Вот и та самая квартира. Одно прикосновение моих пальцев — и ручка поворачивается покорно, впуская нас.

Как и ожидалось, мы увидели еще четырех воинов орков. Но разумеется, опасности для нас они уже не представляли.

Ах, как прекрасны плавные движения Аларика. Я тянусь, желая обнять своего мужчину, но вдруг мое внимание привлекает манящий, невероятный запах. Не в силах сопротивляться соблазну, я пошла вглубь коридора и открыла высокую двустворчатую дверь.

Да, Анна была здесь. Она лежала на кровати, обнимая свое дитя.

Ее лицо благородно, будто водяная лилия. Малыш же — определенно, сын своего отца. Кожа у него светло-оливковая. Еще такой кроха, а черты уже резки, сообщая о спящем до поры огненном и дерзком нраве. Улыбнувшись, я поцеловала пухлую щечку.

Прохлада шелка темно-синего покрывала. Ровное, спокойное дыхание. Я провожу ладонью по шее девушки, спускаюсь ниже, ощущая твердость ежевичных ветвей ее ключиц. Какая мягкая, бархатистая плоть.

Развязываю пояс ее легкого халата. Очерчиваю кончиком пальца линию груди и приникаю губами к нежному ореолу персикового цвета. С благоговением целую.

Молоко — кремовое, густое, пахнущее ванилью, течет по моему горлу.

Нет, уже не по моему. По горлу Мудрейшей.

Ровно тринадцать маленьких глотков.

Я еще раз касаюсь кончиком языка затвердевшего соска, вытираю тыльной стороной ладони губы и поднимаюсь с кровати. Я еще раз касаюсь пышной груди с полупрозрачной кожей, под которой выделяются нити вен цвета черники, и запахиваю халат Анны.

Оборачиваюсь — и вижу в дверном проеме Аларика. Он смотрит на меня, не мигая. Я улыбаюсь едва заметно в ответ. Интересно, ему нравится, как изменились сейчас мои зрачки?

Принц подошел ко мне, притянул резко к себе и поцеловал. Он прикусил мою губу, но эта боль казалась очень приятной. Я сжала пряди его волос, желая, чтобы дроу был еще ближе.

— Возвращаемся, — выдохнула я.

***

В голове шумит, будто хмель. Убедившись, что мы благополучно вернулись, отец и матушка настояли, чтобы я отдохнула — завтра ведь предстоит много волнений. Разумеется, Аларик вызвался проводить меня в комнату — и получил разрешение. Без родительского наблюдения нас не оставят, уверена.

Я чувствовала спокойствие и безмятежность, как всегда после кормлений, и двигаться не хотелось вовсе. Принц усадил меня на кресло и принялся расшнуровывать ленты на моих сапожках.

— Если бы я уже не любил тебя, увидев во время того, как ты питалась — влюбился бы точно. Ты так нежна, — Аларик скользнул руками по ткани юбки, поднимая ее, и прижался к моим коленям.

Я смущенно опустила глаза.

— Рада слышать эти слова.

Дроу все не отпускал меня.

— Когда ты поцеловала сына Анны. Знаешь, о чем я подумал?

— О чем же? — я мягко погладила волосы моего мужчины.

— О том, что в свое время ты станешь целовать нашего ребенка.

Я наклонилась, чтобы прижаться щекой к его щеке.

— Невероятная картина.

Думаю, это верные мысли. И я сделала верный выбор, решив пройти свой путь с ним.

Попрощавшись со мною нежно, Аларик отправился в Феантари, а я попыталась хоть немного отдохнуть, усмирив все мысли и волнения.

Но это не было просто. Невзирая на все попытки выспаться, поднялась с кровати я довольно рано, ибо переворачиваться с боку на бок сил больше не было.

Я боялась. Я была в экстазе. Я пребывала в ужасе, и руки мои тряслись так, что лимонный чай едва ли не весь оказался на столе.

— Вспоминаю сейчас день свадьбы с твоим отцом, — улыбалась матушка, глядя на меня.

— Вы также и кусочка съесть не могли? — вздохнула я.

— Три дня едва ли не голодала, — кивнула леди Сиенна.

— Родная, все хорошо. Тебе стоит успокоиться, — отец легко обнял меня за плечи. — Расскажи о том, как все прошло вчера.

