Я пошла в кухоньку налить себе стакан вина. Воткнула пробку обратно в бутылку и поставила ее на дверцу холодильника. Подошла к балконной двери, раздвинула шторы, повернула замок и немного приоткрыла дверь, впуская плотную струю океанского бриза.

Немного постояла, просто вдыхая. Я люблю этот запах. Я люблю звук океана и линию пенистого серебра, закручивающуюся на песке, когда разбивается волна.

Спустился туман, и я слышала заунывное мычание ревуна в прохладном ночном воздухе.

Мое внимание привлек узелок на нижнем краю шторы. На металлическом пазу, по которому двигалась дверь, был след мокрого песка. Я уставилась на него, не понимая. Поставила в сторону свой стакан и встала на четвереньки, чтобы посмотреть внимательней.

Когда я увидела, что это было, я вскочила и попятилась от двери, вертя головой, обозревая комнату. Там не было места, где кто-то мог спрятаться. Шкаф был альковом без дверцы, кровать привинчена к стене, на деревянной раме внизу, до самого пола. Я только что вышла из ванной, но автоматически проверила ее еще раз.

Я знала, что я одна, но ощущение постороннего присутствия было таким ярким, что у меня встали дыбом волоски на руках. Меня накрыло такой сильной волной страха, что она исторгла из моего горла низкий звук, вроде рычания.

Я проверила свои вещи. Мешок выглядил нетронутым, хотя вполне возможно, что чья-то рука в нем порылась. Я подошла к кухонному столу и проверила бумаги. Пишущая машинка стояла открытой, как и была, записи — в папке слева. Все было на месте. Я не могла сказать, трогал ли кто-нибудь бумаги, поскольку не обращала внимания, как их сложила. Это было до ужина, шесть часов назад.

Я проверила замок на балконной двери. Теперь, когда я знала, что искать, следы взлома были ясно видны. Замок был простым и не созданным, чтобы выдержать грубую силу. Болт еще поворачивался, но механизм был испорчен, так что его способность запирать дверь была иллюзорной. Взломщик, наверное, оставил болт в закрытой позиции и ушел через коридор.

Я достала фонарик и тщательно исследовала балкон. Около перил были следы песка. Я посмотрела на этаж ниже, пытаясь понять, как кто-то мог попасть сюда, возможно, через комнату на этом же этаже, перебираясь с одного балкона на другой.

Подъездная дорожка к мотелю проходила под моим балконом и вела к крытой стоянке, расположенной по периметру внутреннего двора, образованного четырьмя сторонами здания. Кто-то мог припарковаться на дорожке, встать на крышу машины, а оттуда забраться на балкон. Это бы не заняло много времени. Дорожка была бы перекрыта, но в такое время практически никто не ездит.

Я позвонила Берту, рассказала, что случилось, и попросила перевести меня в другую комнату. Я слышала, как он скребет подбородок. Его голос, когда он заговорил, был тонким и нерешительным.

— Господи, мисс Миллоун. Я не знаю, что сказать вам в такое время. Я смогу вас перевести завтра утром.

— Берт, кто-то вломился в мою комнату. Я ни за что тут не останусь.

— Ну. Даже так. Я не уверен, что мы можем сделать в такой час.

— Не говорите мне, что у вас нет другой комнаты. Мне отсюда видно объявление «Сдаются комнаты».

Последовала пауза.

— Думаю, мы сможем переселить вас, — сказал он скептически. — Ужасно поздно, но я не говорю, что не можем. Когда, вы думаете, это могло произойти, это вторжение, на которое вы ссылаетесь?

— Какая разница? Замок на раздвижной двери был сломан. Я даже не могу ее нормально закрыть, не то что запереть.

— Ох. Ну, вы знаете, вещи могут быть обманчивы. Некоторые из этих штук могли покоробиться с годами. Эти двери, вы должны…

— Вы можете соединить меня с Энн Фаулер?

— Думаю, она спит. Я был бы счастлив сам к вам подняться и взглянуть. Я не думаю, что вы в опасности. Я понимаю вашу озабоченность, но вы наверху, на втором этаже, и я не вижу, как кто-то может забраться на балкон.

— Наверное, так же, как они забрались в первый раз, — ответила я раздраженно.

