Голос Лидии, жестокий, холодный, мгновенно отрезвляет меня.

— Тело его истлело, а дух отправился искупать свои деяния. И больше ты никогда его не увидишь.

Никогда? Никогда не будет его тепла рядом?

Я не чувствовала боли. Я чувствовала пустоту, которая лишала воли. Лишала способности мыслить и чувствовать. Это страшнее.

Утерев слезы, я сказала, неожиданно зло и решительно:

— Не хочу его потерять.

Лидия улыбнулась и обняла меня за плечи:

— Вот и прекрасно. Думаю, мы сможем что-нибудь придумать, дабы изменить ситуацию. А сейчас идем в замок — пора переодеваться к обеду с королевской четой.

***

Аларик лежал на полу их спальни. Ладони на закрытых веках, губы плотно сжаты.

Интересно, знала ли Лидия, насколько ясно он способен чувствовать и видеть все, что чувствует и видит она?

Конечно, он мог бы быть сейчас там, в розарии. Разодрать голыми руками плоть этой дряни, что целовала его женщину. Но принц оставался недвижим.

Лидия залечила его раны. Омыла их. Заставила почувствовать, что он желанен. Что он любим.

Правда. Или ложь? У него не было желания выбирать.

Если он придет в розарий — навсегда потеряет возможность узнать. Потому просто наблюдал.

А ведь раньше он считал, что знает о боли все. Еще одна ошибка. Теперь он весьма точно представлял ощущения тех, кто рассыпался в прах заживо.

Чужие прикосновения. Чужие губы, чужие руки.

Аларик и сам не знал, насколько сумасшедшая улыбка змеится на его губах, когда он видит себя в сознании своей женщины.

Она думала о нем, и лишь о нем.

Тут принц был совершенно солидарен со своей любимой: зачем ей кто-то еще, если есть он?

Аларик поднялся плавным, медленным движением. Член его был болезненно напряжен — благо, что замшевая ткань брюк скрывала это.

Ему предстоит серьезный разговор с своей женщиной.

***

Блузу я застегнула, естественно, сама.

На обратном пути мы не вспоминали о том, что произошло только что под сенью роз. Анне есть сейчас, о чем подумать. Да и мне тоже.

Я не успела должным образом закрыть свои мысли от Аларика. Разве я могла предвидеть необходимость скрывать что-то? Удивительно, но я привыкла уже доверять супругу. Не рано ли?

У дверей своей спальни Анна пожала крепко мою руку, сказала: «Спасибо» и скрылась в комнате. Я же направилась было к себе, но не тут-то было.

Из-за поворота коридора вышел Аларик. Я замерла на мгновение, напуганная — мое внимание ранее не привлекало то, насколько бесшумно он двигается.

— Ты сильно напугал меня.

Я отступаю назад — он делает шаг вперед.

— Неужели? — мой принц иронично изгибает бровь. — А мне кажется, недостаточно сильно.

Аларик схватил меня на руки так быстро, что я охнуть не успела, и прижал спиной к стене. Серый камень, исчерченный фиолетовыми прожилками, холодит кожу сквозь ткань блузы.

Я хотела попросить, чтобы супруг отпустил меня — но конечно, такой возможности мне никто не дал. Он целовал меня, почти кусая и причиняя боль.

— Аларик…

— Молчи.

Мои оправдания ему вовсе не нужны.

— Все, что я хотел узнать — я узнал.

Я обнимаю своего мужчину, очень крепко. Кусаю его шею в ответ — и сразу же зацеловываю след.

— Я тебя съем сейчас, — тихо и вкрадчиво говорит мой принц. И уверена, сейчас эта угроза близка к исполнению, как никогда. Это меня пугает — и… превращает кровь в расплавленную карамель.

Взгляд этих непроницаемо-черных глаз заставляет меня дышать глубже.

— Аларик…

Дверь в нашу спальню дроу едва ли не выбивает ногой.

Я на постели. Тяжесть его тела. Он заводит мои руки за голову и переплетает наши пальцы.

— То есть, я тебе нравлюсь? И вот это тебе нравится тоже?

Аларик еще ближе ко мне. Я чувствую его возбуждение. И эта твердость, сила его тела придает уверенности мне.

— Может быть, — нежно отвечаю я.

— Может быть? — дроу внимательно смотрит в мои глаза. — Ды ты просто бесстрашная женщина, моя драгоценная.

