Несмотря на такое восприятие Распутина, как, в первую очередь, у родителей Алексея, которым он представлялся таким безобидно простым, трогательно и нежно сидящим у постели маленького престолонаследника, нашептывая ему утешительные слова, здравомыслящая княжна Ольга Александровна все же добавила к сказанному ранее: «…Впрочем, я не могу сказать, что он мне нравился, на что надеялась Аликс. Я считала его скорее примитивным. Его голос казался мне грубым, а библейские цитаты не производили на меня никакого впечатления — я достаточно много слышала о русских крестьянах, которые зачастую знали наизусть целые главы из Библии…»
Сестра царя знала Распутина, разумеется, и с другой стороны. Когда она впервые увидела его в доме Вырубовой, он сидел напротив и, не сводя с нее своего обычного пронзительного взгляда, засыпал вопросами, вроде: «Замужем ли ты? Счастлива ли? Почему у тебя нет детей? Почему ты здесь без мужа?» При этом беспардонно пытался под столом дотронуться до Ольгиной ноги.
Но царские дети по понятным причинам смотрели на Григория Распутина другими глазами и вскоре стали относиться к нему с благоговением. Их представление о Распутине полностью соответствовало представлению о нем царицы, считающей сибирского мужика святым. Алексей с удовольствием играет с этим особенным человеком, который выгодно отличается от придворных господ с их официальным отношением к детям, он может забраться ему на плечи, а потом, шутя, извиниться за это: «…Извини меня, я знаю, что ты Святой, но мы ведь только играем…» Позже девочки стали делиться с Распутиным секретами, которые старались скрыть от родителей, включая любовные тайны. Это можно предположить, исходя из их писем Распутину.
«Мой милый, дорогой, любимый друг», — так начинается письмо четырнадцатилетней дочери царя Ольги. Самая старшая из великих княжон, с каштановыми волосами и ясным взглядом подкупает откровенностью и считается самым смышленым ребенком из всех царских детей. Она будет единственной из всех, кто спустя годы посмеет возражать матери.
Но даже для нее Распутин — духовный и мудрый человек, способный понять все их заботы и проблемы.
«Ливадия, 28 ноября 1909 г.
…Мне жаль, что я так давно не видела тебя. Мне бы хотелось видеть тебя часто. Я думаю о тебе. Где ты будешь на Рождество? Пожалуйста, напиши мне, я с удовольствием получаю от тебя письма. Как поживают твоя жена и дети? Помнишь, что ты мне сказал в отношении Николая[13], что я не должна форсировать события. Но если бы ты только знал, как мне тяжело, когда я его вижу, просто ужасно. Извини меня, пожалуйста, я знаю, что это, конечно, не очень хорошо, мой милый друг. Дай Бог, чтобы мама не заболела этой зимой, потому что это очень тяжело и печально. Как же я рада изредка видеться с отцом Феофаном[14]. Однажды я его даже встретила в новой церкви в Ялте. Наша маленькая часовня здесь совершенно очаровательна.
До свидания, дорогой, любимый друг. Мне нужно идти пить чай. Помолись за преданную тебе и очень тебя любящую Ольгу».
Через год, когда Ольге уже пятнадцать, она пишет:
«Мой бесценный друг, я часто думаю о тебе и твоих визитах к нам, когда ты говоришь с нами о Боге. Мне тебя очень не хватает, и у меня нет никого, кому я могу доверить свои переживания. А их так много, так много… И от этого я очень страдаю. Николай сводит меня с ума. Когда я хожу в Софийский собор и вижу его, то могу на стену полезть, я вся дрожу. Я его люблю. Я готова броситься ему на шею. Ты мне советовал быть осмотрительной. Но как я могу быть такой, если не в состоянии владеть собой?
Мы часто ходим к Ане[15]. Каждый раз я надеюсь встретить там тебя, мой бесценный друг. Если бы я только могла вскоре увидеть тебя у нее и спросить твоего совета в отношении Николая. Помолись за меня и благослови меня. Я целую твою руку.
Любящая тебя Ольга».
Ее сестре Татьяне, самой красивой издевочек, тоже темноволосой, высокой, гордой, сдержанной и менее импульсивной, чем Ольга, волевой и властной, к моменту написания следующего письма Распутину исполнилось двенадцать лет.
