– Ты, что же, предлагаешь нам молчать? – спросил Лурк. – Мы всю жизнь молчали! Наши отцы успели отоспаться в могилах и вновь возродиться, пока мы тут слушали обещания власти. Пора дать слово народу! Ты видела, как они живут там, в Метрополе? Подошвы их ботинок покрыты золотом. Им доставляют сыр из Пятой провинции и упаковывают в чертовы коробки с бантиками! Они каждый день выбрасывают тонны пищи, техники, мебели – просто потому, что им это надоело. Им, видите ли, это не нравится. А у нас каждый день умирает с десяток человек от голода и болезней! И это только в Ущелье! А что твориться по всей провинции? А в других рабочих провинциях?! Мы больше не будем молчать! Довольно!

Снова все разразились военными кличами и криками. Мои слова казались незрелыми и глупыми. Их было мало, чтобы убедить эту толпу отказаться от задуманного. В сердцах они смеялись.

– Я не предлагаю вам молчать – или сдаться. Но вы должны подумать о семьях. Что будет с ними, если вы однажды не вернетесь? Вы обрекаете их на погибель, куда более страшную, чем будет ваша.

– Армина, – Вит меня одернул, но я вырвалась и продолжила.

– Нет, Вит, я должна сказать. Стратегия не строится обсуждениями в пьяном угаре. Это все гораздо сложней. Вы идете на переговоры, но вы не готовитесь к смерти, а ведь ваш противник не играет по тем же правилам, что и вы. Наш общий враг бесчестен и коварен. Есть ли у вас оружие? Нет? А у них – да! И они выстрелят, не подумав о ценности человеческой жизни. Вы к этому готовы? Вы готовы умереть?

Я остановилась внезапно и чуть не задохнулась от потока воздуха, ворвавшегося в легкие. Во всем помещении стояла диковинна тишина, а последние слова, сорвавшиеся с губ, повисли в воздухе ледяными осколками. Меня слушали все, но в глаза я смотрела только Сету.

– Откуда ты пришла, девочка? – спросил Артур. – Мне кажется, я уже слышал подобные слова лет десять назад…

– Да прекрати, Артур!

– Вечно ты со своими бреднями!

– Не суйся!

Я сконфузилась. Произнести правду не имела права. На моих устах стояла печать, которую я должна была охранять ценой собственной жизни.

– Я росла в Ущелье, и я всех вас знаю. Мы все принадлежим этим скалам. Но я хочу предостеречь вас. Вы не можете совершить все так просто.

– Мы готовы, – спокойно сказал Лурк.

– Мы живем в страхе много лет, – вступилась поразительно степенная Лия. – Пора с этим что-то делать.

– Армина, не нужно… – прошептал Вит и положил мне руку на локоть.

– Артур, – я повернулась к отцу Вита, – ваша семья… она знает, что много лет вы собирались выступать против власти?

– Армина, – голос Вита стал строже.

– Вит, они идут на смерть, – я обозлилась.

– Мы идем на переговоры, – поправил Сет.

Я была девчонкой, они – зрелыми мужьями Седьмой провинции. Военные стратегии были мне знакомы из теории, они – воплощали все в действие. Я им не ровня. И они никогда не станут слушать труса.

Да, я трусила. Но отказывалась это признавать, прикрываясь здравым смыслом.

– Сет, революции нужны массы. Вы собираетесь изменить мир кучкой дилетантов? Вы падете.

– Все лучше, чем гнить в руках Метрополя и петь под дудку Матиса, – произнес один из братьев.

Я села на лавку и попыталась совладать с собственными мыслями. Нет, у меня не укладывалось в голове то, что они собирались подвергать себя опасности. Мы видели слишком много смертей и разрушенных судеб, чтобы позволить случаться этому снова и снова. Настали иные времена. Наши прародители явились свидетелями начала тоталитаризма, но мы, их пращуры, казалось, все еще помнили из своих прошлых жизней о той сладкой свободе и эфемерной демократии, о которой пели старые истории. Мы те, кто видит два мира, и кто может сделать выбор.

Я безнадежная трусиха – и всегда была, – но не позволю своему народу сгинуть в руках власти.

Поднялась со скамьи и заметила, что многие начали расходиться.

