До сих пор во всех армиях развитых стран (в нашей, союзников, немецкой и др.) считалось, что одним из объективных и значимых показателей успешного (или неуспешного) действия войск в ходе проведения конкретной боевой операции, являлись понесенные суммарные потери личного состава. Причем, никто не оспаривает положения, что уровень полководческого мастерства командующих характеризуется соотношением боевых успехов к числу потерь и, в первую очередь, величиной их «безвозвратных» и «суточных» значений (последние достаточно полно отражают качественную сторону проведения операции на всем ее временном протяжении).
По этим показателям (с некоторыми оговорками) можно делать сравнение, например, действий командующих разных фронтов, но только в том случае, если они участвуют в одной (совместной) операции. Попытка же сравнивать (а это, к сожалению, делается очень часто) действия (и показатели) одной операции с другой (например, Берлинской 1945 г. с Белорусской 1944г.), равно как и действия командующих в этих разных операциях — например Жукова с Рокоссовским или Черняховским) является надуманной и научно не обоснованной. Все дело в том, что каждая операция проводилась в совершенно различных условиях и с иными показателями по количественному составу войск, степени их укомплектованности, временным критериям выполнения поставленных задач, реальным силам (качественным и количественным) противника (с учетом района его обороны или полосы наступления как по фронту, так и по глубине), характеристике местности и многими другими.
Мы же имели в виду те операции, в ходе проведения которых Жуков допустил крайне высокий уровень потерь, и которые (за исключением Московского контрнаступления) особенно подробно стараются не комментировать. К их числу следует отнести неудачную Ржевско-Вяземскую операцию (январь-апрель 1942 г.), полностью проваленную с огромными потерями вторую Ржевско-Сычевскую («Марс»), а также проведенную с недопустимо высокими потерями Берлинскую операцию со штурмом Зееловских высот и непосредственно Берлина (более подробно, отвечая Гарееву, эту операцию я прокомментирую позднее).
Есть несколько вариантов оценок характеристик действий, например, фронтов (и командующих) с использованием данных о безвозвратных потерях. Наиболее известны из них два.
Первый вариант (как один из компонентов метода «математической статистики») определяет процент безвозвратных потерь взятый от всей численности войск фронта. Он достаточно сложен, ибо по идее в алгоритм расчета должны закладываться многочисленные показатели как своих войск (с учетом обеспечения, условий действий, масштабов поставленной задачи и др.), так и противника (практически по тем же показателям). К недостаткам этого метода (по состоянию на 2000 год) следует отнести далеко не полное насыщение алгоритма компьютерной обработки, которое требует объемных и трудоемких исследований для уточнения всех указанных «компонентов составляющей». Работа эта только начинается и, судя по имеющемуся у нас примеру, проводится пока по самой упрощенной методике. Вот как выглядит «доказательная» часть этого метода: «Безвозвратные потери (такого-то) фронта составили (столько-то) %». Применительно к интересующей нас Берлинской операции это будет выглядеть так: «Безвозвратные потери 1-го Белорусского фронта Жукова составили 4,14%, 1-го Украинского Конева — 5%». Скорее всего, именно эти процентные показатели и послужили основанием выступавшим по телевидению и в печати в дни юбилея Георгия Константиновича делать заявления о меньших, чем у других командующих фронтами, потерях у Жукова.
Те же, кто не знаком с методом расчета по этой системе и не знает, что результаты получены по сугубо упрощенной схеме, снижающей ее научную достоверность, придут к однозначному выводу: «Да, у Жукова дела были лучше, и потери, судя по проценту, меньше, чем у Конева».
У более любознательных сразу же возникнут вопросы: «А что это, собственно, за процент, от каких количеств он исчислен — то ли от всех «штатных» количеств войск фронта, то ли от их части, непосредственно принимавшей участие в боевых действиях и т. п.