«Милый и верный друг. Когда же ты опять сюда приедешь? Ты надолго останешься в Покровском? Как поживают твои дети? Как поживает Матреша? Когда мы бываем у Ани, всегда думаем обо всех вас. С каким бы удовольствием мы поехали в Покровское! Когда же это, наконец, случится? Организуй это, как можно скорее, ты же все можешь, ведь Бог так тебя любит. А как ты говоришь, Бог так добр, так любезен и сделает все, о чем ты его попросишь. Приезжай же поскорее к нам в гости. Без тебя так грустно, грустно… И мама болеет без тебя. А нам больно видеть маму нездоровой. Если бы ты только знал, как это трудно — выдержать болезнь мамы. Но ты и без того это знаешь, потому что ты знаешь все. Я тебя целую со всей силой, мой очень дорогой друг. Я целую твои святые руки. До свидания. Всегда твоя Татьяна».
Третья по возрасту дочь, Мария, 1899 года рождения, более круглолицая, чем другие девочки, здоровая и крепкая, со светло-русыми волосами и большими серыми глазами, скромная, сердечная, немного медлительная и менее честолюбивая, чем старшие дочери царя, в возрасте десяти лет пишет Распутину такое письмо:
«Дорогой, хороший и незабвенный друг. Как же я по тебе тоскую. Как без тебя грустно. Ты не поверишь — я вижу тебя почти каждую ночь во сне. Утром, как только проснусь, я достаю из-под подушки евангелие, которое ты мне подарил, и целую его. Мне так плохо, но я хочу быть молодцом (…) Незабвенный друг, помолись, чтобы я всегда была молодцом. Целую тебя. Целую твои божественные руки. Навечно твоя Мария».
Анастасия, самая младшая великая княжна, бойкая, забавная, в возрасте восьми лет, пишет Распутину:
«Мой милый друг. Когда же мы, наконец, увидимся? Аня сказала мне, что ты скоро вернешься. Я буду очень рада, я люблю, когда ты говоришь с нами о Боге. Мне кажется, Бог такой добрый. Помолись ему, чтобы помочь маме. Я часто вижу тебя во сне. А ты, ты тоже видишь меня во сне? Когда ты приедешь? Когда опять соберешь нас всех в комнате, чтобы поговорить с нами о Боге? Я стараюсь быть молодцом, как ты мне сказал. До свидания. Целую тебя. Благослови меня. Вчера я рассердилась на своего маленького брата, но потом мы снова помирились. Любящая тебя твоя Анастасия».
Алексей в то время едва научился ставить свои инициалы в виде буквы «А» в конце писем старших сестер. То, что дети находятся под влиянием Распутина не только благодаря собственным впечатлениям от него, но и по инициативе их матери, видно из письма царицы Распутину. Письмо написано в 1907 году.
«Мой незабвенный друг и учитель, спаситель и советчик, какую боль приносит твое отсутствие! В моей душе нет покоя, я могу расслабиться только, когда ты, мой учитель, сидишь рядом со мной, когда я целую твои руки и могу прислониться головой к твоему святому плечу. О, как же легко я тогда чувствую себя, и мне хочется только одного: заснуть навечно на твоем плече и в твоих объятиях! О, какая радость не знать ничего другого, кроме твоего присутствия рядом. Где ты? Куда ты улетел? А я, так сильно страдающая, что становится тяжело на сердце, прошу тебя только об одном, мой учитель — ничего не говорить Ане, как сильно я без тебя страдаю. Аня хорошая, она любезная, она любит меня, но не раскрывай ей о моей печали. Скоро ли ты опять будешь рядом со мной? Приходи скорее. Я жду и страдаю без тебя. Я прошу твоего благословения и целую твои святые руки.
На веки вечные любящая тебя Мама».
Роковая привязанность императрицы к Распутину, который, обладая искусством излучать спокойствие и религиозную одухотворенность, сумел завладеть ее измученной душой, еще больше укрепилась из-за влияния, которое он оказывал на больного Алексея.
То, что Распутин мог быть для этой женщины более, чем душевным утешителем, — как можно было бы предположить исходя из процитированного выше письма Александры, — невозможно не только из-за ее чистого и наивного характера, но и из-за ее отношения к Николаю II, с которым Александру до конца дней связывала глубокая искренняя любовь. Это не исключает того, что императрица неосознанно подчинялась Распутину и, не входя с ним в сексуальную связь, до такой степени находилась в его власти, что превратилась в его марионетку.
