Мне невольно думалось при этом: «А если бы они летели так во внутренних пространствах наших душ, миры которых достаточно просторны и, наверное, сообщаются между собой? Тогда они, быть может, создавали бы и там свои летучие зарисовки-разрезы самого разного рода в манере – предположим, пуантилизма? Акварельного ясным днём и чёрно-белого ночью.» Этот взгляд как бы «сквозь них» расширял возможности «Снегопропадов» как стихо-пейзажей. Да, в этом смысле они могли быть и «лиственными», и «лунными» и даже, как ни странно, «концертными»[20]. Но это всегда и всё же – точечные городские зарисовки, притом характерные для Петербурга, это именно его зимние холод и даль. Снежный полёт то сокращает, то удлиняет расстояния между вещами (и тени), но даль-то всегда присуствует и кажется непреодолимой, особенно если рисунок и не пытается вместить её. Но это всё та же русская даль, исстари знакомая: – «унеси мою душу в звенящую даль…» и «тоскующая». А зарисовки – днём акварельные, они (хотя слабо, но переливаясь) окрашены, напоминая этим пуантильность[21] мыльных пузырьков, вылетающих из тонкой трубки. Улетев, они всё ещё чуть видны, подобно воздушным шарам в далёкой вышине – в последний момент перед исчезновением. Но несмотря на это, они и по-питерски каменно-грубы, в них отпечатаны и уличные торцы, и угловые тумбы, и даже булыжники площадей. Почему же всё-таки «Снегопропады», а не «Снегопады»? Отчасти потому, что авторское я в них уплывает как бы вглубь, оставаясь за кадром. Отчасти же – из-за чувства тревоги и безнадежности, вызванной тогда Карибским кризисом да и резким поворотом вектора времени в конце 60-х. С птичье-человеческой фигуркой 1 …Отщёлкнет ключ щепу с сухих поленниц. Под снегом оперишься ль наконец? Неприспособленный приспособленец, питомец, и подзимок, и птенец. Ты приручён, твои ручьи застыли, ты окольцован колкий снег клевать, ищи себе тугие бритвы-крылья, твоими – стужу не поколебать. Шеренги крестиков – канва по снегу, канавки поворот, как бурка, сив… Дым по оси земной покрыл полнеба. Кулич со свалки – досыта ль красив? Бросай же зимний плод, земную тяжесть на гулкие ладони мостовых. Бумажный змей застуженный приляжет всей пестротой под два крыла живых. (Твой крест небесный в меловом вертепе чудесной силой чьей-то веры теплой [22]…) Что ж, небо чернокрылое ушло, и копья звёзд тебя не пригвоздили. Сиянье нимбов в голубом горниле тебя не опалило, не сожгло. 2 Вот только бы не вспомнить как-нибудь что твердь – тверда. И что тяжёл, как ртуть, последний из блуждающих трамваев (другие уж «промчались, завывая» [23]), тех, с яблоками вмятин на боках широких… тех, что в послужных бегах отскрежетали все свои моленья и оседают медленно в коленях… Дотла сожжёт подённый луч жестокий билет в пустом кармане и ключи. Прощай! Белеет парус одинокий сквозь пепел-снег… И белый свет горчит. Ещё о весне
(Моя бездомная любовь) I Снег за окнами мягко теряется где-то, время каплет так близко. Во сне вдруг разбилась сосулька, бездумная флейта, что один раз звенит о весне. …Я бежала, не помня себя от разлуки, поезд мчался за море, за твердь. Из прозрачной травы сквозь замёрзшие руки я училась на солнце смотреть. В мире утренней алости нежно и грубо, плеском вешним окрест обойдя, пели вóды (наяд [24] мимолётные губы?) о сверканье и шуме дождя… II …Ближе к утру сольются (с затверженной болью) стук колёс и следы на песке. Я не знаю, не жду. Всё, что было – невольно, снег, серея, твердеет к весне… Не в своих беловежьих и заспанных царствах, — глубже голоса, в горле-спине. А слова – наугад, наизусть? – род лекарства, чтобы быть наяву, как во сне. В том немыслимом сне снег летит вместе с летом, в луннооком заоблачном сне — нет разбитой свирели. Эолова флейта [25]мне бездонно звенит о весне. Корабельный, кроющий мглой (но – и молитва) Из цикла «Снегопропады» …Сумеречной снастью сводит мир с основ снег… Схожу – во власти тысячеоких снов. Сузилась ли пучина, ширится ли волчком, бьётся путь в паутине с тонущим зрачком. Снова Земля проходит точечный зенит, время натянулось, крови связь звенит. Снова тише ли, громче повторять от сих: «Эту чашу, Отче, мимо пронеси» [26] — и до сих… Не ставить нам, не воздвигать, вёрст во мгле не править, мук не избывать. Только переходов «тронутых» [27] черты, только снегопадов сóлоны гряды, только б не покинуть – так легко уснуть! — этот нитевидный, еле внятный путь. Помни: «И потомкам странен голос тех, что в котомках тонких уносили – снег». вернутьсяСм. стихотворение из этого цикла в конце сборника. вернутьсяТеплая вместо тёплая, как в церковных текстах, где нет букы «ё». вернутьсяИз строфы забытого поэта 20-х гг. Михаила Голодного: «А трамвай как сдунет ветром, / Он промчится, завывая, / Профиль юности бессмертной / Промелькнёт в окне трамвая». («Снегопропады: С птичье человеческой фигуркой»). вернутьсяНаяды – божества ручьёв (из древнегречеких мифов). вернутьсяЭолова флейта – по аналогии с эоловой арфой. вернутьсяТронутый – немного не в себе, просторечие. |