Опять этот глупый вопрос — зачем?

— Успокойся, пожалуйста, еще раз говорю тебе. Моей вины нет в том, что случилось. Веры — прекрасные воины. Но в тот раз итилири были сильнее.

Эльфийка протянула руку и коснулась пальцев своей любовницы.

Четыре пуговицы на манжете блузки Риссы. Четыре родинки на щеке Маили.

— И кто знает, как все сложится в следующий?

Пантера дрожит. Страсть и ненависть забавляются, поедая ее сердце под вишневым соусом боли. Кому достанется последний кусочек?

— Я не хочу тебя больше видеть, — говорит Маили, но пальцы ее все крепче сжимают запястье любимой.

Зеленый взгляд эльфийки темнеет. Странно, но иной раз случается так, что чужие чувства — это горячие, ароматные блинчики, на которых плавится кленовый сироп твоего самоконтроля.

— А хочешь, я сделаю для тебя колье, которое достойно обвивать твою шейку? Это будет моя лучшая работа.

Маили резко поднимает голову. Смотрит удивленно и недоверчиво.

— Хочу.

Рисса встает из кресла, украшенного причудливой резьбой в виде острых лосиных рогов. Морщится едва заметно — владельцы этого отеля так склонны к вычурности. Что с них взять, они просто люди.

Подходит к Маили, склоняется над ее лицом и касается мягко губ поцелуем. Пантера глубоко вздыхает — и отвечает на ласку. Тонкий, узкий серп ночного светила сегодня окутан жемчужным маревом, и это верный знак — увидивший его удачлив будет во лжи. Каждому известно. Даже если лгать приходится самой себе.

— Дан подарил мне аквамарин недавно, необыкновенно чистого цвета, — шепчет Маили. — Думаю, он подойдет прекрасно.

— Могу я войти?

Анна говорила со мной сквозь дверь. Думаю, она предпочла бы видеть меня, но стражники очень серьезно относились к безопасности Моего Высочества. Временами я ловила себя на том, что просто забываю об их существовании, но вспоминая то, что произошло во время нападения оборотней, понимаю: на самом деле, обязанности свои они выполняют прекрасно.

— Конечно. Входи.

Дверь открылась. На пороге стояла Анна с подносом в руках.

— Хочешь подкрепиться?

На большом столе, покрытом двойной скатертью — белый и темная бирюза — появляются яства. Две чашки кофе со сладкими сливками, ароматный белый хлеб, сыр с орехами, мед и тонко нарезанная холодная оленина.

— О, прекрасно, — я с благодарностью посмотрела на девушку, — спасибо.

Действительно, только сейчас я почувствовала, что очень голодна. Вполне естественная реакция на волнение, которое я испытала в связи с судьбой короля сегодня. Операция была совершенно несложной, но забрала много моих сил.

— Где Аларик? Почему ты одна?

Анна легко опустилась на стол и взяла льняную салфетку. Улыбнулась мне, и я ответила тем же — искренне. В простой белой футболке с изображением бутона алой розы и брюках из голубой плотной ткани (называемой «джинс»), девушка выглядела очень мило и свежо. Ее общество успокаивало меня, и я была ему рада.

— Он со своим отцом, — осторожно сказала я, беря чашку с кофе.

Анна задумчиво посмотрела на меня и кивнула.

— Ничуть не сомневалась, что ты сможешь помочь королю.

Я оценила ее такт и то, что она не стала просить меня рассказать всю историю. Например, о том, как заболел Илиас. Это тайна Гранатового дома.

— Я счастлива, что у меня получилось. Семья Астис стала родной для меня. Кстати сказать, о делах семейных, — я взяла пару кусочков мяса для себя, — у тебя все благополучно?

— Очень скучаю по сыну, — сказала с горечью Анна.

— А с кем он сейчас, пока вы гостите в Феантари? — поинтересовалась я мягко.

— Он под защитой брата Хаиша. И кормилица присматривает за ним.

Тон голоса ясно выдавал недовольство девушки. И я прекрасно понимала эти чувства.

— Кормилица? — я удивленно посмотрела на Анну. — Почему твой сын не пьет твое молоко?

Тем более, что оно столь вкусное, добавила я мысленно.

Анна глубоко вздохнула и опустила глаза.

— Я подумала, что молоко орчанки сделает его сильнее.

Это буквально дара речи меня лишило. Она считает себя… недостойной?