На спине моего мужчины сейчас не только белые линии шрамов, но и розовые, будто джем из розовых лепестков, отметины от моих пальцев, а мои губы едва ли не болели от поцелуев.

Эти глубокие, жестокие в своей плавности движения — и пугающая нежность, с которой мой мужчина смотрит на меня.

Разумеется, на обед мы почти опоздали.

***

Ощущение его члена внутри — нечто невероятное.

— Прости, я не хотела…

Чтобы она целовала меня, добавляю мысленно.

— Я в курсе.

Аларик склоняется надо мной, и я касаюсь кончиками пальцев его щеки.

— Я, знаешь, готов подохнуть был от счастья, когда увидел в твоих мыслях, что ты хочешь — меня. Любишь меня. Но должен предупредить, — губы его изгибаются в хищной улыбке, — если еще раз кто-либо чужой к тебе дотронется — я его убью. А если ты сама не против будешь — убью и тебя. Понятно?

Я и хотела бы спорить, возражать. Но не стану. Я сама сделала свой выбор. Аларик — мой правильный выбор.

Я слишком хорошо знаю, на что он способен. Только вот сейчас мне не своей жизни жаль, а причинить легкомысленно боль своему мужчине.

— Несомненно, — я мягко касаюсь поцелуем губ Аларика.

А после мы нежились в ванне и смотрели на пушистый мягкий снег, падающий за окном. Вода с лавандовым маслом была горяча, но больше сердце мое согревала наша с супругом близость. Узнав меня, Аларик понял, чего на самом деле он хочет. И дал мне возможность понять, что нужно мне.

Насколько опасно выбрать мужчину, который, вполне возможно, умнее тебя?

— Нам пора уже идти на обед.

Аларик весьма талантливо сделал вид, что не услышал. Его ладонь переместилась ниже, на мое бедро.

— Мы почти опаздываем, родной. Хаиш наверняка прибыл уже.

Взгляд дроу более чем красноречиво выражал все, что принц думает обо всех этих официальных обязанностях — но выбора нет. Тем более, что орки стали нашими союзниками.

— Не спорю. Но я сейчас о другом думаю.

Аларик уже надел черные брюки и рубашку в бело-бордовую клетку, и сейчас собирал волосы в косу.

— О чем же?

Я придирчиво осматривала себя в зеркале. Узкая черная юбка длиной немного ниже колена, белая строгая блуза, синий джемпер свободного силуэта и серебряная брошь с опалами в виде полумесяца. Высокий, немного небрежный хвост. Что же, мне нравится.

Да и супругу, кажется, тоже — он сидел на кровати и смотрел на меня, не отрываясь.

— Я думаю о том, что стоит внимательнее приглядеться к Анне. Она не так проста.

Я повернулась к принцу, заинтересованная его словами.

— Камень из твоей броши выпал во время пребывания в ее доме. Да и прозвище этой женщины весьма говорящее. Ее волосы — рыжие, как мех лисы. Учитывая предупреждение Змеи, все это уж очень очевидно. Слишком складно получается.

***

Я действительно была благодарна Лидии за все, что произошло. Она могла гораздо более резко отреагировать на те вольности, которые я себе позволила — но не сделала этого. Более того, кажется, она искренне мне сопереживает.

Что касается природы моего к ней влечения, то это, конечно, некая забавная ирония. Я даже обрадовалась, ощутив влечение к красивой женщине — не стала скучной и сухой матроной, значит. А оказывается — это ее дар, ее тепло. Сексуальная окраска моего чувства ничуть меня не удивила. Просто близость тел для меня всегда более простой вопрос, нежели близость душ. Родители не считали нужным учитьменя глупостям, таким, как чувства, например.

Мне всегда казалось, что счастье оно… делает жизнь более тусклой, что ли. Какой в счастье риск? Где темная опасность, что щекочет нервы острием ножа?

А наш союз с Хаишем — все Боги, в которых верит он, и те, в которых не верю я — тому свидетели, был счастливым. Даже слишком счастливым. Я не могу без него, он не может без меня. Мы вместе. Это данность. Это факт. Где же место для импровизации? Да, конечно, жизнь орков скучной не назовешь. Я была в восторге, когда узнала о том, что есть и другие миры, и там все ново для меня. И Хаиш — о да, Хаиш. Не такой, как все известные мне до того мужчины. Более сильный. Властный, способный удержать меня в руках. Жесткий. Способный на любое безумие.