Маршал Жуков: Величие и уникальность полководческого искусства»[20].

Отмечая, что «разоблачение клеветы на Жукова и утверждение отведенного ему самой жизнью места в военной истории важно также с точки зрения нравственно-воспитательной», автор совершенно справедливо определяет главное — «Многое о нем надо нам постигать заново... Необходима подлинная правда». Однако ознакомление с тем, каким образом Гареев «постигает заново» историческое наследие крупнейшего военачальника XX века и как эта «подлинная правда» понимается самим автором, ничего, кроме удивления, вызвать не может.

Дело в том, что статья изобилует не всегда верными изложениями исторических событий, зачастую вольным их толкованием, гипертрофированной комплиментарностью и, как следствие, желанием придать ряду событий положительную трактовку без должных на то оснований. По нашему глубокому убеждению, наличие в этой работе такого количества явно неточных, а порой и неверных оценок и комментариев к ним, приближает ее к опасной черте антиисторичности, что ставит под сомнение объективность самого автора.

Вот те разделы статьи, которые, на наш взгляд, вызывают возражение или требуют уточнения.

Прежде всего следует особо подчеркнуть, что в некоторых отечественных публикациях о военном конфликте в районе реки Халхин-Гол («Воспоминания и размышления» Г.К. Жукова, «Вспоминая и размышляя» Эллы и Эры Жуковых, рассматриваемая статья М.А. Гареева и многие другие) четко прослеживается односторонний и недостаточно объективный подход к оценке военных событий лета 1939 года, навеянный послевоенным ореолом славы Маршала Победы, что далеко не всегда соответствует жестокой правде войны. В жизни все бывает куда сложнее. Ведь война — это тяжелейшее испытание всего общества, ее нервное напряжение выдерживает далеко не каждый человек. В силу этого вряд ли стоит представлять командиров и бойцов — участников ожесточенных боевых действий в районе реки Халхин-Гол — этакой римской манипулой[22] просветленных полководцев и безоговорочных храбрецов.

С тех пор минуло более полувека, и настала пора писать об этих сражениях так, как было на самом деле. К сожалению, и на сегодняшний день в нашей военной истории халхинголовские бои остаются одним из многочисленных «белых пятен». Поэтому правы те исследователи, которые считают, что мы до сих пор не имеем сколь-нибудь достоверной летописи военных событий после Октября 1917 года.