Все черты, которые она любила в Никки: ее страсть, ее несгибаемая воля, ее чувство справедливости и вспыльчивость – все это собираясь в единое целое, сводило ее с ума. И как бы то ни было, ей надо было признать, что все эти характерные особенности в комплексе ужасно злили, когда были направлены на нее. Она предположила, что для Никки все точно так же. Хелен знала за собой и то, что временами быстро взрывалась. И что может сказать ужасные слова, будучи в запале, пользуясь тем, что знает слабые места и может легко попасть в них. Иногда она вспоминала все, что говорила Никки в прошлом и чувствовала тошноту и страх оттого, что умудрилась сказать столько гадостей человеку, которого любила больше жизни.

Может, причина была как раз именно в этом. Никки затронула ее так, как никто раньше не мог, она без каких-либо усилий проскользнула в ее сердце и плотно обосновалась в нем. Из-за этого Хелен временами чувствовала себя уязвимой и напуганной, что и было причиной вспышек неконтролируемого гнева. Для любого, кто изучал психологию столько, сколько она, это было бы совершенно очевидно. Временами она удивлялась тому, что так много узнала за время учебы, но совершенно не научилась применять все полученные знания в собственной жизни.

Она остановилась и сообразила, что уже сделала круг по местным дорогам и направление, которым идет сейчас, ведет назад к ее дому. Это более чем предсказуемо, подумала она с горькой усмешкой. Неважно как далеко она пытается убежать от Никки, какая-то часть ее все равно тащит обратно, притом выбирает для этого пути, которые так просты и забавны, что впору забыть о том, почему она вообще уходила.

Встряхнув головой, она потащилась в сторону дома в надежде, что прогулка не слишком затянулась. К тому времени, как она дошла до своего квартала, ноги начали гудеть, а в животе забурчало, и это напомнило ей, что обед безнадежно пропущен. Когда она, наконец, добрела до своей двери, уже зажглись фонари. Хелен зашла в гостиную и обнаружила, что Никки сидит на диване, созерцая комнату ничего не выражающим взглядом. Когда она обернулась и встретилась глазами с Хелен, ее глаза потемнели.

«Прости меня», – сказала она.

Хелен чувствовала, что слишком измотана прогулкой, поэтому прежде чем ответить, села на диван рядом с Никки. «Мы не можем продолжать в том же духе».

«Знаю. Я была совершенной кретинкой».

«Как думаешь, что я чувствую, если ты все время подозреваешь меня в самом худшем? – Голос Хелен был не столько злым, сколько усталым. – Неужели ты и вправду думаешь, что я такая черствая и бессердечная? И как ты можешь любить меня, если так считаешь?»

Никки немного помолчала. «Я так не думаю. Я просто… Мне так часто причиняли боль, что я ожидаю этого в любой следующий момент. Потому я и взвиваюсь каждый раз вместо того, чтобы подождать и осмыслить, что на самом деле происходит».

Хелен переварила ее комментарий. «Думаю, я понимаю, о чем ты. Особенно учитывая тот факт, что именно я была тем, кто причинял тебе боль и не единожды. Но это было во времена Ларкхолла. И только ты всегда напоминаешь мне, что мы больше не там. Что мне сказать, чтобы убедить тебя в том, что я действительно тебя люблю?»

«Я знаю, что ты любишь меня, Хелен. – Никки покачала головой. – И с этого момента я обещаю, что буду очень стараться думать, прежде чем раскрыть рот. Ты дашь мне возможность попытаться еще раз?»

Какая-то часть Хелен не хотела этого. Маленькая часть, порожденная гордостью, усталостью и болью. Часть, которая продолжала попытки сбежать, когда все становилось сложным и трудным. Но гораздо большая ее часть, включающая сердце, легко отвергла все доводы меньшей части. Он любила Никки так, как никогда и никого не любила раньше. И эти чувства она не могла отрицать, как бы ни пыталась.

«Я знаю, у тебя получится. – Хелен мягко вздохнула. – Кроме всего прочего, ты же прощаешь меня за мои уходы».

Глаза Никки заметно потеплели. «Только потому, что я, в конце концов, поняла, что рано или поздно ты все равно вернешься». Она потянулась и легонько прикоснулась к колену Хелен. «Прости меня. Я не должна была делать поспешных выводов. Этого больше не случится, обещаю». Она сделала паузу. «У нас все будет хорошо?»