– Кто скомуниздил мою шапку? – ревел старик Тао. Иного варианта разговора он не ведал. – У меня уши воспаляются! Я кого спрашиваю: кто скомуниздил мою шапку?!

– Да вот же она, завалилась под лавку, – один из братьев помог достать потерянную вещь. – Внимательней будьте.

– Поговори мне еще, сосунок,– опираясь на дубовую кривую трость, бурчал старик. – Еще от мамки не отлип, а уже советы раздаешь. Да я тебе в деды гожусь!

– Да оставь ты его. Он выпил сегодня больше рыбы, – сказал другой брат.

Вит беседовал с отцом, но я выскочила на улицу и отправилась через поле к границе.

– Где ты была? – Киану, казалось, нервничал.

Мы столкнулись на входе в Долину, где он ощипывал тушку курицы.

– Где Герд? Он вернулся?

– Да, но к нему лучше не соваться с серьезными вопросами, – Киану с подозрением меня осматривал. – Что опять случилось? Ты здорова?

Я кивнула.

– Извини, Киану, надо идти.

Я всегда делилась с ним мыслями, пусть порой мы и ненавидели друг друга, но я пообещала себе рассказать ему обо всем позже. Сейчас не время.

Побежала скорей к дому. Запыхавшись, взлетела по лестнице и истерично завопила:

– Герд? Герд, где ты?

Я рыскала по полупустым комнатам, пока не услышала какие-то стоны. Они доносились сверху и, казалось, кого-то резали живьем. С ужасом, гуляющим по венам вместо крови, поднялась на второй этаж и заглянула к источнику звука.

Герд лежал на постели, раскинув могучие руки. Из плеча сочилась кровь. Вся рука обложена тряпками. Орли согнулась над всем этим и, судя по напряженности позы, уже не один час орудовала тонкими щипцами; Мальва возилась с примочками.

Орли сделала движение – и Герд даже согнул ноги от боли. Я сжала веки и приказала себе не трусить.

– Давай, Орли, ты сможешь, – надрывно произнес наставник удивительно трезвым голосом.

Мальва заметила меня, стоящую в дверях, и жестом подозвала. Мы молча смочили несколько лоскутов в настое трав-антисептиков и омыли несколько незначительных ран. Я налила в стакан крепкую настойку на спирту, приподняла голову Герда, чтобы немного облегчить его муки.

Орли вытерла со лба пот – бедняга, как и все мы, еще не подготовлена к настоящим ранам. Я старалась не смотреть на то, откуда сочилась кровь. По-настоящему никто из нас, кроме Герда, не владел искусством врачевания. Не хватало Вита с его недюжими для шестнадцати лет познаниями.

Мальва вытерла испарину со лба Герда.

– Давай, Орли, – подбодрила женщина.

Орли собралась с духом – до чего же тяжко ей это далось! – и подсела еще ближе к ране. Пара ловких движений – и на пол что-то упало. Пуля. Герда ранили выстрелом.

– Кая, помоги, – Орли устало протянула мне иглу.

– Я… – пожалуйста, только не зашивать рану, молилась про себя.

– Давай, – лицо Орли выражало такую вселенскую усталость, будто она пережила несколько жизней.

Я не посмела отказать в помощи, лишь ссылаясь на собственный страх. Пора мне было завязывать со всем этим и взрослеть. Я взяла иглу и заняла место Орли. Насколько хватало скудных знаний, рана хоть и глубокая, но не опасная – важные артерии или крупные сосуды не задеты; большая удача. Я старалась думать о чем-то, кроме запаха крови, беспощадно бьющего в ноздри, и вида разорванной плоти, вызывающей тошноту. Благо, много часов во рту не было и маковой росинки. Еще один шок, еще два… Наконец, выдохнула.

Мальва быстро сменила меня на посту. Пока я мыла руки, она омывала рану; мы все это время молчали – даже Герд не проронил слова. В эти минуты для нас всех его не существовало – была только рана.

Скоро все закончилось, но я не спешила покинуть комнату. Мальва отправилась за бульоном, Орли исчезла. Не лучший момент для разговоров, но этого никто не испрашивал. Молчание могло стоить слишком дорого.

– Мы разобрали повозку, – в дверях появился Киану.

Он быстро отыскал себе место. Герд не хотел этого признавать, но после отъезда Кары Киану стал тем, с кем он теперь делился некоторыми планами. Что ж, пусть они оба услышат.