«Я…не могу… остаться… надолго», – пробормотала Хелен между долгими сладкими поцелуями.

«Знаю, – ответила Никки. – Я испортила твой макияж».

«Поправлю в машине».

«Сколько времени у тебя осталось?»

«Мммм… Три минуты».

Хелен проложила поцелуями дорожку от шеи Никки до груди и, остановившись на ее правом соске, легонько пощекотала его кончиком языка. «О, Боже, только не это».

Хелен ответила что-то несвязное и оставила возражение без внимания. К счастью, Никки в пол глаза следила за стрелками часов, стоявших на прикроватном столике, и когда последние секунды вышли, она с немалым усилием отодвинула Хелен от себя.

«Тебе пора идти». Хелен упрямо вздернула подбородок, но знала, что Никки права. «Окей», – с неохотой отстранившись, сказала она и напоследок поцеловала ее в губы. «Буду думать о тебе каждую минуту». Потребовалось гораздо больше решимости, чем она хотела признать, чтобы уйти от женщины, растянувшейся на ее постели, не оглядываясь.

Она точно знала, если оглянется – до работы сегодня не доберется.

Никки глянула на наручные часы, подозревая, что нравится ей это или нет, все равно опаздывает. Подавив вздох, она попыталась не нервничать, пока ждала лифт, сознавая присутствие рядом людей. Было совершенно ясно, что она всегда будет ненавидеть закрытые помещения, независимо от того, сколько времени пройдет после Ларкхолла. Когда двери лифта разошлись, Никки с чувством облегчения шагнула в роскошный ресторан.

За столиком ее уже ждала Моника Линдси. Эта пожилая женщина выглядела настолько элегантно и аристократично, что остальным посетителям никогда бы не пришло в голову, что она когда-то была в тюрьме, где и познакомилась с Никки. Хотя Моника была вовлечена в преступную схему ее начальника весьма опосредованно, ее обвинили в растрате чужого имущества и приговорили к нескольким годам тюрьмы. Ларкхолл, разделивший ее с сыном, у которого был синдром Дауна, был ужасным шоком для этой женщины. Но она смогла выжить там, главным образом благодаря помощи Никки. Когда умер ее сын, именно Никки спасла жизнь Моники во время ее попытки покончить с собой. И Никки была тем человеком, который смог каким-то образом убедить ее не сдаваться и продолжать работать над апелляцией. Как только она освободилась, все свои средства и безграничную энергию Моника направила на реформы тюремной системы, а половину своего дома отвела под приют для только что вышедших из тюрьмы женщин. Она была одной из первых, с кем Никки встретилась после ее апелляции, и они постоянно оставались на связи, часто встречаясь за обедом в ресторане с видом на Темзу.

Вытянутое лицо Моники просветлело, когда она заметила Никки, и грациозно поднявшись со стула, обняла ее с искренней привязанностью. Никки всегда чувствовала себя рядом с ней немного неловко, по сравнению с грацией Моники, ее движения казались неуклюжими. Но время в Ларкхолле связало их так, что это не сравнилось бы даже с тем общим, что было у них с Хелен.

«Приятно снова видеть тебя, Никки. – Интеллигентность в голосе Моники всегда заставляли Никки тщательнее выбирать слова в ее присутствии. – Попала в пробку по пути?»

«Просто слишком поздно вышла. – Призналась Никки. – Проспала».

Она откинулась на спинку стула, пока официант расставлял бокалы и приборы. Как только они сделали заказ, и официант удалился, Моника пристально посмотрела на нее. Никки рассказывала ей за предыдущим обедом, что очень озабочена несовместимостью графиков ее работы и работы Хелен, так что пожилая женщина не стала зря тратить время и начала беседу с этой темы.

«Как у вас с Хелен все складывается, учитывая разницу в рабочем времени?»

Никки вздохнула. «Это всего лишь первая неделя, Моника, но все уже стало сложно. Я проводила ее на работу в понедельник, но мы так и не виделись до вчерашнего утра. Да и то это случилось только потому, что я специально приехала приготовить ей завтрак. Я немного поспала у нее, но так вымоталась вчера в клубе, что даже будильник не услышала, потому и проспала. – Она с несчастным видом почесала затылок. – Намного легче подняться наверх, в мою квартиру, после утомительной ночи в клубе, но как объяснить это ей?»

