«Николай Таралинский» был теплоходом средних размеров, трехпалубный, белоснежный, явно недавно отремонтированный. На корме у него развевалось трехцветное бело-сине-красное полотнище, против которого некогда боролся революционер Таралинский, если он и впрямь был революционером. Режиссер Корнюшонок поспешно бросился в объятия Ардалиона Ивановича, как влюбленный юноша, опоздавший на свидание к девушке. Он тотчас повел нас показывать каюты на выбор, мы с Ардалионом заняли две просторные двухместные каюты на верхней палубе, любовники предпочли уединиться в такой же двухместной каюте, но на второй палубе, чтобы быть от нас подальше. Мы не обиделись. Поселившись в этой плавучей гостинице, все отправились осматривать теплоход. Прибытие съемочной группы пока еще только ожидалось. Начали осмотр с трюма, где размещалась сауна с крошечным бассейном и где нам представили заведующую складом Марию Сергеевну. Марией Сергеевной, между прочим, звали Машу Мухину, и я представляю, как это кольнуло Игоря — Цокотуха словно бы незримо присутствовала на корабле. Марии Сергеевне Корнюшонок представил нас как людей, которым в любое время дня и ночи можно выдавать спиртные напитки. Нам он объяснил, что до окончания съемок всякий человек из съемочной группы строго-настрого лишен горячительного удовольствия. Второй сюрприз ожидал наших любовников, когда, осмотрев вторую палубу, мы поднялись на верхнюю и познакомились с капитаном теплохода. Его звали как Николку — Николаем Степановичем. Я услышал, как Птичка шепнула Игорю:

— И этот здесь.

Все-таки, она была тонкая натура!

Николай Степанович был в курсе нашей миссии и поглядывал на нас довольно игриво. Внешне это был человек веселого нрава, и ему явно нравилось предвкушение затеянной игры.

— Преферансом не увлекаетесь? — осведомился он. Из всех нас преферансистом слыл врач Мухин. Он обещал составить капитану и судовому механику партию. Птичка осталась этим недовольна, она считала преферанс игрой кассиров и бухгалтеров.

Перед отплытием на пристани снимали сцену приезда крупного мафиози на белоснежном «линкольне». Его играл актер Геннадий Козудулов. Здесь же выяснилось наличие второго капитана теплохода, киношного, в его роли выступал часто мелькающий в эпизодических ролях Михаил Сусликов. Крупного мафиози встречали с музыкой, с цветами, с полным построением команды теплохода и с приветственной речью под козырек, произносимой Сусликовым:

— Дорогой Сергей Тарасович, команда теплохода «Николай Таралинский» приветствует вас и в вашем лице весь деловой мир России. Добро пожаловать на наше судно. Капитан теплохода Белоусов.

У настоящего капитана фамилия была Белорусов.

Из знаменитостей в составе съемочной группы были только Александр Калячинцев и Ксения Непогодина. Зато была еще одна эпизодическая актрисочка с умопомрачительной внешностью, но без дарования, необходимого, чтобы вырваться из эпизодики. Я давно отметил ее в нескольких фильмах и непрочь был бы познакомиться.

В три часа пополудни теплоход отчалил.

Итак, мы плыли. Весь день светило яркое солнце и на небе не осмеливались показаться ни одну тучка. На душе у всех было весело, почти весь остаток дня мы провели в прогулках по палубе и даже начали потихоньку подготавливать актеров к предстоящему событию. Сначала, проходя мимо Калячинцева, я вполголоса пробормотал Ларисе фразу, имитирующую персидский язык:

— Дирани шехреза иофахан керменшах тебес.

— Джульфа! — ответила она мне и рассмеялась так звонко, что Калячинцев на секунду замер и покосился на нас в некотором недоумении. Внешне мы нисколько ведь не походили на восточных людей.

За неимением русско-персидского разговорника нам приходилось пользоваться малым географическим атласом мира, прихваченным Ардалионом Ивановичем, и составлять фразы из названий иранских городов и селений. С первого дня вся съемочная группа стала коситься на нас с некоторым недоумением и подозрительностью, им было известно, что Ардалион Иванович — крупный мафиози, настоящий, а не киношный, как их Козодулов в роли Сергея Тарасовича, что мы — его свита. Турецкое облачение Ардалиона Ивановича наверняка вызвало у актеров и актрис как шутки, так и некое жутковатое недопонимание — а что кроется под этим нелепым маскарадом?

