Закрыв глаза, Саймон вспомнил все те мгновения, что они провели вместе. Иногда Лилиан бывала сдержанной и отчуждённой, а иногда – любезной и дружелюбной. Когда он признался ей, что у него есть незаконнорожденный брат, казалось, она сумела осознать ту боль, что ему причинило это открытие. Она поддержала его, утешала его. И однажды, доверившись ей, он понял, что давно отбросил в сторону сомнения в том, рассказывать ли ей всю правду или нет. И всё это вытеснило огромное облегчение от того, что теперь ему есть, с кем разделить свою боль.

– Да, – медленно сказал он, наконец, открывая глаза. – Возможно, со временем я смогу её полюбить.

Всё ещё оглушённый этим открытием, Саймон понял, что улыбается. Ведь сама мысль о том, чтобы влюбиться в свою будущую жену была, в самом деле, очень приятной, даже манящей. Да, у них впереди ещё много лет, чтобы искать расположение друг друга, пока будут способны разделять вместе свою страсть в постели. Какая заманчивая перспектива!

Наоми улыбнулась ему:

– Замечательно. Рада это слышать. В конце концов, это лучше, чем брак нашего отца с матушкой.

При одном лишь упоминании о родителях и их несчастном браке, в одно мгновение из головы Саймона исчезли все мысли о Лилиан. Но теперь, он начинал по-настоящему понимать, что послужило тому причиной. Ведь иногда правда выясняется самым необъяснимым образом.

– Да, конечно, отец… – прошептал он, искоса посматривая на сестру.

Должен ли он посвятить её в подробности того, что узнал? С общепринятой точки зрения её, как и любую другую женщину, следовало бы оградить от столь вульгарных подробностей. С другой стороны, он чувствовал, что неправ, держа это от неё в секрете. Если он имел право узнать об истинном лице своего отца, то почему она не имела? Они оба в равной степени любили и уважали покойного герцога.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила Наоми, взволнованно заерзав в кресле. – Саймон, что происходит?

– Как ты знаешь, я приехал сюда частично из-за приёма, на проведение которого так настаивала наша мать. Но это только одна причина, по которой я оказался в поместье, – медленно произнес её брат, всё ещё не уверенный в том, как много он готов ей открыть.

Наоми кивнула:

– Полагаю, так и было. Наш отец был достаточно влиятельным человеком. И в преддверии нового Сезона, думаю, ты вполне мог приехать и для того, чтобы уладить оставшиеся после него дела.

– Да, именно поэтому. Ты помнишь, какой беспорядок всегда царил в его кабинете?

Улыбка Наоми была мгновенной и очень широкой.

– О, Боже, да! И здесь, и в других домах тоже. В Лондоне матушка даже вынудила его приобрести ещё один особняк, где он мог принимать посетителей, так как его неорганизованность всё время ставила её в неудобное положение.

Поднявшись, Саймон подошёл к окну и, взглянув на сад внизу, тихо заговорил:

– Да, привести его бумаги в порядок – это теперь часть моих неотложных дел. Я полагал, что сам разберусь с ними прежде, чем отдать их слугам, которые всё это выбросят. Я даже думал, что можно будет написать его мемуары.

Сестра выпрямила спину:

– П-понимаю. Но с твоих слов получается, что ты не в особом восторге от того, что обнаружил, разбирая все эти письма и счета.

Брат повернулся к ней:

– Насколько хорошо ты знала отца, того человека, которым он действительно был. Человека, который не прикрывался маской, выходя на публику.

Наоми пожала плечами, явно почувствовав какое-то беспокойство:

– Не уверена, что точно понимаю, что ты имеешь в виду под словом «маска».

Вздохнув, Саймон продолжил:

– Я… я имею в виду того настоящего человека, который не всегда поступал правильно, не всегда был порядочным или справедливым. Что ты знаешь о нём?

Теперь уже и Наоми вскочила на ноги:

– О чем идет речь? В чём ты обвиняешь отца?

Непроизвольно Саймон сделал шаг назад: это исступлённое выражение на лице сестры и трясущиеся руки…На Наоми, всегда такую сдержанную и спокойную, всегда старающуюся радоваться и веселиться, отвергающую страх или волнения, это было совсем не похоже. Как странно, что она впала в панику от не более чем намека на их отца и его возможные тайны.