«Уверена, она понимает это, Никки».

«Да. Но сколько это будет продолжаться? Одно дело обсуждать эту тему и верить, что мы со всем справимся. И совсем другое – жить так, как это происходит сейчас».

Моника посмотрела на нее с искренним сочувствием. «И что ты можешь изменить? Звучит так, что вашим отношениям определенно не идет на пользу то, как редко вы видитесь».

«Мы с Тришей собираемся принять предложение выкупить кафе в паре кварталов от клуба. Если все пойдет как надо, я займусь его реконструкцией, а впоследствии и управлением. Конечно, работать придется и по выходным, но так я смогу каждый вечер быть с ней, когда она приходит с работы».

Моника улыбнулась: «Это замечательно, Никки. Хелен, должно быть, очень рада этому».

«Я еще не говорила ей».

«Почему?»

«Я хочу быть полностью уверена, прежде чем обнадеживать ее».

«Но ведь одно только осознание того, что ты пытаешься, позволит ей легче переносить редкие встречи».

Никки ухмыльнулась: «Мне показалось, или ты сейчас даешь мне советы по поводу моей личной жизни?»

«Помнится, я всегда это делала. – Напомнила Моника и в ее глазах мелькнула озорная искорка. – А как Триша поживает?»

«Триша в полном порядке. Дела в клубе идут замечательно, мы с ней остались хорошими друзьями. Она довольно легко смирилась с этим. Хелен относится к ней слегка настороженно, но только потому, что знает, что Триша хотела начать все с начала, когда я выйду. Так что Триша в ее глазах выглядит соперницей, а не просто бывшей».

«Да уж, Никки, – улыбнулась Моника, – непохоже, что твоя личная жизнь стала проще после освобождения».

Никки вздохнула: «Ты так думаешь?» Как только принесли заказ, беседа прервалась, и Никки с жадностью набросилась на салат.

«Когда ты займешься наймом персонала в это кафе, Никки?»

«Моника, мы еще даже не уверены, когда сможем выкупить его».

«Но все же, когда?»

«А что?»

«Ты смогла бы нанимать на работу только что освободившихся из тюрьмы?»

«Не думала об этом. Думаю, что да. В конце концов, им работа нужна ничуть не меньше, чем всем остальным».

«Даже больше, Никки. Ты даже представить себе не можешь, насколько тебе повезло, что твое финансовое положение было устойчивым, когда ты вышла».

«Вообще-то, Моника, прекрасно представляю. – Никки задумчиво помолчала. – А почему тогда ты не предлагаешь нам нанимать твоих клиенток на работу в клуб?»

«У большинства этих женщин в прошлом были либо алкоголизм, либо наркозависимость».

Никки покраснела и опустила взгляд. «Ты права, я не подумала об этом. Разносить выпивку – не самое лучшее для них предложение».

«Я знаю тебя и доверяю тебе, Никки. Но ведь и ты не можешь сказать, что в вашем клубе совершенно невозможно достать наркотики».

Никки звучно вздохнула. «Нет, не могу. Мы, конечно, выставляем вон из клуба любого, кто попался на дилерстве. И пытаемся сохранить хотя бы относительную чистоту от наркотиков, но мы не можем постоянно следить за каждым углом. К тому же наивно полагать, что ни одна из посетительниц не принимает наркотики. Они легко могут пронести их с собой».

«Вот поэтому я не могу поставить в подобную ситуацию ни одну из своих клиенток, – объяснила Моника. – Зато маленькое кафе могло бы стать отличным способом для них вернуться в нормальную жизнь и стать частью общества».

«Я определенно буду иметь это в виду», – пообещала Никки.

Беседа переместилась на другие, более приятные темы, и они наслаждались обедом. После кофе и десерта настало время Никки отправляться в клуб. Она обняла Монику, пообещала быть на связи и заверила, что будет держать ее в курсе того, как продвигаются дела с кафе.

По дороге в Chix, Никки, сидя в такси, пыталась обуздать свое нетерпение. Она не знала точно, во сколько Хелен собиралась появиться, но уже просто не могла дождаться момента, когда увидит ее. Боль от ее отсутствия, казалось, навсегда обосновалась в ее груди, и она знала, что пока не увидит Хелен собственными глазами, легче не станет.