— Возможно… какая-то другая девушка сможет стать принцу лучшей женой, нежели я?

Более понимающая. Которая сможет поддержать темного и помочь, как он того заслуживает.

Сама испугавшись этих мыслей, я приложила ладонь к губам.

Что за глупости лезут мне в голову?

— Что за глупости лезут тебе в голову? — узкая ладонь Розали накрыла мою руку.

— Он будущий правитель, и от его благополучия зависит благополучие этой земли. Ты знаешь, что такое быть правителем? — эльфийка усмехнулась с жестокостью избалованного ребенка. — Это значит стать хлебом для каждого, кто поверил тебе. Стать водой для своего народа. Но может ли слабый заботиться о своих детях? Нет, разумеется. Потому, Лидия, Аларик на ошибку в выборе своей женщины права не имеет.

То есть мы должны позаботиться о своих подданных, а за ошибки веров пускай расплачиваются те, кто ответственен за них? Весьма логично, по правде говоря. Тишина растворялась в сладком запахе шоколада и слив.

Драконесса смотрела мне в глаза, не отводя взгляд, будто желала угадать все мои страхи и сомнения.

— Кажется, он очень привязался к тебе. И это здорово — Аларик достоин тепла, — сказала наконец Розали. — Но если ты не уверена в своем решении, возможно, ему действительно стоит найти другую девушку.

Другую? Аларик — с другой? И не моим супругом он будет? Это причиняло почти физическую боль.

Мы с этими дивными красавицами не были еще близки, но определенно, я благодарна им за их слова.

Выпрямившись, я сложила руки на коленях. Жемчужно-серый бархат платья чудно оттенял мою кожу. Прохлада опалов, которые украшают пояс.

— Нет. Ему не стоит искать другую девушку.

***

— Послушай, Лидия ведь не виновата, что ты полюбил ее.

Дьяр саркастично улыбается.

— Может быть, оставишь ее в покое?

Дроу и не думает поддаваться на провокацию.

— Я ничем не обижу ее.

Внезапно светлый становится очень серьезен. В его руке замер стакан. Абсент, мед и лимонный сок. Оригинальное сочетание.

— Никогда не мог понять, как ты это пьешь, — усмехается Аларик.

— А я вот, знаешь, тоже кое-чего не могу понять.

Дьяр выпивает алкоголь одним глотком, не поморщившись даже.

— Мы все здесь, — светлый указал поочередно на Луку, Ссешеса, Ашера и Камео, — твои друзья. То есть, нам действительно не все равно, что происходит в твоей жизни. Тем более, что грядет война, и ты нам нужен, Смерть.

Вполне вероятно, что за подобные слова наглеца могло ожидать наказание. Но принц весьма вовремя сжал руку Камео, призывая к спокойствию.

Дьяр вздохнул.

— Ты не думал, о том, что… Вдруг Лидия узнает о твоих развлечениях? Она уйдет. А тебе будет очень херово. Очень. Ты влюблен, и я понимаю тебя. Она прекрасная, достойная женщина. Но рассуди здраво. Возможно, имеет смысл прекратить это сейчас?

Аларик прищурился хищно, склонив голову к плечу. Он прекрасно понимал, о чем идет речь.

— Ты так переживаешь за исход войны. Мило.

Ашер наблюдал за ходом беседы, не вмешиваясь — будто чай в стеклянном сосуде занимает его больше. На самом же деле, вампира интересовали не только переплетения прожилок на лепестках камелии, но и нити отношений, связывающих тех, кто присутствует в этой комнате. Может быть, малахитовая зелень убранства настраивает князя на спокойный лад, но Ашер подумал вдруг, что в этой компании он мог бы обрести свое место. К тому же, он не желал больше разлучаться с Ссешесом.

Светлый скрестил руки на груди и вновь улыбнулся.

— Ты что, хочешь рассказать супруге о той девице, что умоляла тебя связать ее и трахнуть? Признайся. Как бы ты ни пытался скрыть от Лидии прошлое, не получится. Но ведь ты и не хочешь этого, правда? Тогда между вами навсегда останется некая недоговоренность. То, что будет разделять вас. А на имитацию вместо истинного счастья ты не согласишься.

Аларик налил себе еще рома. Да уж, светлый действительно знает его очень хорошо.