— Ты просто сошла с ума, — спокойно сказала я. — Ты — его мать. А материнское молоко всегда питает дитя особыми силами. Хочешь лишить сына своей заботы?

— Нет. Не хочу, — медленно и мрачно отвечает мне Анна. И я понимаю, что достигла своей цели: мои слова станут шагом к переменам. Правильным переменам.

— Что-то еще беспокоит тебя? — я придвинула чашку ближе к девушке, привлекая ее внимание к еде.

— Хаиш.

Прелестное лицо Анны стало будто темнее, и кожа ее приобрела оттенок гречишного меда.

— Его мертвые тянут из него силы. Я чувствую это, — тихо сказала Анна. К своей трапезе она и не притронулась.

— Мертвые?

— Да, мертвые, — девушка едва заметно улыбнулась. — Тебе повезло, твой мужчина знает, как с ними управляться. Другим приходится сложнее. Орков, как и представителей других рас, могут преследовать те, кого им довелось убить. А Хаиш — воин.

— Ты права. Хаиш — воин, — сказала я. — Уверена, он справится со всем. Вы вместе справитесь.

— Да, у него есть идея, — вздохнула Анна. — Он намерен провести ритуал прощения. Чтобы эти ублюдки от него, наконец, отвязались.

— Весьма мудро, — кивнула я. — Если будет необходимость, я попробую помочь твоему мужчине. Все же, за Гранатовым домом долг.

***

Мы с Анной сидим на стульях в углу кухни и наблюдаем за тем, как Хаиш и Аларик готовят угощение для беспокойных мертвецов. Особая мужская магия, не терпящая вмешательства.

Правитель орков выглядит уставшим, и его кожа бледнее, нежели должна быть. Я рада, что Аларик, следуя своему слову, помогает ему в этот важный час. Да, разумеется, можно сказать, что Хаиш виноват сам — ведь он отнимал чужие жизни. И кто-то отнимал жизни сыновей и дочерей его народа. Но свою цену каждый заплатит в любом случае. Сейчас же правильный выбор для орка — защитить свою семью.

Главное блюдо — пшенная каша на молоке с шафраном, рассыпчатая и ароматная. А затем — нечто очень необычное.

Мозги ягненка. Нежное, вкуснейшее блюдо, говорит орк. Особенно, если запечь их с овощами — янтарной тыквой, изумрудной брокколи, например.

Необычный выбор. Анна замечает тихо:

— Это, наверное, чтобы мертвые не тра… в общем, не морочили голову моему зайчику.

Хаиш оборачивается к нам, и я вижу улыбку на его губах.

— Почти. Это чтобы они забрали жизненную силу другого существа вместо моей.

— А как известно, сосредоточие силы — это не только мозг, но и сердце, и печень, — Аларик вытирает руки полотенцем и берет в руки нож.

Печень тушили с черносливом, яблоками и тимьяном. Я вновь завороженно следила за руками своего мужчины, за его лицом. Длинные сильные пальцы испачканы кровью, а на губах — вкус сладкого яблочного сока. Я не преминула испробовать его, когда мой принц подошел ко мне и наклонился, чтобы поцеловать.

Я улыбнулась, видя, как бережно и благоговейно огромный орк обнимает свою женщину. Взаимная поддержка дорогого стоит.

Для приготовления сердца, темно-рубинового, Хаиш выбрал соус со сливами, имбирем и бальзамическим уксусом. И, конечно же — горячий медовый напиток, сдобреный гвоздикой, корицей и перцем.

Вряд ли мертвецы откажутся от столь аппетитного угощения.

Позаботившись о еде и для себя, мы с Алариком и Хаиш с Анной ушли каждый в свои покои одеваться для похода к морскому берегу.

***

— Родной, — сказала я, прикасаясь к щеке Аларика, — все хорошо с тобой? Ты будто мгновения прожить не можешь, чтобы ко мне не прикоснуться.

— Это плохо? — мой принц склонил голову и поцеловал меня в шею. — Лидия?

— Да? — прошептала я, не открывая глаз.

— Моя одержимость тобой, моя любовь к тебе — это истина. И так будет всегда.

— Что же, я запомню, — мои пальцы ласкают жесткие черные пряди его волос.

Аларик не желал отпускать меня, и мне было просто чудесно в его руках, но невероятным усилием воли мы все же смогли разорвать объятия и начали одеваться.