Другой случай. Как уже было сказано, в СС имелась тенденция к развитию в наследственный корпус или орден, Sippenorden. Это было необходимо, чтобы качество нордической элиты как результат телесного и морального отбора) передавалось при помощи соответствующего происхождения. Отсюда происходило дальнейшее испытание ответственности эсэсовца. Он не был волен вступать в брак так, как хотел. Он должен был подчинить личные, сентиментальные или сексуальные действия интересам ордена уже надындивидуально, останавливая собственный выбор только на тех женщинах, что представляли достаточную гарантию не выродившегося и не испорченного происхождения. Для этого в СС существовала особая служба. Если эсэсовец не мог или не хотел брать на себя такое обязательство, его также исключали.

Период испытания длился в общем полтора года. В это же время, естественно, проходило также и военное обучение. Потом, посредством торжественной присяги и передачи «кинжала чести СС», кандидаты присоединялись к корпусу. Закон 1936 года постановлял, чтобы каждый руководитель СС гарантировал под свою ответственность:

1) чтобы при отсутствии указанных требований не был принят никакой кандидат, даже если он является сыном или родственником члена СС;

2) чтобы каждый год четверть новых элементов происходила не из семей членов СС.

При помощи второго распоряжения хотели предупредить кристаллизацию элиты в искусственно закрытой группе, из–за чего можно было упустить квалифицированные элементы. То есть, важными считались законы, изученные Парето, согласно которым «циркуляция элит гарантировала, кроме непрерывности, жизненность и свежесть центрального ядра».

Гейдрих дал СС любопытное определение — «штурмовой отряд в борьбе за мировоззрение» (weltanschauliche Stosstrupp).С отрицательной стороны речь шла о борьбе с мировоззрением, выраженным главным образом в марксизме и большевизме, «противоположности всех ценностей арийско–нордического человека»; в то время как с положительной стороны ссылались на образ «возвращения к истокам», что было характерной чертой СС. Действительно, в СС намеревались вспомнить первоначальные нордические дохристианские традиции, их символы, их метафизику, их мировоззрение; и исследования в этой связи были поручены особой культурной секции, названной Ahnenerbe. Такое «измерение» был характерно для СС. Уже сам символ с двумя рунами, стилизованными в двойном знаке в зигзаге, был так называемой «зиг–руной», древним северным знаком, который, намекая на молнию, символизировал магическую власть, силу свыше. И это был действительно очень известный знак, носимый на знаменах и униформе «чёрного корпуса». Действительно, интерес, который в высоких иерархиях СС (начиная с Гиммлера) проявлялся к миру символов и первоначальных традиций, был выдающимся. Можно продемонстрировать, что Гиммлер поддерживал исследования Г. Вирта — знаменитого исследователя в области символов и мифов, и что Ю. Эвола неоднократно получал приглашения выступить на эти темы, находя в кругах руководителей СС бульшие познания и заинтересованность по сравнению с теми, что он встречал в фашистской Италии, где при внешнем лоске господствовали сплошные routines интеллектуальности низшего типа и «нейтральная», буржуазная или антифашистская тенденциозность.

Механизм СС более или менее известен. Существовала «тайная государственная полиция» (Gestapo) как орган упорядоченного политического контроля за любыми органами власти или конкретными людьми; для особых заданий существовала служба SD (аббревиатура от «Служба безопасности»). Кроме этого, существовали части «Мёртвая голова» и, наконец, Waffen SS—чисто военные, избранные части, сумевшие навязать восхищение своим противникам. Но, в целом и говоря о предвоенном периоде, основной характер СС был характером «Ордена», нового политического дворянства, отобранного расово, морально и — в указанной области «мировоззрения» — также и духовно, стремящегося к учреждению станового хребта нового антимарксистского и антидемократического государства, контролируя и поддерживая его своего рода капиллярной тканью, потому что эсэсовцы были рассеяны во всех областях — в дипломатии, в бюрократии, в университетах, в промышленности. Это звание нередко имело смысл вид вступления в должность, часто почётную и тайную, присуждавшуюся людям, которые считались достойными того, чтобы присоединиться к центральному ядру, к верным хранителям идеи. Таким образом, в основе СС лежал идеал Ordensstaatsgedanke, то есть идеал честного государства — государства не «партии» и тем более не демократических политиканов или марксистских рабочих представителей, но «Ордена», делая из СС смелую попытку, чей смысл, по нашему мнению, не ограничивается недавней немецкой историей и картинами гитлеризма.