Вскоре после обеда Тетка, Корнюшонок и сценарист Морфоломеев уединились на корме. Ардалион Иванович тщательно изучал сценарий и давал необходимые указания. Мы старались не вмешиваться, гуляли втроем по теплоходу, а когда проходили мимо творческого процесса по корме, где плескался бело-сине-красный флаг, до нас доносились обрывки указаний, которые давал Ардалион Иванович главным создателям картины «Веселенькая каютка»:

— Башли, бабки… Никто так сейчас не называет деньги. Сейчас говорят — воздух. Надо заменить, а то смеяться будут.

— Какой важный наш турок! — сказала Птичка. — И какой он славный. Я так мечтала когда-нибудь проплыть всю Волгу на теплоходе туда и обратно. И вот моя мечта сбылась.

— Керманшах бендераббас шаэди? — громко и с нескрываемым удивлением переспросил я и тотчас перешел на русский: — Надо же, дорогая, я никогда не мог бы подумать, что ты мечтала покататься по Волге.

Умопомрачительная актриса эпизодических ролей, пройдя мимо нас, покосилась на меня с некоторым замешательством. Цель была достигнута, ее заинтриговало мое безукоризненное персидское произношение. Я избрал ее в качестве той самой кнопки, с помощью которой буду посылать сигналы смутной тревоги в съемочную группу. После ужина, когда Ардалион Иванович освободился и мы распили две бутылки лимонной интуиции, купленной у Марьи Сергеевны, я нашел умопомрачительную около рынды и задал ей неоднозначный вопрос:

— Скажите, вы тоже плывете на этом теплоходе?

Насколько она была умопомрачительна, настолько же оказалась глупа и полностью лишена чувства юмора.

— Что вы этим хотите спросить? — сказала она.

Но все же разговор между нами кое-как завязался и мне удалось узнать, что ее зовут Аида Язычкова. Когда она спросила, кто мы такие, я напрямую ответил ей, что мы представляем одну очень крупную и могущественную преступную группировку, действующую в пределах всего земного шара.

— С ума сойти и не встать! — сказала она, пытаясь изобразить недоверие к моим словам. — А зачем этот ваш шеф разгуливает в турецком наряде? Он что, турок по национальности?

— Нет, он принадлежит к сынам другого прекрасного народа. А турецкий костюм он носит по той причине, что страстно ненавидит турок. Одеваясь в их национальные одежды, он преодолевает самого себя, воспитывает в себе еще более сильных дух.

— Здорово! — поверила она. — А на каком языке вы произнесли сегодня фразу, когда я проходила мимо вас?

— На фарси, то бишь, на персидском. Мы изучаем персидский язык. Собираемся захватить этот теплоход, уплыть на нем в Персию и похитить персидскую княжну.

— Это которую «в набежавшую волну»?

— Ее самую.

— Идка! — позвали мою собеседницу подруги. — Пора спать, у нас завтра ранний подъем.

Наутро я проснулся рано и, выйдя на палубу, успел увидеть, как наш теплоход проплыл мимо торчащей из воды Калязинской колокольни. День снова был солнечный, как вчера, безоблачное небо струило на землю свою осеннюю лазурь, солнце — свое нежаркое золото сентября. Птичка подошла ко мне и встала рядом.

— Как я люблю тех, кто рано встает, — сказала она.

— А где твой Мух? — спросил я, сам не желая вкладывать в свой вопрос издевку. Так уж получилось. Дьяволок-карикатурист, живущий в моей пустой душе, тоже любил рано вставать.

— Да, действительно Мух, — оценила мой каламбур Птичка. — Ведь не муж же он мне. У него жена есть, дети. В них вся его жизнь. Он спит еще. Представляешь, Мамочка, этот кретин вчера до трех часов ночи резался в карты в каюте у капитана. Видите ли, они расписывали какую-то там пульку, как будто нельзя было дорасписать ее сегодня. Можно подумать, что без этой пульки теплоход собьется с курса.

— Зря смеешься, вполне возможно, что так оно и есть.