Справедливость данных оценок подтверждают итоги нарофоминского прорыва немцев к Москве 1 декабря 1941 г.
Создав классический коридор прорыва размером 25 х 4 км (!) и подойдя 478-м пехотным полком с 30-ю танками к окраинам Апрелевки (д. Бурцево), немцы оказались всего в 10-11 км от штаба Жукова. Казалось бы, получив такую дыру в оборонительных позициях Западного фронта задача фон Бока проста: вводи резерв (полк, дивизию и т. п.) и развивай успех, а голова пусть болит у Жукова. Но в том-то и дело, что за 2-е суток в этот идеальный коридор прорыва немцы, имея, якобы и «численное» и «качественное» преимущество, не ввели ни одного пехотинца! Почему? Вводить было некого! Между тем сам Жуков много лет спустя в беседе с историком Павленко, видимо, не помня точно подробности тех далеких событий, неожиданно рассказал совершенно невероятную историю о том, что якобы: «...большая группа противника ...усиленный полк, прорвалась к штабу фронта ...полк охраны вынужден был принять бой (?! - B.C.)»[138]. Между тем очевидно, что если бы такой прорыв до Перхушково действительно произошел, то это безусловно скандальное происшествие стало событием номер один как для командования 33-й армии, так и для самого комфронта. Однако в «Воспоминаниях» ни о каком прорыве немецкого полка к своему штабу Жуков не говорит ни слова. Естественно, не отмечен этот явно выдуманный «прорыв» и в официальных документах 33-й и 5-й армий, а также в воспоминаниях непосредственных участников ликвидации прорыва немцев у Юшково-Бурцево — командира специально созданной танковой группы М.П. Сафира, начштаба 33-й армии СИ. Киносяна и др. К сожалению, следует признать, что все это чистейшая выдумка, так как придя в зону Юшково-Петровское-Бурцево, немцы даже ночью не выходили из боевого противостояния и проникнуть дальше в сторону Перхушково сквозь плотный заслон наших войск (по часовой стрелке с «12» до «6» — 20 тбр, 16 погран. полк, 18 сбр, 23, 24 лб и 136 отб) никак не могли — там не пробежала бы даже голодная мышь-полевка. Скорее всего в памяти Жукова сохранилась какая-то ночная стрельба, спонтанно возникшая в ночь со 2-го на 3-е декабря в подразделениях полка охраны.
5. Однако после достаточно успешного контрнаступления картина стала существенно меняться — Жуков начал наступать, проводя с 8 января по 20 апреля 1942 г. Ржевско-Вяземскую операцию. Вот тут бы ему пригодился «оперативно-стратегический опыт» Гареева, так как выяснилось, что будучи мастером обороны, столь же успешно наступать, как и обороняться он не может из-за отсутствия образования и, видимо, должного таланта. И то, как он провел эту чисто наступательную операцию, иначе как крупной неудачей назвать нельзя ~ Жуков не только не решил поставленную задачу окружить и уничтожить ГА «Центр», но понес из-за своих просто грубых ошибок, огромные потери в личном составе.
Потеряв практически три армии — 29-ю, 39-ю и 33-ю, и одного командарма (М.Г. Ефремова), Жуков по сути провалил это широкомасштабное наступление в оперативном плане, проиграв более образованному в военном деле «хитрому Хансу» Клюге. Все опорные пункты (кроме Юхнова) — Вязьма, Ржев, Сычевка, Белый и др. остались у немцев, которым удалось (по оценке Генштаба) «сохранить Ржевско-Вяземский плацдарм в 120 км от стен столицы, и надолго — до весны 1943 года сковать здесь крупную группу советских войск»[139]. Любой академический слушатель, допустив при проведении подобной игры на карте такой ворох принципиальных промахов и ошибок, ничего бы кроме двойки не получил.
