Если взять события на Халхин-Голе, то Гареев, верно указав потери противника (61 тыс. чел.) свои назвал неточно — «18,5 тыс. убитыми и ранеными». Следует отметить, что общепринятая завершающая (итоговая) оценка военных конфликтов различных масштабов производится, как правило, по «безвозвратным потерям», в число которых входят убитые, пропавшие без вести, умершие в плену и др. Когда же хотят этот вопрос подзапутать и замаскировать реальные потери войск, тогда добавляют «и раненые», ибо «погибшие от ран» (как бы спрятанные в числе «раненых») не прибавляется к числу погибших, и тогда окончательная цифра потерь четко не просматривается. Так получилось и у Гареева. По последним же данным, безвозвратные потери наших войск — 6831, без вести пропавших — 1143 (всего — 7974), раненных — 15 251. Если считать по методике Гареева, то получается 23 225 чел. (а не 18,1 тыс.).

Переходя же на общепринятые параметры оценок, следует, что с учетом умерших от ран и болезней, количество погибших за операцию оценивается в 9 тыс. человек.

Если же рассматривать данные по советско-финской войне, впервые опубликованные в 1940 году — 48,7 тыс. погибших, то они вначале (после «уточнения») возросли до 126,9 тыс., а по самым последним данным (ВИЖ, 1992, № 3, с. 44) составляют 131 тыс. человек (коэффициент «уточнения» — 2,7!).

Что касается Великой Отечественной войны, то людские потери нашей армии из-за грубейших ошибок как партийного руководства страны (в первую очередь Сталина), так и военного (в том числе и Жукова) оказались столь огромны и трудно объяснимы, что данные по ним (дабы скрыть от своего народа правду) надолго превратились в государственную тайну.

Сразу же после окончания боевых действий было объявлено, что армия за время войны потеряла 7 млн. человек. После работы нескольких комиссий (Штеменко — 1946-68 гг., Гареева — 1987-88 гг., Моисеева и др.) в начале 90-х годов»[112] эта цифра подросла до 8 млн. 688 тыс. 400 человек. Приведенная смешная «точность» в 400 человек на основании якобы «данных персонального (поименного) учета потерь» только подтверждает абсолютную недостоверность этих подсчетов, так как именно «персональный» учет потерь в нашей стране (армии) был организован безобразно. Судите сами:

— приказ об организации учета был издан всего за 3 месяца до начала войны — 15 марта 1941 года[113] (в войсках Южного фронта, например, стал известен только в декабре (!) 1941 г.);

— колоссальный недоучет безвозвратных потерь Красной Армии в период общего отступления в начальном периоде войны (утеря документов, преднамеренное их изъятие и др.);

— в начале войны рядовой и сержантский состав вообще не имели красноармейских книжек (введены только 7.10.41);

— спецмедальоны (личные) по указанию Сталина отменены 17.11.42 (знаменитый «социалистический учет» в данном случае вождю был не нужен, так как подобное «уточнение» приносило бы только вред);

— даже в 1944 году этот учет должным образом не был налажен[114].

Картина, как видите, плачевная, если не сказать хуже. Да и сами авторы книги «Гриф секретности снят» признают, например, неполный учет санитарных потерь, которые они определили в 14 686 тыс. пораженных в боях и 7641 тыс. больных. Однако если заглянуть в архив Военно-медицинского музея, то обнаружим, что там хранятся не 22,327 млн. карточек военнослужащих, поступивших в годы войны в военно-медицинские учреждения, а более 32-х миллионов[115].

Кстати, на таком же «уровне» произведена фиксация потерь и в ходе войны в Афганистане (1979-1989). По подсчетам генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева в ходе боевых действий погибло, якобы 14 445 чел. и ранено 54 тысячи. Но опять получаются «чудеса в решете» — в очереди за протезами, по данным Минздрава СССР, стоит как минимум в 2 раза больше - свыше 100 тысяч инвалидов[116]. Исходя из этих цифр остается предположить, что реальные потери (по традиции!) и в данном случае значительно уменьшены.