Это действительно немного отвлекло меня. Я рассказала родителям обо всех подробностях вчерашнего нашего с Алариком пребывания в мире людей.

— Дух мертвеца, чей череп он держал в руках, заставил заснуть всех, кто был в том доме. Мы шли в полной тишине, и мы были заодно. Вместе. Оказавшись в комнатах, я ощутила, как манит меня запах Анны и ее дитя. Девушка была так очаровательна, и молоко ее — сладким. Аларик наблюдал за мной, чтобы защитить при опасности. Когда мы вернулись, он сказал, что восхищен. Мною.

Что и говорить, вспоминать его эмоции, ощущать вновь их вкус было очень приятно. Я сразу же почувствовала себя лучше.

Час был еще ранний. Но как определить, сколько это — «достаточно» времени для девушки, которая хочет предстать перед своим мужчиной во всем блеске?

Я не находила себе места. Я вздыхала, заламывала руки, меня бросало то в жар, то в холод. Думала было еще поспать, но простыни из тонкого льна, всегда столь приятные к коже, сейчас вдруг царапали.

Сейчас мне кажется, что я совершаю ужасную ошибку, а уже в следующее мгновение — дождаться невозможно встречи с моим принцем.

Меж тем, за окном темнело. Снег падал плотный, будто рисовый пудинг. Следуя обычаю, на домашнем алтаре мы принесли в дар красное вино — как напоминание о родильной крови Матери (особым ликом которой является и Мудрейшая), что дарует всем в этот сезон новое солнце, и традиционный пирог с апельсиновой цедрой, корицей, цукатами и вишнями, для поддержания Ее сил.

Позже настало время дел мирских.

Для начала — ванна с маслом лаванды, чтобы немного успокоить нервы. Кроме того, необходимо убедиться, что лосьон для удаления нежелательных волос действует эффективно. Как бы то ни было, перед приходом моих сегодняшних помощниц из Союза мастериц изящества и красоты, я уже вполне владела собой.

Комната наполнилась девичьим щебетаньем, смехом и множеством баночек с самыми различными средствами для наведения красоты. Девушки развлекали меня, но творить свою магию не забывали, и когда после всех проведенных со мной манипуляций я взглянула на себя, то не смогла сдержать удивленного вздоха.

Макияж был в цветах ярких, но не кричащих, а природных и изысканных. Черные стрелки на веках и тушь на ресницах. Темно-шоколадные тени сделали глаза еще больше, рисуя хищный даже немного разрез. Подчеркнутые умело скулы и идеально ровный, фарфоровый благодаря пудре тон кожи. Идеально очерченный контур губ оттенка багряных розовых лепестков. Волосы собраны в пучок на затылке, открывая лицо. Лак для маникюра и педикюра — цвета черной смородины. Я редко использую краску на руках, потому как ингредиенты растительного происхождения могут помешать мне чувствовать линии энергий, но сегодня позволила себе вольность.

Из украшений, посоветовавшись с матушкой, я выбрала серьги из темных рубинов с подвесками и подобного же стиля широкие браслеты.

Леди Сиенна, кстати сказать, явно вознамерилась покорить своей красотой весь мир итилири. Она предпочла платье приталенного силуэта из парчи, длиной немного ниже колена. Обманчивая простота кроя компенсировалась рукавами с небольшими буфами и зеленой тканью, которая мерцала, будто змеиная чешуя. Макияж у матушки легкий, в кремовых и розовых тонах, а светлые волнистые волосы собраны в свободную косу причудливого плетения. Золотые массивные серьги, привлекающие внимание к изящному овалу лица, и высокие каблуки. Отец же, принимая во внимание торжественность случая, добавил в свой облик элегантности: серые брюки, рубашка в тонкую полоску оливкового оттенка, вязаная кофта глубокого зеленого цвета, черный галстук-бабочка и черные же замшевые туфли на шнуровке.

И конечно же, безделушки, как называет их отец. На указательном пальце левой руки матушки — кольцо с выступающей острой пластиной, изогнутой мягко, будто волна. В кармане сэра Томаса — сантаса, металлический короткий стержень с острыми четырехгранными концами и кольцом для пальца, закрепленным посередине.

В зеркале я заметила, как леди Сиенна, обняв супруга за шею, шепнула ему что-то. Слов я не расслышала, но, судя по вмиг потемневшему взгляду сэра Томаса, это было нечто очень приятное. И очень личное.