На «своем» Западном направлении (участок 20А) он не прорвал даже главную линию обороны немцев (после чего у него отобрали 1-ю ударную армию), а посему красивая задумка выйти к разъезду Александрино (что несколько км севернее Вязьмы на ж/дороге в сторону Сычевка — Ржев) осталась несбыточной мечтой. Да и он сам вынужден был это признать: «Медленное, я бы сказал, маловразумительное (! — В. С.) наступление. Там практически выталкивали противника».
Кстати, столь экстравагантные жуковские решения удивляли не только операторов Генштаба, но и командование ГА «Центр», Это касалось его не поддающихся логическому осмыслению действий на южном фланге в р-не Юхнова. Все дело в том, что корпус Белова уже овладел юхновским аэродромом и вышел в 8 км юго-западнее Юхнова на Варшавское шоссе. Вопрос о захвате Юхнова (имеющего малочисленный гарнизон) был практически решен. Однако последовал никому непонятный приказ Жукова повернуть главные силы корпуса на Массальск. Были потеряны драгоценные 7 суток, за время которых немцы успели усилить оборону Юхнова и Варшавского шоссе[140]. Следует добавить, что подобные грубейшие ошибки Жукова привели в изумление (и радость!) командование 4-й полевой армии. Хотя ранее эти оценки я уже приводил, но повторюсь: «Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома южной группировки (р-н Юхнова — B.C.)... У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над южным флангом... Если бы русские (Жуков, силами 1 гв. КК и др. — В. С), наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию (Варшавское шоссе. — B.C.), с 4-й полевой армией было бы покончено»[141] (нач. штаба армии генерал Блюментрит).
Или: «что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии (если бы только там! — B.C.). Нам непонятно почему русские, несмотря на их преимущество, не перерезали дорогу Юхнов-Малоярославец и не лишили 4-ю армию ее единственного пути снабжения. Этот корпус (1-й гв. КК — B.C.) — не перерезал ее... и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах»[142] (генерал Типпельскирх).
Все грубейшие ошибки и промахи Главкома западного направления при проведении этой операции подробно разобраны (см.: ВИА. Вып. 1. С. 77-126; ВИА. Вып. 3. С. 52-173, 250-285). Повторю только несколько приведенных в журнале удручающих выводов из отчета Западного направления Оперативного управления ГШ КА «Операция 33 и 43 А на Вяземском направлении»: «оперативный замысел... не соответствовал наличию сил и средств... допущены неправильная оценка противника и его боеспособности... игнорирование условий... Фронт действовал растопыренными пальцами... не создал кулака в виде крупной мощной группировки... войска вводились в дело по частям... громкие приказы (Жукова — B.C.) были невыполнимы... Авиация была раздроблена по всему фронту. Фактором внезапности пренебрегали» и т. п. Не знаем, чему научился Жуков за 3 месяца в КУВНАСе, но в академии подобной оперативной самодеятельности точно не учат.
6. Нечто подобное произошло и летом 1942 года при проведении Ржевско-Сычевской операции, в ходе которой Жуков, необоснованно импровизируя, для развития возможного прорыва обороны противника создал три танковые так называемые «подвижные группы» (Бычковского, Армана и 31-й армии-17, 34, 212, 145, 188 и 101 тбр). Вся эта затея с треском провалилась, так как:
• группы не располагали нужными средствами и органами управления (опять «давай, давай»!? – В.С.);
• отсутствовала боевая сработанность с подчиненными группам командирами и штабами;
• включенные в состав групп строевые части не были обучены совместным действиям с танковыми частями;
• группы не имели приданной артиллерии усиления и, в первую очередь, артиллерии ПТО и др.
Результаты получились соответствующие уровню организации как самих групп, так и их действий.
Вот несколько «наиболее вопиющих недостатков в боевых действиях указанных подвижных групп» (по оценке Генштаба):
• В группе Бычковского 92-я тбр за 9 часов 7.08.42 получила четыре (!) разноречивых приказа. 5 августа 145-я тбр без разведки с хода (опять «с хода!») была брошена в бой против организованной ПТО противника и понесла большие потери. Из-за слабого инженерного обеспечения на переправах было утоплено более 20 (!) танков.