Но «процесс пошел» — учитывая очевидные неточности данных слагаемых (битвы, сражения, бои и т. п.), начались попытки как-то эти недостоверные цифры подкорректировать. Уже в нюне 1998 года ГШ в «Известиях» объявляет величину потерь на этот раз уже с точностью до «100» человек — 11 млн. 944 тыс. 100». Эта новая цифра наших безвозвратных потерь в Великой Отечественной войне, конечно, не последняя — известно, что в настоящее время работы по ее уточнению продолжаются! Но в недостоверности и этой «уточненной» цифры убедиться не сложно. Для этого достаточно соотнести ее с вполне достоверными данными о безвозвратных потерях офицерского состава — «1 млн. 23 тыс. 93» (поскольку эти данные определялись по личным делам, сохранившимся спискам окончивших курсы, училища, академии и др.).

Ответ подтверждает указанные предположения, так как доля безвозвратных потерь офицерского состава равна совершенно нереальным 8,6 процентам (?!) от общих, т.е. на каждые 100 погибших приходится 8-9 офицеров! Полученный высокий процент свидетельствует о том, что объявленные суммарные потери (порядка 12 млн.) явно занижены и не соответствуют действительности. Но эту трудоемкую работу по изучению, анализу и систематизации огромного количества боевых донесений частей следует провести тщательней, чтобы процент офицерских потерь рассчитать более точно, ибо только он и даст возможность определить не количество потерь (что с учетом отмеченных выше недостатков является теперь практически невыполнимой задачей), а верный их порядок цифр (т.е. не «порядка 12 млн.», а, например, «порядка менее 20 млн.» или другие значения). Между тем известно, что в XX веке ни одна армия развитых государств такого высокого процента офицерских потерь (8,6%) не имела и, согласно опубликованным данным, рубежа порядка 5% не переступала.

Что же касается немецкой армии, то согласно опубликованным данным, с 1 сентября 1939 г. до 1 мая 1945 года вермахт на всех фронтах потерял (безвозвратно) 3.950 тыс. человек[117], в том числе офицеров 119 тыс. — 3%. На Восточном фронте потери составили соответственно (тыс. чел.): 2608 — 62,3 — 2,38%[118] (низкие потери немецких офицеров, как и общие (по сравнению с нашими) объясняются не столько разницей «штатных расписаний» противоборствующих сторон (у нас офицеров было больше), сколько несколько иной манерой ведения боевых действий и отношением к личному составу, объявленному Гитлером «дефицитом, достоянием нации...»).

Таким образом, учитывая приведенные выше факты, а также сделанное в 1942 году заявление зам. наркома обороны Е.А. Щаденко (в то время начальник Главного управления формирования и комплектования войск К А) о том, что на персональном поименном учете состояло «не более одной трети действительного учета убитых», и такое положение сохранилось до конца войны[119], можно сделать вывод, что многие научные работы, диссертации и различные «расчеты», опирающиеся, как правило, на данные книги «Гриф секретности снят» и ей подобные, достоверными признаны быть не могут.

Но пора вернуться к комментариям Гареева о боевом пути Жукова, ибо все эти данные об основополагающих материалах расчета, в частности, боевых потерь и их достоверности, нам как раз в дальнейшем очень пригодятся.

В ходе проведения празднования юбилея Г.К. Жукова в связи со 100-летием со дня его рождения некоторые из выступавших по телевидению и в печати военачальников, да и военных историков, пытались утверждать, что согласно имеющимся документам и расчетам в проведенных Жуковым операциях потери были меньше, чем у других командующих фронтами. Я долго пытался понять, что же это за документы и какие расчеты, могущие дать подобные результаты? Но, как говорят, «ищущие да обрящут». Оказывается, такие работы есть, есть и варианты расчетов, в которых среди анализа показателей боевых действий, обсчитан по «особой» методике и такой параметр, как «безвозвратные потери».