Il significato delle SS: Ordini ed élites politiche

Речь, недавно произнесённая Адольфом Гитлером по случаю съезда национал–социалистической партии в Нюрнберге и воспроизведённая германской печатью под названием «Свидетельство героической веры», по нашему мнению, заслуживает внимания из–за представленных в ней элементов той известной расовой доктрины, которая, как известно, играет важную роль в идеологии революции свастики. В самом деле, речь идёт об официальном выступлении главы этого движения, таким образом выразившего наиболее официально и однозначно то, что определяет принятую национал–социализмом доктрину. Здесь мы приведем основные концепции, уточнённые канцлером Гитлером, добавляя некоторые краткие комментарии.

Первый вопрос, который, как и общая предпосылка, является важным, — это любопытная смесь натурализма и провиденциализма. Интересно, что в основу героического взгляда кладётся самый настоящий теологический фатализм, который кажется прямо–таки протестантской доктриной абсолютного предназначения. «Провидение, —дословно говорит Гитлер, —захотело, чтобы люди не были равными, оно создало множество рас, и в каждой из них закрепило особые способности и характеристики, которые нельзя изменить без вырождения и уничтожения». Это предназначение двойное: оно биологическое и психологическое в одно и то же время. Глубоким биологически–морфологическим законам, которым подчиняется всякая отдельная раса, соответствует мировоззрение, которое может быть явным или скрытым в данное время, но которое в сущности не изменяется в течение веков. Отсюда вытекает как культурный, так и духовный плюрализм, что в своё время вошло в открытый контраст с универсалистскими взглядами католически настроенной партии Центра. Сколько рас — столько же и правд, столько же и мировоззрений. Гитлер явно оспаривает тот взгляд, согласно которому можно говорить об абсолютной справедливости, или, самое меньшее, о таком мировоззрении. Напротив, о мирооззрении и о целях, желании и силе существования можно говорить только относительно определённой расы, и такая правда, —говорит он, — «для народа естественнее, потому что она является врождённой и адекватной по отношению к проявлениям его жизни; её адаптация для другого народа может в различных случаях означать не только серьёзную опасность, но и просто конец». Универсализм, интернационализм становятся синонимами неуверенности, потери инстинкта, потери контакта с глубинными силами собственного народа. Если в католической точке зрения всякая этническая разница входит в натуралистический и преходящий план, а там, где существует единственная истина и надполитическое христианское общество, нет ни арийца, ни семита, ни европейца, ни азиата, и так далее — в таком случае доктрину, изложенную Гитлером, нельзя определить как «ортодоксальную» — естественно, при условии, что она продумана до конца и не допускает интеллектуальных компромиссов.

Однако здесь необходимы некоторые критические замечания. Прежде всего, можно было бы спросить, всякая ли правда связана с расой и истинна только для неё — та самая правда, согласно которой верят в этот плюрализм, согласно которому всякая правда признаётся истинной только для расы с определёнными характеристиками, или же эта истина универсальна и превосходит расовый уровень. Это то затруднение и противоречие, на которое осуждён вообще любой релятивизм: при провозглашении истины мы приходим к принятию, mutatismutandis, именно элементов абсолютизма или универсализма. Но мы оставляем в стороне это возражение общего и спекулятивного характера. Конечно, в позиции Гитлера можно признать и положительный аспект: это реакция на рационалистические, просвещенческие и демократические мифы европейского упадка. Расовая доктрина является ценностью настолько, насколько она означает приоритет качества над количеством, различения над бесформенным, органического над механическим; поскольку, прежде всего, предлагается идеал глубокого и живого единства между духом и жизнью, между мыслью и расой, между культурой и инстинктом. Всё же такой идеал остается — по отношению к содержимому — неопределённым; чтобы он имел смысл, его нужно освободить как от фаталистического фона, так и от натуралистического элемента.