Рис переступил с ноги на ногу и смущённо посмотрел на друга.

– Друг мой, мы с тобой не повесы. Мы не хвастаемся своими победами на любовном фронте и не делимся пошлыми историями на эту тему. Как бы то ни было, я подумал, что наиболее вероятная причина твоей тяги к этой женщине в том, что ты уже долгое время не содержишь любовницу. Боль от потери отца, необходимость заключить удачный брачный союз, обязательства, которые легли на твои плечи тяжким грузом – пережить всё это тебе поможет лёгкая интрижка.

Саймон в немом изумлении уставился на приятеля. Рис был прав – они не говорили так откровенно о своей сексуальной жизни с тех пор, как были зелёными юнцами.

– И что ты предлагаешь?

– Мисс Мэйхью уже довольно давно положили на полку, – ответил Рис с тяжёлым вздохом. – Учитывая то, что она проявила равнодушие к предпринятому тобой официальному ухаживанию, эта девушка, очевидно, сознаёт, насколько мала для неё вероятность сделать приличную партию в таком возрасте и с таким происхождением. Но может быть она будет более сговорчивой, если ты предложишь ей стать твоей любовницей.

Саймон в полном изумлении отпрянул от него.

– Ты хочешь сказать, что я должен пригласить в свою постель невинную девушку, леди, в качестве игрушки для любовных забав?

– Это не самая худшая доля, Биллингем, – парировал Рис, взмахнув руками. – Многие женщины благородного происхождения в похожих обстоятельствах избрали этот путь и удовлетворены своей жизнью. Ты сможешь обеспечить её средствами к существованию, пробрести небольшой дом в Лондоне, красивую одежду, наконец. И если будешь осторожен, то даже не причинишь репутации девушки большего вреда, чем это уже сделала её семья. А когда ваша связь закончится, она будет достаточно обеспечена, чтобы быть уверенной в своём будущем, о чём не позаботились ни её отец, ни брат.

Саймон пристально смотрел на Риса, приоткрыв рот от удивления. Он никогда даже представить себе не мог, что его пуритански настроенный друг может предложить нечто столь шокирующее. Однако при этом Уэверли не был ни бездушным, ни жестокосердным. Он искренне пытался найти выход, при котором Саймон сможет заполучить то, чего так страстно желает, не идя на компромисс со своей совестью. В некотором роде, это была неуклюжая попытка друга сделать ему подарок.

– Ты говорил, что девушка отвечала на твои ласки, – продолжил Рис. – Что ж, это хорошо, потому что, видимо, так ты сможешь получить то, что хочешь, не навредив своему будущему и не сделав её невыносимым.

…

Саймон отошёл к окну и невидящим взглядом уставился в ночь. Ему очень хотелось, чтобы слова друга звучали отвратительно и отталкивающе, но на самом деле в них была какая-то доля правды. Одним выстрелом он мог бы убить двух зайцев. Возможно, Рис всё же прав, и его предложение стало бы наилучшим решением, как для него, так и для Лилиан. Несомненно, фантазии, в которых он обладал ею, доставлял ей удовольствие, никак нельзя было назвать отвратительными. Скорее наоборот, они его возбуждали.

Однако в процессе воспитания в нём были заложены слишком высокие моральные принципы, поэтому такой поступок противоречил его натуре.

– Она леди, – пробормотал он, – и этого не изменят никакие обстоятельства её жизни. Я не могу поступить так, Рис. Даже если ты прав, и мы с ней не можем быть счастливы вместе, кроме как благодаря предложенному тобой варианту, я не могу просить Лилиан так унизить себя.

Рис слегка склонил голову, но не казался при этом удивлённым решением приятеля.

– Прошу прощения, если своими советами перешёл границы.

– Не нужно извинений, – ответил Саймон, продолжая всматриваться в темноту за окном и желая перестать, наконец, представлять Лилиан Мэйхью в роли своей любовницы.

– Ты знаешь, что в глубине души я, прежде всего, думаю о твоих интересах, – вздохнул Рис. – Не могу смотреть, как ты мечешься по комнате поздно ночью, терзая себя мыслями об этой девчонке.