— Угу. Ну, почему бы мне не подняться и не посмотреть? Думаю, что могу оставить стойку на минутку. Может быть, мы что-нибудь придумаем.

— Берт. Черт побери, я хочу другую комнату!

— Ну, я понимаю вашу позицию. Но тут еще вопрос ответственности, тоже. Не знаю, думали ли вы об этом. Дело в том, что у нас никогда не было взломов за все время, что я здесь работаю, это…о, почти восемнадцать лет…

— Я…хочу…другую…комнату, — сказала я, четко выговаривая каждый слог.

— О. Ладно. — Пауза. — Давайте я проверю и посмотрю, что можно сделать. Не вешайте трубку.

Он поставил меня в режим ожидания, давая мне несколько минут отдыха, чтобы успокоиться. Лучше чувствовать себя раздраженной, чем испуганной.

Берт вернулся на линию. Мне было слышно, как он перебирает регистрационные карты, возможно, поплевывая на палец. Он прочистил горло.

— Можете попробовать соседнюю комнату. Номер двадцать четыре. Я могу принести вам ключ. Соединяющая дверь может быть открыта, можете попробовать, если только у вас нет понятий, которые мешают…

Я повесила трубку, что казалось предпочтительней, чем сойти с ума.

Я не обратила особого внимания на факт, что моя комната соединена с соседней. Дорога в комнату 24 пролегала даже через две двери, с пространством между ними.

Я отперла дверь со своей стороны. Другая дверь была приоткрыта, комната темна. Я посветила кругом фонариком. Комната была пуста, прибрана, со слабым запахом плесени от ковра, по которому летом слишком часто ходили мокрыми ногами. Я нашла выключатель и включила свет, потом проверила раздвижную дверь, которая открывалась на балкон, смежный с моим.

Когда я определила, что комната может быть защищена, то сложила вещи в мешок и перенесла их туда. Забрала пишущую машинку, бумаги и вино. Переезд занял несколько минут.

Я оделась, взяла ключи и спустилась к машине. Мой пистолет был заперт в портфеле на заднем сиденье. Я зашла в офис и взяла ключ от новой комнаты, резко отказавшись вступать с Бертом в очередной из его бессвязных диалогов. Он не особенно возражал. Его манеры были толерантными. Некоторые женщины волнуются больше других, отметил он.

Я отнесла портфель в комнату, заперла дверь и закрыла ее на цепочку. Потом уселась за кухонный стол и зарядила пистолет. Это был мой новый пистолет, Дэвис 32. Старый взорвался вместе с бомбой в моей квартире. Этот весил аккуратных шестьсот граммов и уже ощущался как старый друг.

Был час ночи. Я чувствовала, что здорово разозлилась, и мне было не до сна.

Я выключила свет и задернула шторы на балконной двери, которую предпочла держать запертой. Выглянула наружу, на пустынную улицу. Прибой монотонно шумел, стекло приглушало звук. Маяк-ревун посылал гулкие предупреждения всем судам в море. Небо покрылось облаками, луны и звезд не было видно. Без притока свежего воздуха комната ощущалась как тюрьма, душная и сырая.

Я, не раздеваясь, забралась в постель и уселась, прямая, как стрела, не сводя взгляда с балконной двери, наполовину ожидая увидеть темную фигуру, перелезающую через перила.

Натриевые уличные фонари заливали балкон рыжеватым сиянием. Надвигающийся свет смягчался шторами. Неоновая вывеска «Сдаются комнаты» начала мигать, озаряя комнату красными сполохами.

Кто-то знал, где я была. Я говорила многим, что остановилась в мотеле Оушен стрит, но не называла номер комнаты. Я встала, подошла к столу, собрала все бумаги и засунула в портфель. С этого момента я буду носить их с собой. И пистолет — тоже. Я вернулась в постель.

В 2.47 зазвонил телефон, и я подпрыгнула на полметра, не заметив, что заснула. Удар адреналина заставил мое сердце колотиться о ребра, как кусок жести о каменный пол.

Страх и резкий звонок телефона слились в одно ощущение. Я подняла трубку. — Да?

Его тон был приглушенным. — Это я.

— Бэйли?

— Вы одна?

— Конечно. Где вы?

— Не волнуйтесь об этом. У меня мало времени. Берт знает, что это я, и я не хочу ждать, пока он позвонит в полицию.