Возможно ли такое, чтобы она уже что-то знает?

– Наоми, – начал он, подходя к ней. – Я только спросил…

– Не только… Ты намекнул, – поправила она его, пятясь. – Намекнул, что он совершил что-то нехорошее… Саймон, я не желаю этого слышать. Лучше не копаться в прошлом. Оставь всё как есть.

С этими словами она развернулась и практически выбежала из комнаты. Саймон смотрел ей вслед и невольно задумался о том, что же такого знает его сестра. Что так напугало её?

И может ли это быть хуже того, что сам он недавно обнаружил?

Поджав под себя ноги и зажав в руках книгу, Лилиан сидела в кресле напротив камина в библиотеке, а рядом дымилась чашка чая. Было такое ощущение, что она попала в настоящий рай.

Эта комната за очень маленький период времени стала её любимым местом в доме, потому что здесь были не только книги, подпитывающие её любовь к печатному слову, но и воспоминания. Воспоминания о Саймоне. Об их страсти.

Находясь в этой комнате, Лилиан почти забывала об истинной цели, которая привела её в это имение, привела к мужчине, за которого она теперь собиралась выйти замуж. А ведь она почти забыла, что во имя мести обманывала его, вводила в заблуждение и до сих пор не была с ним до конца честной.

Почти.

Она уже собиралась было отбросить в сторону беспокоящие мысли и вернуться к чтению, как дверь библиотеки распахнулась, и в комнату торопливо вошла леди Уэстфорд. Лилиан встала со своего места, но, кажется, Наоми не сразу её заметила. Повернувшись, виконтесса закрыла дверь и поднесла руку к губам. Судя по тяжёлому прерывистому дыханию, она едва сдерживала слёзы.

Лилиан сразу же двинулась вперед.

– У вас всё в порядке, миледи?

Заметив Лилиан, Наоми вздрогнула, и на какую-то долю секунды Лилиан смогла увидеть в её глазах целую бурю чувств – боль, огорчение, и даже страх. Но затем всё померкло и ушло. Она сумела взять себя в руки, спрятав свои эмоции.

– О, я не видела вас… Вы напугали меня, – засмеялась Наоми, но её смех прозвучал совсем невесело.

– Вы были чем-то озабочены, когда вошли, – Лилиан положила книгу и подошла ближе. – Что-то случилось?

– Нет, конечно, нет, – слишком торопливо ответила Наоми и, явно избегая пристального взгляда Лилиан, стала смотреть на возвышающиеся стеллажи с книгами. Её лицо слегка расслабилось. – Ах, как же я люблю эту комнату.

Лилиан посмотрела на неё долгим взглядом. Было очевидно, что будущая золовка не хотела делиться с ней своими переживаниями, но поскольку Наоми провела несколько минут наедине с Саймоном, Лилиан испытывала живейший интерес к тому, что у них там произошло. Однако она попыталась не думать об этом и вместе с Наоми принялась рассматривать стеллажи.

– Замечательное место! Полагаю, во всём доме эта комната – моя самая любимая.

Эта и ещё биллиардная, о чём она не стала говорить Наоми. Но всё же при этой мысли щёки Лилиан вспыхнули густым румянцем.

– Для меня тоже. И Саймон любит её больше других. – Наоми как-то немного погрустнела, и её голос прозвучал отстранённо и сдержанно. – В детстве он, бывало, прятался здесь, иногда даже часами.

Лилиан наклонила голову.

– А вы? Вы здесь прятались?

Наоми с напряжением в упор посмотрела на неё.

– У меня было меньше причин, чтобы прятаться. Полагаю, для вас не секрет, что отношения между моим братом и матерью очень напряжённые.

Лилиан неожиданно почувствовала себя неловко.

– Я не могла не заметить отсутствия той привязанности между ними, какая существует между вами и вдовствующей герцогиней.

Лицо Наоми слегка разгладилось.

– У мамы на то есть причины, поверьте мне. И невозможно отрицать, что Саймон страдает от её невнимания.