Конечно, дроу мог оградить свою женщину от той жестокости, что есть в нем. Просто не рассказать. О том, как он убил вер-тигрицу Кариззу, что держала его в плену. О том, какое жуткое веселье он устроил после. О том, как они с Дьяром развлекались в человеческом мире — когда он только учился контролировать себя. За много Кругов до рождения Лидии.

Помнится, та девушка была брюнеткой с миндалевидными карими глазами. Всем вокруг казалось, что она надменна и холодна, а на самом деле — она жаждала унижения. Жаждала найти того, кто подчинит ее. Разумеется, она не знала, кем на самом деле является Аларик (морок работал отменно) — да ей и не важно было это вовсе. Главное, что от его пощечин она кончала мгновенно, а изящные, но опасные переплетения веревок оставляли на ее теле алые болезненные следы. Она просила, чтобы он имел ее так, будто она вещь — и дроу не отказывал. Брюнетка пила молоко у его ног и говорила, лишь когда он позволял. Аларик укладывал ее на стол — запрокинутая у края голова оказывалась как раз на уровне его бедер, — и его член оказывался у нее во рту. Эти сдавленные стоны, слезы — она едва могла дышать. Аларику нравилось мучить ее. Были и другие. Столь же… пустые.

Проблема в том, что если они с Лидией будут делить ложе, его воспоминания не останутся лишь его болью. Она увидит.

— Да, она просила душить ее. Это так. А Лидия заявила, что если я не буду честен с ней, она сама задушит меня. Восхитительная разница, — голос принца мягок, будто шоколадное суфле.

— Против того, кто тебе вровень и не боится, устоять трудно, — серьезно кивнул Ашер, глядя на своего любимого.

Разговоры о важном — это, конечно, здорово. И то, что яйца у Аларика стальные и силы ему не занимать, — также. Но избавляет ли это от страха быть отвергнутым?

И Лука прекрасно понимал сомнения принца, вспоминая свою собственную историю.

Розали была эгоистична, жестока и вспыльчива, и потому ужасно злилась на родителей, которые заставили ее стать супругой Императора Драконьих владений. Он же уродлив! Какая глупость: не позволить лекарям полностью исцелить ожоги и раны от ледяных потоков после той страшной войны. Хорошо, что восстановили глаз. По задумке, это должно напоминать о славной победе, но в реальности из-за гордости повелителя левая сторона его лица выглядела, мягко говоря, жутковато — не говоря уж о теле.

Она не желала ни видеть Луку, ни тем более, делить с ним ложе. Понимая это, дракон сам не искал общения, отдавая все силы делам государственным.

А ей… ей было скучно. И потому Розали завела роман с Анселем Таирэ — прекрасным и обходительным. Сколько бы продолжалось это, кто знает, но теплой ночью на исходе месяца Цветения роз ее и ее любовника застал в оранжерее генерал Саннар, старый вояка и советник Луки.

Ей было известно, какое наказание ожидает неверную супругу.

— Это все правда, Розали?

В глазах цвета темного нефрита — лишь пустота. Кожа бледна, огненно-рыжие волосы разметались по плечам.

— Да, мой повелитель.

Дерзость. Не муж, но только повелитель.

Лука не позволил Совету Десяти вынести приговор. Сожжение заживо у позорного столба.

— Своей властью я дарю помилование Розали ра эн Таши.

В абсолютной тишине, сгустившейся, будто молочный пудинг, со своего роскошного кресла вскочил Имар Хави.

— Но повелитель! Ведь она…

— Я сказал: она будет жить!

Кажется, от этого рыка едва не рассыпались в пыль камни возвышения Древних, на котором восседали благородные.

— И я запретил проводить совет. Вы будете наказаны.

Светила совершили полный оборот, когда Розали смогла решиться поговорить с супругом.

— Почему ты оставил мне жизнь, Лука?

Огненноволосый дракон неожиданно улыбается, спокойно и устало.

— Я не мог бы вынести твоей смерти.

Она сдавливаю подлокотники кресла. Закрывает глаза, и соленая горечь слез струится по щекам.

— Послушай, мне так жаль. Я ужасно виновата… У меня не было никакого права поступать так, и…

— Успокойся.