Даже если наши читатели, говоря по-научному, сумеют преодолеть этот «смысловой барьер» и каким-то образом узнают (или догадаются), что «за основу» взято общее (штатное) количество войск фронта (вне зависимости от того, какая их часть реально вела боевые действия, какая находилась во втором (или третьем) эшелоне, какая — в резерве, какая была направлена в обход и (теоретически возможно) ни одного выстрела не успела сделать и т. п., то опять-таки сама эта цифра им, как правило, не известна. Узнав же ее, придется «крутить кино обратно» — делать возвратные действия, чтобы по известному проценту определить истинную величину «безвозвратных потерь», ибо без знания их величины какие-либо сравнения и выводы невозможны. Однако следует иметь в виду, что у Жукова при проведении Берлинской операции войск было (как всегда) больше почти в 2 раза (1,7), чем у Конева (довольно любопытная оценка «жуковского оперативного искусства» принадлежит маршалу А.И. Еременко: «... это превосходство в силах в 5-6 раз («норма» превосходства над противником увеличена как минимум в 1,5 раза — B.C.), иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру»[120].).
Один из пропагандистов указанного метода, обобщая, как мне показалось, утвердившееся мнение большой группы поклонников Жукова (это их право), считает, что приведенные цифры («4,14%» (37,61 к 908,5), «5%» (27,58 к 550,9) и др. — B.C.) свидетельствуют, что в искусстве беречь людей (?! — B.C.) ни один из командующих фронтами не смог заслонить собой Георгия Константиновича. Не смешно. Памятуя о том, что указанные проценты исчислены еще далеким от совершенства методом, мне показалось, что автор этой сентенции в спешке забыл фразу «искусство беречь людей» взять в кавычки.
Итак, подобный «первый вариант» на меня должного впечатления, естественно, не произвел, но я и не ставил задачу навязать свое мнение читателям, поэтому продолжим сравнение и рассмотрим другую методику.
Второй вариант представляет собой оценку реальных потерь личного состава фронтов, в первую очередь, с учетом «безвозвратных потерь» (подобная оценка применяется во всех армиях — в нашей, союзников и др.). Для этого заглянем в таблицу реальных потерь (по Берлинской операции) 1-го Белорусского, 1-го Украинского и 2-го Белорусского фронтов, приведенную в книге «Гриф секретности снят», так как оба варианта расчетов, как я отметил, основываются на данных этого, далеко не совершенного труда.
Вот что мы там увидим (в тыс. чел.):
1. Безвозвратные потери у Жукова (1 БФ) в 1,4 раза больше, чем у Конева (1 УФ) — 37,61 и 27, 58; по сравнению со 2 БФ — в 2,9 раза.
2. Суточные потери у Жукова в 1,6 раза больше, чем у Конева — 7,84 и 4,94; по сравнению со 2 БФ — в 3 раза.
3. Санитарные потери у Жукова в 1,6 раза больше, чем у Конева -141,88 и 86,245; по сравнению со 2 БФ — в 3,1 раза.
4 Общие потерн 1 БФ (с учетом раненых) также больше в 1,6 раза-179,45 и 113,82; по сравнению со 2 БФ — в 3 раза.
Вместе с тем очевидно, что потери 1 БФ были бы значительно меньшими, не прими Жуков ошибочного решения прорыва главными силами фронта (1 гв. ТА, 8 гв. А и др.) к Берлину кратчайшим путем, напролом, прямо «по осевой» основных оборонительных рубежей немцев: Зеелов-Мюнхеберг — Вердер-Хёнов и др.
Если судить по официальным данным, то печальный итог Берлинской операции (с учетом потерь 2 БФ) выглядит следующим образом: войска этих фронтов безвозвратно потеряли 78 тыс. 260 чел.; раненых — 352,42 тыс. чел. Однако не следует забывать, что согласно последним подсчетам независимых исследователей как у нас, так и за рубежом, реально «безвозвратные потери» за эту операцию (в официальной отчетности специально уменьшенные в несколько раз) на самом деле превышают 300 тыс. человек.