Саймон обернулся и пронзил друга взглядом. Он был счастлив наконец-то уйти от неловкой темы своей личной жизни, поговорив о том, что мог обсудить спокойно, без внутреннего напряжения и выслушать мнение Риса на этот счёт.

– Вообще-то, не только мысли о девушке не дают мне покоя.

Рис изогнул бровь и, поняв по лицу Саймона, что их ждёт серьёзный откровенный разговор, опустился в кресло напротив письменного стола. Порывшись среди вороха бумаг, он извлёк коробку из-под сигар, принадлежавшую отцу Саймона. Достав две сигары, он передал одну другу.

Вздохнув, Саймон взял её и сел обратно за стол.

– Расскажи мне, что тебя так тревожит, – поинтересовался Рис, раскуривая сигару.

Не выдержав, Биллингем вновь поднялся и зашагал по комнате.

– Титул и всё, что с ним связано. Мой долг. Само это место, наконец. Чем дольше я нахожусь здесь, тем явственнее ощущаю присутствие моего отца, и тем значительнее становится всё то, что он оставил мне.

Рис кивнул, и Саймон осознал, насколько хорошо друг понимает его. Прошло всего несколько лет с тех пор, как Рис унаследовал собственное герцогство, и изменения в его жизни также дались ему нелегко.

– Не говоря уже о нудном копании в бумагах отца, – вздохнул Саймон. – Он оставил такие детальные и в то же время запутанные записи, что я просто поражён. Мне придётся разобрать и рассортировать всё до отъезда в Лондон, а из-за этого треклятого приёма я буду вынужден выкрадывать время, когда только смогу.

Рис с содроганием оглядел кабинет в бумажных завалах.

– Да уж, затея не из лёгких. Но если я могу тебе чем-нибудь помочь, то сделаю всё, что в моих силах. Ты можешь рассчитывать на мою помощь и с бумагами, и… с мисс Мэйхью.

Саймон улыбнулся искренности, прозвучавшей в голосе Риса. В конце концов, претенциозность приятеля имела свои пределы. Саймон нисколько не сомневался, что Рис всегда поддержит его, вне зависимости от того, какое решение он бы принял.

– Спасибо, Рис. Я отдаю себе отчёт в том, насколько тебе тяжело предложить мне свою помощь.

– Что ж, – протянул Рис, и, погасив сигару в пепельнице, отодвинул её подальше от вороха бумаг. – В конце концов, не моё дело, за кем ты будешь увиваться.

Саймон кивнул. Сейчас его друг казался довольно беззаботным, однако они оба помнили о том, как много пищи для размышлений Уэверли предоставил на интересующую их тему.

– Что скажешь насчёт партии в бильярд перед тем, как отправиться спать?

Рис вскочил на ноги с лукавой усмешкой на губах.

– Это самое лучшее предложение, что я слышал от тебя за весь этот день.

Но как только Саймон последовал за другом к выходу из кабинета, он уже не мог притворяться, что образ Лилиан в его постели и в роли его любовницы более не властен над ним. И пусть он знал, что подобное невозможно, эти фантазии долго не давали ему заснуть даже после того, как он окончательно вернулся в свои покои поздно ночью.

– Но тебя ведь и раньше целовали!

Вздрогнув, Лилиан опустилась на мягкую подушку стоящего перед туалетным столиком кресла в комнате, которую она делила с Габби. Подруга только пыталась помочь ей, но разговор, начавшийся накануне ночью и возобновившийся этим утром сразу после пробуждения Габби, никак не успокоил расшатанные нервы Лилиан.

– Я не уверена, что дело в этом, – широко зевнув, ответила девушка.

Она не смогла удержаться от того, чтобы не бросить взгляд поверх туалетного столика на своё отражение в зеркале. Лилиан подавила вздох. Её наряд был превосходен, а волосы, чуть ранее уложенные с помощью Мэгги, – выше всяких похвал. Но если бы кто-то пристально взглянул на неё, то, безусловно, заметил бы, насколько девушка утомлена. Синяки под глазами служили явным доказательством тому, что она металась и ворочалась всю ночь, вновь и вновь оживляя в памяти поцелуй Саймона.

Как только он увидит её, тотчас всё поймёт. Более того, Саймон непременно догадается, почему она лежала в своей постели, не имея ни малейшего желания уснуть. Он посчитает, что одержал настоящую победу!