Незаметно для себя, Хелен слегка улыбнулась. «До следующего раза, по крайней мере».

Никки улыбнулась в ответ. «Иди сюда», – мягко сказала она.

Хелен закрыла глаза и почувствовала руку, которая легла на ее плечи и притянула ближе к стройному телу. Она уткнулась носом в шею Никки, вдохнула ее запах, смешанный с запахами мыла и шампуня, и решила, что ей самой тоже не мешало бы сходить в душ и побыстрее.

«Я, правда, люблю тебя, милая», – прошептала она.

«Я тоже люблю тебя, – Никки нежно прижалась губами к ее макушке. – Поверь, в итоге эти отношения будут ценнее после всех притирок».

«Я знаю». Она подняла лицо и ее губы оказались в плену губ Никки, которая поцеловала ее с такой нежностью и преданностью, что ее пробила дрожь. До встречи с Никки Хелен никогда не думала, что просто поцелуй может вызвать столько эмоций. Когда они оторвались друг от друга, она тихонько вздохнула и прильнула к Никки, положив голову на ее плечо.

«Значит, это фотографии твоей мамы?» – спросила Никки через некоторое время, решив, что они восстановились достаточно, чтобы преодолеть еще один ухаб на их пути.

На короткое мгновение Хелен ощутила внутри себя невероятно сильное сопротивление, как если бы Никки вторглась туда, куда не следует. Но тут же осадила себя, вспомнив о том, что сама подтолкнула ее к осмотру содержимого верхнего ящика.

«Ага, – пробормотала она через несколько мгновений. – Это все, что у меня осталось от нее».

Никки уловила ее тон и крепче прижала к себе, успокаивая Хелен в своих объятьях. «Она была очень красивой женщиной. Ты во многом похожа на нее».

«Ты так думаешь?»

Хелен не очень-то верила в это, но, тем не менее, ей было приятно слышать об этом. Исобель Стюарт была всем тем хорошим, что было в течение первых девяти лет жизни ее дочери. Она даже делала ее отца более сносным, потому что когда жена была рядом, он становился дружелюбнее и даже немного нежнее. Но это внезапно исчезло, когда она умерла. Он стал тем строгим, неумолимым мужчиной, который никогда не одобрял того, что делала его дочь, как бы она ни старалась угодить ему, пока, в конце концов, не бросила все попытки.

«А еще я думаю, – задумчиво добавила Никки, – что если бы у нее была возможность узнать тебя сейчас, она бы очень тобой гордилась».

Хелен почувствовала подступающие слезы. Несмотря на тот факт, что Никки не может знать наверняка, она действительно хотела бы верить в сказанные с такой уверенностью слова. «Надеюсь».

Никки с бесконечной нежностью поцеловала ее в висок и не стала больше ничего говорить. Каким-то внутренним чутьем она понимала, что Хелен не хотела после всего, что случилось сегодня, продолжать беседу. Закрыв глаза, Хелен позволила себе раствориться в тепле обнимавших ее рук, чувствуя, что нашла любовь в этих объятьях.

Никки знала, что в будущем ей придется быть очень осторожной. Никаких больше поспешных выводов, твердо сказала она себе. Особенно таких выводов, которые показывают худший из возможных вариантов развития ситуации. Даже если ей придется прикусить язык и считать до десяти, прежде чем раскрыть рот, обдумывая слова, то, черт возьми, она так и сделает, пусть хоть откусить его придется вовсе.

В тишине раздался звук бурчащего живота, но она знала точно, что он шел не от нее. Никки глянула на лицо Хелен и увидела, что та выглядит немного смущенной.

«Проголодалась?»

«Не то слово, просто умираю с голоду, – пробормотала Хелен. – Было не очень-то умно с моей стороны сбежать отсюда незадолго до обеда». Она помолчала. «Я подумала, что можно заказать что-нибудь. Доставку вроде быстро делают. – Она сделала чуть испуганное лицо. – Или я не права?»

«Ну, как вариант ты можешь рискнуть и попробовать лазанью, которую я приготовила, – сдержанно предложила Никки. – Ее довольно много получилось».